Вообще для Мамонова новые спектакли — рутина. Он выпустил их тьму. Большинство представляет собой фонограммные концерты с некоторым количеством новых песен. Новый — точно такой же, но — Петр Мамонов продекларировал, что возвращается в рок-н-ролл. «Я обещал не петь старых песен, но...», «Я хочу выглядеть на свои года, не хочу прыгать, бегать...»...

Такое впечатление, что Мамонов хочет что-то сказать, но — не может

Мамонов после успеха фильма «Остров» ощутил себя актером, что вполне естественно. В отличие от концертной публики, как киноактер Мамонов воспринимается большим психологическим актером, продолжающим школу русского театра. Но в концертном обличии Мамонов на распутье — либо продолжать свои безумные перформансы 90-х, либо придумать новые формы, приличествующие большому актеру. Груз велик, и Мамонов ощутимо показывает, на каком распутьи он находится.

Развевающийся парик становится антитезой к смыслу песни о «подземном человечке»

Спектакль «Дед Петр и зайцы» не дает ответа, куда готов двинуться Мамонов. Петр Николаич великолепен в общении с публикой на «короткой ноге», хотя и оговаривается иронически, что насмотрелся концертов «мировых звезд». Но и позволяет себе это буквально на минуты.

«Я родился таким маленьким...» - жалуется Мамонов в самом начале спектакля. И рисует себя как «мальчик-немного-перебитый-пальчик». Затем поет об отце как вечно нависающей плоти. О золе, как символе деревенской жизни. И он готов кувыркаться, крутиться колесом — дабы показать свою отстраненность от хода деревенской жизни. Ему выносят вентилятор — и развевающийся парик становится антитезой к смыслу песни о «подземном человечке». «Гейнрих», как пародия на тему средневековых рыцарей... Даже монолог про ерша — с видеорядом быка отчего-то.

Петр Мамонов

Такое впечатление, что Мамонов хочет что-то сказать, но — не может.

Фонограмма дает ему звук, хотя бы в объеме гитары и баса, но сам Мамонов говорить откровенно не хочет и не может. Он скован эстетикой: я с народом, но не против него. Столь обессмысливающего месседжа вряд ли ждала его публика, сплошь неформалы 80-х. Из зала донеслись ободряющие возгласы, но Мамонов далее не пошел.

Как киноактер Мамонов воспринимается большим психологическим актером

Он зачитал монолог про «Я — лыжник», довольно беззубый, затем поиронизировал на тему «В первый раз, когда меня лишили свободы, я оказался в глубине своего народа», - но и это вряд ли нашло отзыв в коммьюнити его поклонников, более чем часто «винтимых» органами правопорядка по совершенно незначимым поводам.

Ирония: «При любой погоде я готов раствориться в своем народе при одном условии — я буду на свободе» - показалась сомнительной. Кажется, Мамонов стал органически отрываться от своей преданной аудитории.

Завершился концерт-спектакль все-таки исполнением старой песни «Муха — источник заразы», несмотря на все заверения Мамонова в отказе от исполнения старых песен. Впрочем, Петр Николаевич добавил в нее: «Муха — источник заразы, это не так». Почему не так — Мамонов не счел нужным объяснять.

Завершился концерт-спектакль все-таки исполнением старой песни «Муха — источник заразы»

И все же остался некоторый осадок. Гений Мамонова неоспорим. Отчего он не выглядит столь же убедительным, как раньше, - загадка. Стал ли роковой ошибкой отказ от живых музыкантов, или жизнь изменила Мамонова так, что и не узнать (он старательно демонстрирует знакомые танцевальные па в доказательство противного) — загадка. В нем явственно осталась альтернативная эстетика мировосприятия — но свежести в ней давно уже нет, да и в искренности приходится сомневаться. Скорее, Мамонов ищет удобный для себя способ существования, на что имеет полное право.

Публика остается вместе с Мамоновым, но в некотором недоумении.

Гуру КЕН
Фото - Светлана МАЛЬЦЕВА