Nonesuch, 2017.
Жанр: современный джаз, этно-фьюжн.

30-летний гражданин Франции живет нынче в Ереване, будучи мировой звездой. Такое бывает, если речь о Тигране Хамасяне. Он учился на музыковеда, как пианист играл на легендарном Первом международном джаз-фестивале в Ереване в 1998 году. Там импрессарио Стефани Кочоян ангажировала его на европейские фестивали, а в 2003 году Тигран победил на фортепианном конкурсе Montreux Jazz Festival (он уже жил и учился в Лос-Анджелесе). В 2006 году он победил в престижнейшем Thelonious Monk Jazz Piano Competition и Martial Solal International Jazz Competition в Париже. Закрутилось-завертелось. Альбом A Fable (2011), выпущенный на Universal, получил французский аналог Грэмми Victoires de la musique. Альбом Mockroot (2015) получил немецкий аналог Грэмми Echo Award. Выпущено два сольных альбома и восемь — в качестве лидера-пианиста.

Новый альбом «Древний наблюдатель» о… Тут передадим слово самому Хамасяну. Как музыковед, он точен в формулировках: «Переплетение древнего с современным миром создает экзистенциальное чувство… Когда я смотрю из окна и вижу библейскую гору Арарат с вечным снегом на ее вершине, и вижу передний план из электрических опор с проводами, режущий картину, и спутниковые тарелки на старых и современных дома, древний дым, выходящий из труб, и птицы парят над деревьями с редкими самолетными следами в просторах неба, - мне является диалог, взаимодействие богоданной древней природы и наших современных достижений человека».

Эти 10 треков абсолютно идентичны описанию Хамасяна. Где-то в джазовые трели врывается до боли знакомая армянская мелодия, где-то он без зазрения совести напевает какие-то архетипичные мелодии или чукает-чукает аки перкуссия. Понимаете, если Херби Хэнкок вдруг называет Хамасяна «мой учитель», а Чик Кориа - «глубокий и богатый внутренне музыкант», то они же просто далеки от армянской культуры. Для нашего слушателя Тигран Хамасян — редкостно аутентичное слияние древней армянской мелодики и виртуозного современного джаза. Хамасян делает невероятное дело — скрещивает эту чудную древнюю музыку с абсолютно живым духом джазового пианизма. И никакого насилия, упаси Боже. Дух наблюдателя — он скорее в том самом экзистенциализме, внутреннем переживании контраста вида библейского Арарата и спутниковой тарелки.

Хамасян настолько внутренне свободен, что не нуждается в переводчиках. Его музыка живет в корневом джазе, и этих средств хватает, чтобы описать всю бездну бытия. Армянские специи нужны только для описания Арарата, условно говоря. Долма, коньяк и что угодно. Для ушей европейского слушателя это экзотика, а для нас — родное и дорогое. Мы восхищаемся внутренней свободой Хамасяна, вот что для нас экзотика.

2 мая в питерской Капелле и 21 мая в московском ЦДХ Хамасян презентует альбом An Ancient Observer российской публике. Можно просто порадоваться за постсоветского пианиста, достигнувшего абсолютной джазовой свободы и признания в мире. Альбом — он ведь скорее про порхание птиц, чем про спутниковые тарелки...

Вадим ПОНОМАРЕВ

В сущности, это фильм документальный. Шестеро музыкантов, многие из которых знамениты на весь мир (Дживан Гаспарян, Арто Тунчбояджян, Малхас), а кто-то известен только внутри Армении ( Форш, Лилит Пипоян, Микаэл Восканян) ходят по своему любимому городу и рассказывают, рассказывают… Иногда играют. И всегда в Ереване.

Секстет Дживана Гаспаряна

Конечно, история кино знает много признаний в любви конкретному городу. Парижу, Москве, Нью-Йорку, Лондону, Рио… Но подход Данильянц, живущей в Москве и снявшей достаточно игровых и документальных фильмов, скорее - об атмосфере улиц Еревана. Она снимает их с вертолета и с детализацией до каждого камня дома, она говорит только с музыкантами, которых запросто можно представить музицирующими именно на улицах или в клубах Еревана — именно поэтому в нем нет академистов.

- Я задумала этот фильм еще в 2007 году, несколько лет обдумывала как фильм о Форше (Ваган Геворгян, известный армянский шансонье), - говорит режиссер Татьяна Данильянц. - Но не сложилось. Потом как-то поговорили с министром культуры Армении, мне пообещали финансирование, но тоже не сложилось. А потом сложился паззл как фильм о разных армянских музыкантах, фактически олицетворении Еревана. И тут же нашлось финансирование, за три года мы его сняли. Всех музыкантов снимали только в Ереване, это было важным условием. И ни один не отказался, несмотря на занятость!

