Это первая вылазка в Москву оркестра MusicAeterna (теперь его название пишется в одно слово), сделанная не из Новосибирска, а из Перми. Теперь оркестр приписан к Пермскому театру оперы и балета, которым в прошлом году стал руководить Курентзис. В составе оркестра несколько знакомых по новосибирскому составу лиц, но в целом оркестр новый. На струнных инструментах играют российские музыканты, снявшиеся на работу в Пермь из разных городов. На духовых — почти одни иностранцы, преимущественно с немецкими или скандинавскими именами. Хотя аутентичному исполнительству в России уже много лет, но должного количества духовиков, хорошо играющих на старинных инструментах, у нас все еще нет. Это и понятно — ведь наш аутентизм по большей части компромиссен. MusicAeterna — контрактный интернациональный оркестр с пермской пропиской — единственный у нас стопроцентно аутентичный, кто может занять всю сцену Зала Чайковского.
Теодор Курентзис
Курентзис и его подопечные привезли программу в высоком смысле музейную — фрагменты из театральных сочинений Рамо. Французского гения середины XVIII века, сочинявшего и серьезные оперы, и изящные дивертисменты, и пышные оперы-балеты, у нас играют мало, а с таким размахом еще не играли никогда. Программа составилась из множества сочинений Рамо, которым рукоплескали в свое время Париж и Версаль, — тут были фрагменты из «Бореад», «Галантных Индий», «Зороастра», «Платеи», «Празднеств Гебы» и других сценических творений, а также популярные в детских музыкальных школах пьесы «Кукушка» и «Тамбурин».
Диапазон аффектов Курентзис и MusicAeterna предъявили впечатляющий. Голландская солистка Барбара Ханниган, приглашенная звезда проекта, умело настраивала свое милое сопрано то на заунывный, гипнотический тон арии из оперы «Ипполит и Арисия», где ей, словно из высшего мира, регулярно отвечал грустный фагот, то на озорной, ироничный тон «Платеи», где полагалось колоратурить и актерствовать. Нейтральных по настроению номеров почти не было, большая часть была подобрана специально, чтобы доказать: Рамо в свое время действительно надавал пощечин общественному вкусу. Стоило минуту прозвучать какому-нибудь тихому вступлению, как начинался очередной гавот и ригодон, в котором о хороших манерах думали не больше, чем на деревенской усадьбе. Литавры грохотали, смычки с азартом налетали на струны, звук трубы взлетал под потолок, а сам маэстро подавал пример музыкантам, топая и отплясывая на дирижерском подиуме. На бисах программы веселье перелилось через край: Курентзис прыгал, колотя в барабан, а Барбара Ханниган смешила публику, изображая заправского дирижера.
Ну вот и славно: пермяки (а кто же они еще?) показали Москве научную реставрацию истинно парижского стиля. Спасибо за науку!.
Комменты