Полдень. Лидер группы «Пилот» Илья Черт сидит за столиком в московском клубе «Б2», неспешно пьет молоко и беседует с молодой барышней, пишет газета "Реакция". Сажусь напротив ждать и заказываю чаю. Пока есть время, просматриваю подборку высказываний Ильи в других газетах и журналах. Больше всего достается нашему обществу, тотальной безвкусице и, пожалуй, шоу-бизнесу, который Черт критикует с особым рвением. И точно! Едва перебравшись за мой столик, он сразу заводит речь об этом. Еле успеваю включить диктофон.

— Возьмем группу U2. О чем поет группа U2? Об объединении религиозных конфессий, о тяжелой ситуации в экологии на планете, о социальных и политических вещах. При этом группа играет рок-н-ролл и собирает стотысячные стадионы по всему миру. А что нужно у нас, чтобы собрать такой стадион? Хлеба и зрелищ, тетю с красивой попой и большой грудью.

— Ну, это спорно. У того же Шевчука, по-моему, не особо модельная внешность. Но не суть. Тот же Боно в этом контексте не самый удачный пример — при всем уважении к его творчеству, оно сейчас больше напоминает спекуляцию в чистом виде. Как раз на всем том, что ты назвал.

— Тут надо лучше знать внутреннюю структуру, и я, конечно, не могу утверждать, что ее нету. Но я говорю о факте, а не о том, что за ним. То, что делает группа, служит повышению уровня сознательности людей. U2 развивает мышление. И люди к этому тянутся, они понимают, что за этим будущее. А в нашей стране люди тянутся к водке, бабам, гармони и лососю. Какая у нас самая популярная группа? О чем они все поют? Хоть одна группа выражает социальную позицию? Если бы люди ходили, поддерживали, понимали — вот это правильно! Это рост сознания, это рост личности! А у нас люди ходят потопать ногами об пол. Нажраться и потопать ногами об пол.

— Ну и как же ты тогда играешь в одном концерте, допустим, с «Наивом»? Ты видел, что происходит в зале во время их выступления? Я — да. И могу сказать: жрут и топают. Совершенно точно.

— Нет, ну, во-первых, это так просто выглядит. Дело в том, что все внешние проявления таких людей — они скорее идут от их общественного протеста, а не от какой-то позиции, что они хотят нажраться.

— Какая разница, если на выходе результат один и тот же?

— Ты не сравнивай людей по внешности. Внутреннее содержание этих людей говорит о том, что они пытаются стать самостоятельной единицей общества, их не устраивает вот эта обязаловка, общая бескозырка и кирзовые сапоги. Они не знают, как это выражать, они чувствуют себя растерянными. Они чувствуют страх, находясь в этой стране и в этом обществе. Именно поэтому концерт группы «Наив» — это костер в лесу, около которого могут собраться свои. Такие же выброшенные из общества люди, которые не могут жить по его законам.

— А ты не думаешь, что любая музыка — в первую очередь развлечение? И что люди, которые идут на концерт Джона Зорна или даже каких-нибудь радикалов вроде Exploited, тоже делают это ради развлечения? А для выражения гражданской позиции можно найти более уместные формы.

— Нет, для меня та же группа ДДТ, к примеру, не является развлекательной ни в коем случае. Какое тут развлечение? Вот, к примеру, ты представляешь себе ДДТ, играющую на свадьбе? Когда Шевчук будет петь про контрреволюцию?

— Ну а что же ты тогда не занимаешься активной общественно-политической деятельностью? Вон Вакарчук, к примеру, выступал на Майдане, а сейчас и вовсе советник Ющенко.

— А я и так ей занимаюсь. Только не политической, а общественной. Я не вижу ни одного человека в политике, который был бы искренен и честен, обладал бы статусом джедая, человека чести. Не вижу ни одного. И поэтому я не занимаюсь политикой, которая себя полностью дискредитировала.

— Ну ты махнул! Ты уверен, что такие вообще существуют? Джедаи — это все-таки удел «Звездных войн» и группы «Кирпичи».

— Это не мои проблемы. Я на своем месте, делаю свое дело. Я свой путь вижу. И я иду своей дорогой. Я стараюсь показывать людям альтернативу, показывать, что нужно становиться личностью, разумно все воспринимать, а не слушать мнение окружающих. Царь должен быть праведным, тогда будет праведным государство, оно будет двигаться к праведности. Вот и все. Носить то, что тебе нравится, слушать, читать. Смотреть фильмы, которые тебе нравятся, а не те, на которые все ходят и кричат, что это круто.

— Ты сам себе противоречишь. Взять хотя бы тот же концерт «Фабрики звезд». Да, это безвкусица и в чем-то пошлость. Ну и что? Разве это не может нравиться? В конце концов, на Бритни Спирс приходит людей не меньше, чем на U2.

— То есть «ты спросил у лифта стоя, сколько мое сердце стоит» — это и есть великое духовное наследие этой страны?

— А речь не о каком-то наследии. Шевчуковская «Просвистела и упала на столе» тоже несет в себе сомнительную ценность, во всяком случае, с точки зрения поэзии и литературы. Просто нельзя исключать, что это тоже может искренне нравиться.

— Это вполне понятно — алкашу тоже нравится водку бухать, а вору — воровать. Всем все нравится.

— Ты же сам говоришь, что твоя задача — сделать так, чтобы человек делал то, что ему нравится.

— Ну если кто-то хочет сидеть на своем уровне — пожалуйста, мне все равно. Но если человек хочет общаться со мной, то ему придется подняться до моего уровня, поскольку я к нему спускаться не собираюсь. Если человек в двадцать пять лет говорит, что лучшая книжка — это «Гарри Поттер», а лучший фильм — это «Ночной дозор», я смотрю на него и понимаю, что мне с ним разговаривать не о чем.

— Борис Борисыч, кстати, не раз говорил, что ему нравится «Гарри Поттер». В чем же тогда разница между такими двумя людьми, если брать книжку как критерий? Если им руководствоваться, с Гребенщиковым тебе тоже разговаривать не о чем?

— Дело в том… Дело в том, что у Бориса Борисовича помимо книжки «Гарри Поттер» на книжной полке еще двадцать-тридцать книг, среди которых Кант, Священное писание, книги по буддизму и Дзэн. И вполне естественно, что помимо этого ему нравятся вполне человечные… ну, в общем, легкая литература. А другой человек — у него на полке «Киллер из шкафа» да «Летят голуби над нашей зоной». Вот в этом разница. Любовь к человеческому их объединяет, но один — джедай, а другой — гопник.