В фильме Данильянц правду сложно отличить от вымысла. Музыканты рассказывают свои обычные музыкантские байки, камера скользит по камням древнего города, история то уходит в давнее прошлое — геноцид 1915 года или голод 90-х, то возвращается к кооперативным ларькам и прокуренным клубам Еревана сегодняшнего. Связующая нить — музыка. Избранные режиссером «шесть музыкантов» - это действительно люди не от мира сегодняшнего, они живут старым Ереваном с домино и нардами, играют музыку нарочито неактуальную. Превосходно записаны две композиции секстета (! - а не привычного квартета) Дживана Гаспаряна на темы народных армянских песен с воздуха на открытой ротонде. Забавно, что когда к Гаспаряну и Гаспаряну-младшему на улице подходят фотографироваться девушки, талантливого внука попросту не узнают и он скромно отходит в сторону...

Дживан Гаспарян-старший и Дживан Гаспарян-младший

Арто Тунчбояджян (Armenian Navy Band) исступленно делает авангардный перформанс с дюжиной духовиков где-то в Ереване, а потом горестно на ломаном английском сетует на судьбу армянина в недружелюбной Турции, и это тоже примета времени. Джазовый пианист-виртуоз Малхас (Левон Малхасян) рассказывает телеги о великом продюсере Columbia Records Джордже Авакяне, а потом гремит невероятным фортепианным соло в крошечном джаз-клубе. Или фантастический исполнитель на армянском народном инструменте тар Микаэл Восканян — сначала небрежно наигрывает соло где-то в горах подле Еревана, а затем играет страстно и технично в таком же маленьком клубе. Шансонье Форш признается, что в эмиграции в Аргентине у него «было все», но когда ребенок заговорил на ломаном армянском — тут же решил вернуться. Режиссер словно телескопом фиксирует приметы времени: эмигрантская нация, разбросанная по миру, но с любовью и трепетом берегущая каждую деталь своей ереванской жизни.

На презентации фильма

То, что режиссер из Москвы, скорее плюс. Взгляд не замылен. Она вцепляется во все атмосферные вещицы, которые торговцы кукурузой у оперного театра давно и не замечают. Она снимает старый Ереван 300 тыщ населения в новом миллионнике с поющими фонтанами, и видит его! А через музыку эта атмосфера передается и зрителю. Дживан Гаспарян говорит о высоком бескомпромиссном искусстве, бард Лилит Пипоян искренне поет мимо нот, Арто Тунчбояджян думает об авангарде, Форш поет нарочито доступные песни под видом блюз-рока… Они настолько разные, что они вместе. «Ереван — это мы», - именно этой песней заканчивается фильм.

В прокате с 6 апреля.

Вадим ПОНОМАРЕВ

Само название «19-17» наталкивает на события 1917 года. Как восприняли цыгане революцию, слом всех устоев? Неоднозначно, об этом и говорит этот театрализованный концерт с ведущими солистами театра. Семьи, таборы раскололись пополам — одни на «красных», другие за «белых», третьи еще за кого-то. Композиция с самыми популярными песнями и романсами начала XX века — об этом.

«Не дело для цыган — воевать, цыгане должны петь!» - красной нитью проходит эта мысль сквозь весь спектакль. Один сын уехал с колчаковцами в Харбин (но тоскует там по родине), другой сын воюет за большевиков… Отец с грустью произносит моралите. Режиссер-постановщик не стала вдаваться в кровавые подробности тех событий (а ведь много цыган было не только убито и убивали в гражданской войне, но и были расстреляны или репрессированы потом), но нашла для зрителя точку единения. Этой точкой стало участие цыган в боях Великой отечественной войны — беспроигрышный ход. Воевали, защищали Родину — все это так.

Солисты театра «Ромэн» - необычно пластичны внутренне. Не все обладают безупречно академическими голосами (особенно странно слышать от сипло-тембрового артиста слова «хочу пойти учиться на оперного певца»), но искренность пения искупает все. Звучат старинные таборные песни, русские романсы, даже забавные вариации революционных песен. Когда складывается и чистый тембр, и типично-цыганские мелизмы, - даже привычные произведения звучат особенно окрашенными. Те же романсы обретают привкус заграничного и имеющего право на самобытную жизнь, как ранее слушались романсы в исполнении полячки Анны Герман.

