А он давно вырос из детских штанишек и обижается, что журналистам больше интересна его личная жизнь, чем, например, его победы на европейских джазовых фестивалях. Леонид Агутин поделился мыслями о поэзии и прозе жизни и рассказал, что на пороге сорокалетия готовит свою первую книгу стихов.
Леонида Агутина называют не иначе, как "босоногий мальчик"
– Поэзия – это иллюзия. А любая иллюзия чревата разбитыми надеждами. Не проще
ли жить без поэзии?
– Поэт живет в иллюзорном мире не потому, что он
так хочет, а потому, что не может иначе, - рассказывает Леонид "Новым известиям".- Я не думаю, что поэты настолько дети,
что не понимают, что реальный мир есть. Они это знают, просто не хотят с ним
встречаться, до последнего не хотят, но знают, что все равно придется.
Поэтический взгляд на мир – это взгляд человека, который по-другому на мир
смотреть просто не может. Так что постулат о том, что не надо жить в мире
иллюзий, а надо жить в реальном мире, чтобы не обжигаться, для поэта невыполним.
Рождаются люди, которые мечтали бы жить в мире иллюзий, но им это не дано. И вот
им-то как раз непросто. Потому что жизнь без поэзии сложна. Вот представим себе
пару. Он – бывший военный, ныне бизнесмен. Она – его жена.
Поэт, посмотрев
на их жизнь, увидит в ней поэзию и расскажет им о ней. О его широких мощных
плечах и четком военном уме, который ясно понимает, как сделать так, чтобы семья
жила хорошо. О ее любви к нему. Ведь в отношениях между этими двумя людьми есть
великая романтика, которую они не могут выразить словами. Ну и пусть! Я за них
выражу. Чтобы они заплакали, узнав себя.
– Получается, что поэт, живя
в мире иллюзий, тем не менее рассказывает людям правду о них самих?
–
Не совсем. Это будет не вся правда. Знаете, у артистов есть такой термин –
«искусство заблуждения». Вот я вам сейчас описал тип мужчины с четким военным
умом. Я вам рассказал его так, что вы тут же представили себе Станислава
Говорухина в его роли. Я подобрал те слова, которые нарисовали вам самое
положительное в этом образе. Но, по большому счету, в жизни немножко все не так.
В жизни он позволил себе и ударить ее пару раз, если уж честно, да и изменял ей,
да и уходила она от него раза три, да и плакалась она подружке на кухне о том,
что достал он ее своими приказами. Но люди не хотят этой правды. Они хотят
слышать и видеть красивую картинку о жизни. Потому что без этой лжи, неправды,
фантазии, иллюзии, утрирования, преувеличения – назовите функцию поэзии, как
угодно – жизнь становится слишком сложна.
– То есть поэзия – это
конфета, которая нужна для того, чтобы подсластить нашу некрасивую
жизнь?
– Жизнь красива. Она очень сложна, жестока и беспощадна, но
она красива. Все, что окружает нас, очень красиво. Мы не сластим жизнь, а
показываем эту красоту.
– Вы так думаете или вы сейчас в
образе?
– Нет, я так думаю.
– Посмотрите, там за окном –
город. 15 миллионов людей, среди которых масса недовольных собой и судьбой,
одиноких, несчастных, имитирующих видимость жизни, а вы говорите о красоте
жизни. Что там красивого?
– Полно! Надо просто посмотреть
повнимательнее. Вспомнил четыре строчки из своего нового альбома, над которым
сейчас работаю. Как раз про город за окном:
Улетают перелетные
птицы,
Им уже пора домой,
как и нам с тобой.
Осень по
бульвару Гоголя мчится,
Заметая след и соря листвой…
Все это
происходит вокруг вас. Но вы этого не видите. Потому что вам нужно с двумя
огромными сумками бежать домой к мужу и больному ребенку. Вы не поднимаете
голову, не видите птиц, не замечаете осень. А я рассказываю вам об этом, чтобы
вы оглянулись и увидели.
– Я это увижу на мгновенье. А потом, когда
опять вернусь в свою жизнь, пойму, что это был обман.
– Я не Господь
Бог, не могу изменить вашу жизнь. Но я могу помочь вам на какое-то время что-то
почувствовать. Вечного счастья на земле нет, и ни один из поэтов не может в этом
помочь. Искусство вообще существует не за этим.
– А
зачем?
– А ни за чем! Просто потому, что есть люди, которые рождены
отображать эту жизнь поэтически. И если бы этих людей не было, поверьте мне, вы
бы даже и этих трех минут счастья не испытали. Мы даем людям хотя бы эти три
минуты счастья, а что даете вы, журналисты? В чем ваша функция?
– Мы
удовлетворяем людское любопытство. И торгуем человеческим
тщеславием...
