Ростовский «Фауст» приехал в Москву

Ростовский государственный музыкальный театр представил оперу «Фауст» на сцене московского театра им. Сац.

«Фауст» Шарля Гуно, несмотря на неоднозначное к нему отношение, возникшее сразу после мировой премьеры более 150 лет назад, главным образом, из-за смещения акцентов в сторону лирики и сильное упрощение гётевской философской глубины (подобные упрёки летели в адрес произведения со всех сторон, но наиболее безапелляционно высказался тогда, пожалуй, наше «острое перо» Александр Серов), очень быстро завоевал мировые сцены и первое столетие своего театрально бытования оставался одной из самых популярных опер мирового репертуара. Однако, в последующем интерес к нему несколько поостыл – другие произведения и другие композиторские стили вырвались на первый план. Сегодня «Фауст», безусловно, относится к востребованным произведениям, но, всё же, если сравнить его по исполняемости с такими лидерами мирового проката как, скажем, «Травиата» или «Волшебная флейта», он им значительно уступает. Россия здесь, как говорится, «в тренде»: ещё несколько десятилетий назад «Фауст» шёл практически на всех оперных сценах Советского Союза, а сегодня, чтобы послушать эту оперу живьём, надо очень постараться. Впрочем, такая же картина со всем французским лирическим репертуаром, и скорее ситуация с некогда самым популярным произведением этого эстетического направления отчётливо характеризует положение с этим стилистическим пластом мировой оперной литературы как таковым.

Впрочем, иногда всплески вдруг случаются. В Таллине уже несколько лет идёт скандальная постановка Дмитрия Бертмана, а в прошлом сезоне неожиданный интерес к этому опусу проявили сразу три оперных театра России – Мариинка, Новосибирский и Ростовский.

Продукция последнего первой пожаловала в Москву, но совсем не в рамках фестиваля «Золотая маска», как того логично было бы ожидать. Параллельно с этим весьма громким форумом в российской столице этой весной стартовал совсем другой фестиваль – пока тихо и не очень заметно, но кто знает, может быть в недалёком будущем «Российская оперная панорама», инициатива Ассоциации музыкальных театров, действительно станет тем, на что претендует, и мы сможем увидеть широкую палитру российской оперной жизни. Ведь отборы экспертного совета «Маски» по оперной части редко удовлетворяют: к гадалке не ходи, очевидно, что эпатажные «Руслан» Чернякова или «Онегин» Жолдака будут показаны в его рамках (да ещё и премии получат), а вот многие действительно талантливые провинциальные спектакли, уважительно решённые по отношению к сути оперного жанра, в номинанты даже не попадут. Нынешняя «Маска»-2014 года тому яркое подтверждение: кроме столичных продукций было представлено только два спектакля с Урала – и это всё, в то время, как были, например, крайне удачная «Жизнь за царя» в Челябинске или неоднозначный, но весьма любопытный «Борис Годунов» в Астрахани, и много-много чего ещё интересного, сделанного в провинции.

«Российская оперная панорама» обосновалась на сцене Театра Сац и пока заявила о себе очень скромно. В её нынешней программе – всего два оперных произведения (помимо ростовского «Фауста» это местная «Иоланта»), а также «Спящая красавица» от питерского «Зазеркалья» - не балет, но «фантазия под рояль на темы сказки Перро, балета Чайковского, подмосковной дачи и, конечно же, любви». Но, как говорится, лиха беда начало. В любом случае, начинание нужное: пожелаем фестивалю всяческих успехов – чтобы состоялся, стал ежегодным и радовал нас широкой представительностью российской оперной жизни.

Ростовский «Фауст» - работа Георгия Исаакяна и Эрнста Гейдебрехта: сами имена постановщиков гарантируют качество и интересный спектакль. Но постановка удивляет: миры Гейдебрехта обычно притягательно красивы и весьма замысловаты, нередко в спектаклях, оформленных этим художником, сценография бывает самым сильным местом. В этот раз решение совсем иное: условное театральное пространство, почти пустое зияние чёрной дыры сцены, прорезаемой многочисленными разнокалиберными световыми потоками (художник по свету Ирина Вторникова). Такое решение невольно возвращает в лирическую оперу гётевские философские мотивы: то, что весьма слабо представлено в либретто, вдруг даёт о себе знать в визуальном решении действа. Условность подчёркивают и костюмы (художник Наталья Земалиндинова) – вроде как они и из первой половины 19 века, а вроде и нет.

