Геликоновская «Аида» образца февраля 1996 года была очень громкой и неоднозначной премьерой. Тогда «Геликон» работал на небольшой сцене ДК «Медиков», и смелость Бертмана резалась габаритами сцены, но концентрировалась в сугубо «античных» профилях и золотистостях, разбавляясь абрисами гробов, пирамид и почему-то скелетами Кащея. К тому же тогда у «Геликона» почти не было фундаментальных голосов, на которых принято строить «Аиды» в больших и малых театрах.

«Все приходили смотреть, как мы "истязаем" оперу "Аида" Верди, которую поют всегда большие певцы, где на сцену выходят верблюды, слоны. При этом спектакль был одним из самых популярных в Москве, мы его показали в 12 странах мира и на Зальцбургском фестивале», - вспоминает Дмитрий Бертман.

Сейчас ситуация резко изменилась. У Бертмана есть голоса Ксении Вязниковой (Амнерис), Ивана Гынгазова (Радамес), Алексея Тихомирова (Рамфис), Елены Михайленко (Аида)… Я попал на состав с Ириной Окниной (Аида), Шота Чибировым (Радамес), Юлией Никаноровой (Амнерис), и они тоже прекрасно впелись. Есть новая технологическая сцена, куда он искусно интегрировал подъемники и опускатели, круговороты и 6-метровые инсталляции эстонского скульптора Тауно Кангро, игру со светом и выходы хоров в зрительный зал.

Ирина Окнина (Аида)

Новая «Аида» - это прежде всего шоу. При соблюдении всех оперных стандартов, конечно. Самые острые ощущение от шоу — когда в конце первого акта хоры движутся в боковые проходы зрительного зала, и с одной стороны зала требуют казни изменника Радамеса, а с другой — требуют милости и сострадания к павшим. Чудный стерео-эффект, который редко встречается в оперных залах. Более того, сверху на балконах водружены солисты, которые поют свои отдельные, и местами коварные партии.

Шота Чибиров (Радамес)

Впрочем, главным сюрпризом стала увертюра, исполненная оркестром театра под управлением главного дирижера Валерия Кирьянова. Верди написал ее специально для премьеры оперы в Каире. Ее ноты геликоновцы искали через друзей по всей Италии, их прислали в Москву из дома Верди.

««Аида» – это опера, которую, мне кажется, все знаем. Но была история, что увертюра была совсем другая. И она не состоялась, потому что было недостаточно оркестровых репетиций. Верди положил эти ноты у себя на вилле, и они там лежали до 70-х годов ХХ века. С оперой это никогда не исполнялось. И впервые это будет исполнено сейчас в Москве», - говорит Дмитрий Бертман.

Она невероятно грустная, эта увертюра. Но потом разворачивается, как пружина, в очень энергетическую структуру, как огонь над казаном. Она становится прообразом всего действия «Аиды» - ведь это, по сути, история про предательство из-за любви во время войны. Камерная и очень крупным планом. Условный большой Египет воюет против условной маленькой Эфиопии. И тут любовь главного военачальника Египта Радамеса в страстном исполнении тенора Ивана Гынгазова, по сути не способного полюбить (он и в Мариинке это сейчас поет, но романтичен там). Он, по радикальной задумке Бертмана, тягает свою возлюбленную рабыню Аиду за кольцо на шее на поводке. И никак не защищает ее в нападках властной невесты Амнерис (Ксения Вязникова тут похожа на узбечку).

Сцена из спектакля

По сути, «Аида» тут — история про взаимное предательство во время войны. Радамес предает во имя любви к Аиде, а Аида предает Радамеса во имя любви к родине. Не правда ли, очень актуальная сегодня история?

Сцена из спектакля

Стоит высказать претензии к оркестру театра на предпремьерном показе. Увлекаясь, оркестр уж слишком часто перебивал солистов, даже так, что их и слышно не было. Возможно, это волнения перед премьерой. Обычно так не бывает в «Геликон-опере».

Сцена из спектакля

Отдельного упоминания заслуживает финал оперы. Это сцена сделана как галлюцинация Радамеса, который видит солнечные зайчики как голос уже убитой Аиды. Это очень эффектно. Думаю, новая «Аида» станет еще одним хитом «Геликон-оперы», очень посещаемым спектаклем. Премьерная серия продолжится с 29 июня по 1 июля, а также 5-9 июля.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Ирина ШЫМЧАК