– ...И делаете это так, как будто вы – боги. Недавно,
после фестиваля «Новая волна», читал отклики журналистов. Как всегда,
саркастичные и ехидные. О том, как какие-то мелкие вошки копошились на эстраде,
а великие боги с пренебрежением на это смотрели с неба и что-то об этом писали,
поскольку люди хотят об этом знать. Об эстраде пишут всегда в таком тоне. По
неясной для меня причине. Почему я, зарабатывая деньги и давая людям радость,
достоин презрения, а журналист, за свои деньги делая очень больно и неприятно
тем, про кого он пишут, и допуская намного большую неправду, чем любое
искусство, демонстрирует свое презрение ко мне? И потом, журналистика
затрагивает куда более низкие человеческие желания, чем поэзия. Голые задницы
звезд, кто и с кем напился и переспал – вот о чем пишет пресса. Я не помню ни
одной статьи о том, что Леонид и Анжелика (Варум. – «НИ») дали живой концерт,
исполнили новые песни, сделали новые аранжировки, что мы выступали на джазовых
фестивалях в Европе и были на первых местах в джазовых чатах. Ни
одной!
– Хорошо, давайте поговорим о вашем творчестве. Например, о
новых песнях или о том, когда мы сможем купить вашу книгу стихов?
– В
сентябре у меня выходит новая пластинка, которая, возможно, будет называться
«Любовь, дорога, грусть и радость». Я не выхожу в ней за рамки песенного жанра,
несмотря на полуджазовые «бриджи», которые использую. Конечно, можно много
рассказать читателю о музыкальных стилях этой пластинки, но мне кажется, ему
логичнее просто ее будет купить и послушать. Еще я готовлю книжку стихов. Много
ведется разговоров со всякими издательствами, ибо издательства полагают, что
можно продать любую книжку, если на ней будет стоять известная фамилия. А я бы
хотел, чтобы эта книга что-то из себя представляла и была значима для любителей
поэзии. Поэтому я пока не тороплюсь с ее изданием. Я хочу, чтобы получилось
хорошо, а это сложно. Потому что поэзия – это сложная субстанция. Это не просто
написание текстов для своей музыки. Я пишу стихи, когда возникает настроение, я
не зарабатываю этим на хлеб. Поэтому работа над книжкой идет не спеша.
– В наше время все стало товаром, и поэзия в том числе. Сегодня говорят, что
когда мужчине нечего предложить женщине, он предлагает ей
«романтически-поэтические» отношения…
– Я не очень себе представляю,
что может предложить один человек другому важнее, чем романтические отношения. И
что вы имели в виду, когда сказали, что «нечего предложить», – деньги? Один
человек предлагает другому любовь. Что с этим связано? Понимание, забота,
уважение, желание иметь детей, желание близости, желание пройти сквозь сложности
плечом к плечу. Что более важное может предложить один человек другому?
По-моему, это самое главное. И потом, исходя из вашего вопроса можно
предположить, что люди относятся друг к другу умозрительно: я решил, что это моя
половина, и поэтому нам, наверное, будет выгодно соединиться в пару и быть мужем
и женой.
– Вы считаете, люди так друг к другу не
относятся?
– Относятся, и очень часто. Но вы знаете, это так далеко
от любви…В наших отношениях с женой очень много романтичного. Когда я пою
Анжелике строчки нового дуэта, у нее вдруг начинают литься слезы. Это происходит
с нами до сих пор, хотя в нашей жизни есть куча всего того, что мы должны просто
проживать, как любой человек. Нам нужно заказывать билеты, оплачивать квартиру,
заботиться о родителях, писать в тетрадку наши дела на завтра, спорить на
бытовые темы. Но когда мы выходим на сцену и смотрим друг другу в глаза, вся эта
бытовая жизнь уходит на задний план. Хотя до момента этого катарсиса существует
ужасное утро, когда мы вскакиваем и, толкаясь плечами, собираем каждый свой
чемодан. И садимся в самолет, который ужасно дребезжит, а мы оба боимся летать,
и, пока он летит, мы переживаем. Потом мы оказываемся в городе, в который мы
ехать не хотели, но было нужно, потому что нужно встретиться со зрителями. Потом
мы в гостинице, в которой мы не хотим жить. Потом мы едим то, что никогда не
едим, и сидим в неухоженной и душной гримерке. И, казалось бы, какая к чертовой
матери романтика может быть во всем этом?! Это все накапливает такую жуткую
усталость и такую раздражительность, что, слава Богу, что у нас есть этот
момент, когда мы можем выйти и спеть эту песню. И вспомнить что-то очень важное.