К постановке есть некоторые вопросы. Скажем, отчего было не упомянуть белогвардейских цыган? Они же внесли свой вклад в историю России. Или почему не упомянуть о репрессиях? Может быть, стоило. Однако если сценарист и режиссер Валерия Янышева ставила на единение — и каждый рассказ о герое-цыгане Великой отечественной встречался аплодисментами — то все допустимо.

Особенно стоит отметить тот отрадный факт, что на сцене не использовалось вообще никакой фонограммы (кроме разговорной). Только гитары и скрипки живьем. И все звучало профессионально, отточенно, нюансированно. Всегда казалось, что эти музыканты способны на гораздо большее. Это мастеровитость, профессионализм.

Валерия Янышева

Неизвестно, будет ли когда-то повторяться эта программа, но стоит ее повторить. Театр Николая Сличенко живет, развивается, и готов еще преподносить любые сюрпризы.

Вадим ПОНОМАРЕВ

До этого Arturo Sandoval приезжал в Сочи четыре года назад, но выступал с академической программой. А джазовые гастроли Сандоваля в России случились всего один раз, в 2011 году он сыграл в Санкт-Петербурге.

Теперь же после гастролей по Украине бенд Сандоваля заехал к Башмету на Зимний фестиваль искусств в Сочи, затем у него концерты в Санкт-Петербурге и Москве.

Артуро Сандоваль

Артуро Сандоваль - один из самых непререкаемых авторитетов в современном джазе. Трубач с фантастическим звукоизвлечением, его труба играет ноты, которые играть не должна по своей природе. Верхних нот в четвертой октаве он добивается методом «передува» (supercharged tone), фактически октавными обертонами от основного тона. Нижние же басовые ноты, похоже, он фактически пропевает. Результат невероятный - труба имеет диапазон практически фортепианный, и это дает Сандовалю возможность играть импровизации во всех регистрах разом.

Ученик Диззи Гиллеспи, получивший от великого Диззи благословение и самые добрые слова («Он один из лучших»), Артуро необычайно пластичен внутри своих каденций. Ему ничего не стоит от базового стандарта уйти в терцию, сменить пару октав, вернуться к основной мелодии, мило поговорить со слушателями, и затем завершить парой-тройкой эффектных трюков. Он, конечно, фронтмен. Перед Smile он выходит в зал, комментируя наряды зрителей в первом ряду, призывает всех улыбаться несмотря ни на что в жизни, и как-то незаметно начинает петь... Он умеет расслаблять и развлекать. Entertainment - любимое словечко Артуро.

- Мы просто играем музыку, которую считаем хорошей музыкой, - говорит журналистам Артуро Сандоваль. - Мы не делим ее на жанры. Люди любят слушать просто хорошую музыку, и мы делаем свою работу - даем ее им.

Деление на жанры действительно весьма условно. Патриарх джаза, Артуро Сандоваль в начале своей карьеры учился русской школе академической трубы, много играл с симфоническими оркестрами. Гастрольный тур предполагает некий The Best, но его нет. «Знаете, пару лет назад я написал вот такую мелодию», - вкрадчиво говорит Артуро, и тут же играет ее. И трубой он, конечно, не ограничивается - рядом перкуссия и мини-синтезатор, к которым он переходит сразу, когда заканчивает играть на трубе. А потом он торжественно подходит к роялю, сменяя своего пианиста, и играет фортепианную балладу, плавно переходящую в «Очи черные» или перкуссионный диалог с подоспевшим в центр сцены штатным перкуссионистом.

Все легко. Все entertainment. На бис - «Ночь в Тунисе» (вокализы поет тот самый перкуссионист) и почти без паузы... «Хава Нагила». Почему нет? Представляя музыкантов, Артуро сардонически называет барабанщика «гринго», и тот ржет в полный голос. Многие свои трюки с расширенным диапазоном Сандоваль демонстрирует как бы напоказ, словно намекая - готовьтесь, сейчас я буду исполнять трюки. Даже подмигивает исподтишка. И зритель готов слушать трюки, и благодарно аплодирует затем.

И так легко, от бибопа к этнике, от баллад к маршам, приправленная высочайшей виртуозностью мастера, привольно капельками перетекается программа, незаметно заканчиваясь.

Шоу Сандоваля

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото - Светлана МАЛЬЦЕВА

Перкуссионист

Перкуссионист

Пианист

Поцелуй и цветы - жене