Для концерта в клубе «Апельсин» Петр Мамонов выбрал песни из двух своих альбомов «Зелененький» и «Мыши». Все эти номера Мамонов уже исполнял весной во МХАТе, но с группой поддержки в лице актеров и мимов. На этот раз Петр Николаевич был на сцене один. И действие закономерно превратилось в моноспектакль. В оперном жанре есть аналогичное понятие «концертного исполнения».
Танцпол «Апельсина» превратился в сидячий партер: зрители расположились прямо на полу. Потому что перформанс. Спектакль одного актера. Петр Николаевич вкладывает в каждую свою шутку ту самую долю шутки, которая и заставляет задуматься над потаенным смыслом. Иронизирует образы, высмеивает и печалится над каждым явным проявлением личности лирического героя.
Петр Мамонов смирился с ролью всероссийского рок-шута, и продирается внутри этих самых шутовских нюансов с кровью и оторванным мясом от костей. Он стоически держит мхатовские паузы, и в какой-то момент публика понимает, что в паузе и дурашливо вытаращенных глазах артиста есть еще один, ускользнувший от внимания нюанс. И начинает аплодировать.
А Мамонов не акцентирует внимание на аплодисментах, не «держит зал» до конца хлопков, но тут же меняет манеру и темпоритм. Он отыгрывает все свои затаенные гэги холодно и расчетливо. Каждый взгляд отрепетирован, каждый вздох четко спозиционирован к возможностям микрофона.
С другой стороны, Мамонов позволяет себе такую самоиронию, что забываешь о собственно театральной природе песен. В эти моменты понимаешь, откуда взялась исповедальная драматургия Гришковца. Вот отсюда, отсюда она взялась. Мамонов иронизирует над своей старостью, иронизирует над своим деревенским экзистенциализмом:
«Целую ночь спишь, а то и не спишь... То спишь, а то и не спишь»
Петру Мамонову по-прежнему есть, что сказать. Он с легкостью жоглирует музыкальными жанрами и литературными цитатами. И не ради жоглирования как самоцели, как это принято у кое-кого, а ради одной по-деревенски простой мысли. И в каждой песне - своя мысль.
Весь концерт он провел под фонограмму минус 1. Весь концерт - как моноспектакль. Чего-то хорошего из "Зелененького" он не сыграл, и ладно. Раздвоение между поедом едящего себя Пети, и насквозь ироничным артистом Мамоновым настолько зияюще, настолько заметно, что воспринимается как фишка. Фишка мамонинга. А если говорить серьезно... Это надо много говорить.
На театре такой зазор называется остранение. Бертольд Брехт щедро снабдил свою драматургию подобными приемами. Мамонов берет в качестве приема остранение, но в качестве лирического героя – он сам, его реальная жизнь. Задумчиво-грязный гитарный драйв на фонограмме, в сущности, лишь эквивалент кудахтания кур или ритмичного хрюкания хряка.
– Спасибо! Спасибо Вам, дорогие мои! – Выскакивает из-за финального занавеса Мамонов, кричит со сцены. Хватает цветы, брызжет слюной, посылает аплодирующим воздушные поцелуи и уходит. Концерт окончен, а жизнь только начинается.
Чем бы такая музыка не служила бы музыкальным оформлением к спектаклю по Достоевскому, к примеру? Насквозь русское копание в душе занимает все свободное время лирического героя Мамонова. Ему и хорошо, и нудит что-то в душе. И пока он не разберется, что же там такое в душе нудит, он не успокоится. А ведь знает, что не разберешься в этом никогда…
Вадим ПОНОМАРЕВ,
Сергей ШУБА, NEWSmusic.ru
Комменты