Но неужели из-за всех этих бесконечных гастролей, где нам уже не до ирисов, ее
любимых цветов, я должен подумать, что теперь нашей любви уже нет и все это
вранье? Да шиш с маслом, никогда в жизни! Потому что это неправда. Вот это как
раз неправда. Потому что я свою жену люблю, и очень люблю, и все свои песни и
стихи посвящаю ей. До сих пор.
– То есть вы целиком и полностью за
романтику?
– Вы знаете, в ответе на ваш вопрос есть много пунктов.
Пункт номер один я уже озвучил. Пункт номер два. Люди, которые удивительно
романтичны, закрывают глаза на все бытовые сложности. Люди, которые не думают о
том, сколько зарабатывают их родители, люди, которые не думают, где они будут
жить, не думают о том, какая перспектива у каждого из супругов, а просто любят
васильки, на самом деле очень сильно заблуждаются. Потому что романтика в голом
виде – это чистое заблуждение. Ведь человек, зарабатывающий деньги, не всегда
козел, а человек, не зарабатывающий деньги, не всегда чистый и честный человек.
Это глупое мнение. Ведь есть люди, которые своим умом и талантом умеют
зарабатывать деньги. И умеют щедро их тратить на своих любимых. Жизнь не
черно-белая. Я, когда учился в институте, видел огромное количество ситуаций,
когда девушка романтично любила художника, который сидел у нее годами на шее. Но
потом в итоге она всегда от него уходила. Пункт номер три. Я уже привел вам
пример с семьей бывшего военного. Романтика у каждого своя.
– Вы много
говорили о горечи профессии эстрадного певца. Но ведь вы ее выбрали и в ней
остались, хотя у вас была менее рискованная и куда более спокойная профессия
поэта и композитора. Вы были востребованы, ваши песни пели Филипп Киркоров,
Лайма Вайкуле. Что послужило причиной того, что вы стали петь сами? Желание
славы?
– Дело не в славе. У меня были песни, которые должен был спеть
именно я.
– Например?
– Например, «Босоногий мальчик». Это
был именно я. Именно мой образ, моя душа, мое сердце, и только я знал, как его
сделать.
– Ее бы мог спеть Пресняков.
– Нет. Так, как я, он
бы не спел. Как и я, и никто другой, не спел бы песню «Я не ангел, я не бес»
так, как он. И никто никогда не спел бы «Мадонну» так, как это спел Серов. И
никто никогда не спел бы «Над крышей дома своего» так, как это спел Антонов.
Потому что именно в его тембре голоса, который как будто летал над крышами,
отразилась душа этой песни. У каждого есть своя песня, главное – ее найти. И,
когда я ее нашел, я с нею вышел на сцену. И, если бы не я исполнял «Босоногого
мальчика», она бы не состоялась. Например, мою песню «Все в твоих руках» до
Анжелики Варум исполняла другая певица. Хорошо исполняла. Но шлягером это не
стало. Потому что петь ее должна была именно Анжелика Варум.
– Хорошо.
Но, кроме того, чтобы найти песню, нужно было найти продюсера, который был бы
готов рискнуть… Кто им был?
– Олег Некрасов. Он продюсировал певицу,
для которой я писал песни. При этом я делал уже свои шаги как автор-исполнитель,
и у меня за плечами было уже два конкурса, на которых я неплохо отличился. Потом
у Олега разладились рабочие отношения с этой певицей, и он, присмотревшись ко
мне, предложил: «Давай, моим проектом будешь ты». Мы договорились об условиях и
начали работать. И прекрасно находили общий язык все пять лет, которые мы
сотрудничали по контракту. Я занимался всей творческой частью, а Олег выполнял
функции импресарио – договаривался с людьми, находил деньги, ставил меня в
нужные программы. Я считаю, мы друг друга здорово тогда поддержали. Он мне очень
помог, он меня поддержал вовремя, без его помощи я бы потерял много драгоценного
времени. А я, в свою очередь, помог Олегу тем, что он стал продюсером с
именем.
– Вы отрабатывали вложенные в вас деньги?
– Да, но
я не вижу в этом никакой трагедии, как некоторые артисты, которые считают
продюсеров акулами. Продюсеры – акулы, но они рискуют деньгами. И в случае
победы артисты забывают, что люди рисковали, и считают, что все так и должно
было быть. Это неверно, жизнь могла сложиться совершенно иным образом. Мы с
Олегом разошлись полюбовно. Я работаю сам уже лет десять. А Олег с разными
проектами, достаточно успешными, работает сам.
– Где вас смогут
увидеть ваши поклонники в ближайшее время?
– С Володей Пресняковым у
нас будет двухнедельный тур по Украине в сентябре. А что будет дальше, я и не
помню. Этим занимается мой администратор. А я просто сажусь в самолет или в поезд и еду туда, куда меня приглашают.
Комменты