В режиссёрском решении есть несколько любопытных находок. Фигура Ангела, противостоящая демону преисподней, доминирует в узловых кульминациях, именно она в финале кладёт предел вакханалии, устроенной Мефистофелем. Фауст и Мефистофель спаяны в этом спектакле крепче, чем обычно, по сути, демон – это второе я престарелого учёного, захотевшего ещё раз испытать радости юности. Именно поэтому люцифер принимает обличие старика в темнице Маргариты, и несчастную помешанную терзают как бы два Фауста – юный и дряхлый. Именно поэтому смертельный удар шпагой Валентину наносит именно Мефистофель, вкладывая потом орудие убийства в руку Фауста. Именно в объятиях демона, в складках его плаща, находит приют погрязший в смертельных грехах искатель земных наслаждений.

Молодой Фауст в этом спектакле более жёсток и циничен, он почти совсем лишён романтического флёра лирического героя-любовника. Зато более обычного чиста Маргарита: её авторы спектакля совсем обеляют, возлагая всю вину на многочисленных мужчин вокруг неё – не только на Фауста и Мефистофеля, чья неприглядная роль в судьбе девушки очевидна, но и на Зибеля, который далеко не только друг и платонический созерцатель, и на брата Валентина, который требует от сестры слишком многого, отказывая ей в праве на земные человеческие радости и слабости.

Благодаря этим акцентам постановка, которая на первый неискушённый взгляд может показаться очень бюджетной и скромненькой, оборачивается философской притчей, глобальным обобщением, укрупняющим это лирическое высказывание и возвышающим его практически до гётевского уровня. Таким образом, существо оперы, хотя и претерпело некоторую метаморфозу, не искажено, а некоторая модификация пусть и дискуссионна (стоит ли возвращаться к тому, от чего сознательно ушёл в своё время композитор? – ушёл совсем не случайно!), но вполне допустима и уж как минимум, совершенно не скандальна, не обескураживает и не вызывает отторжения. Кроме того, отрадно было увидеть «Вальпургиеву ночь» в финале – балетный дивертисмент, который в современных постановках частенько либо купируют, либо представляют какими-то совсем иными, вовсе небалетными средствами. В ростовском спектакле в этом отношении сохранён классический подход.

По части исполнения в постановке есть как свои удачи, так и промахи. К первым, безусловно, стоит отнести работу оркестра: маститый Андрей Аниханов добивается очень качественного, совсем не провинциального звучания, несмотря на скромные оркестровые силы, грандиозный «Фауст» оказывается убедительным. Столь же тёплых слов заслуживает и хор Ростовского музыкального театра (хормейстер Елена Клиничева). Из солистов лидирует универсальная Наталья Дмитриевская, которой по силам (памятуя прошлые приезды ростовчан в Москву) как нежная Марфа из «Царской невесты», так и отважная Ярославна из «Князя Игоря»: Маргарита ей также по голосу и к лицу – стабильный верхний регистр и яркий, пронзительный тембр делают эту сложную партию (которая одновременно как бы и для крепкого, и для колоратурного сопрано написана) территорией, на которой певица-артистка слушается очень естественно. Хорошо справился с Валентином привлечённый в ростовский спектакль солист Театра Сац Денис Болдов, на своём месте была и Юлия Изотова (Зибель), удачно избежавшая сомнительных моментов в исполнении травестийной роли.

С главными кавалерами не так всё однозначно. Александр Лейченков, который везёт на своих плечах уже много лет весь теноровый репертуар театра, безусловно, уже мастер и в целом справляется с ролью молодого Фауста. Но всё-таки его тембр весьма специфичен, не отличается особой красотой, его лирика ближе к характерному звучанию, звук временами (особенно на верхах) уж очень узкий, какой-то точечный (хотя и острый – что, несомненно, хорошо). Всё это допустимо в этом спектакле, в этой трактовке образа – но если говорить о некоем идеальном, обобщённом Фаусте, то едва ли его можно увидеть в вокале Лейченкова. У Бориса Гусева (Мефистофель) – харизма большого артиста, роль вселенского зла ему идёт исключительно. Его голос мощен и красив, это настоящий рокочущий, могучий бас – богатый и красивый. Одна, но весьма досадная проблема изрядно портит картину – интонация вокалиста очень далека от идеала, и это здорово режет ухо на протяжении всего спектакля.

И всё же, несмотря на все но, впечатление от работы Ростовского музыкального театра весьма позитивное. И большая благодарность АМТ и Театру Сац, что дали возможность увидеть эту работу в Москве в условиях невнимания других форумов (помимо «Маски» - того же «Черешневого леса», да и других фестивалей) к достойным провинциальным работам.

Александр МАТУСЕВИЧ, «Новости музыки NEWSmuz.com»
Фото - Виктор Погонцев/ РГ

Быстрый поиск: