Дирижер-постановщик - Туган Сохиев, режиссер-постановщик - Евгений Писарев, сценограф - Зиновий Марголин, режиссёр по пластике - Албертс Альбертс, художник по костюмам - Ольга Шаишмелашвили, художник по свету - Дамир Исмагилов, главный хормейстер - Валерий Борисов, хореограф - Ирина Кашуба.

Агунда Кулаева как Любовь

Собственно, и первое представление этой оперы прошло в 1884 году на сцене этого же театра. В основу сюжета оперы положена поэма "Полтава" А.С. Пушкина. Над воплощением новой сценической версии оперы "Мазепа" П.И. Чайковского трудились режиссёр-постановщик Евгений Писарев и сценарист Зиновий Марголин. Дирижер-постановщик Туган Сохиев, определяя своеобразие партитуры "Мазепы", говорит о том, что важной краской стали впечатления, звуки, атмосфера, которые питали воображение Чайковского в украинском имении сестры. Они подарили ей тот колорит, продолжает Туган Сохиев, который делает её особенной и невероятно сильно чувствуется во всей музыке оперы - даже в мелодическом рисунке.

Режиссёр-постановщик Евгений Писарев рассказал, что это уже третья его постановка в Большом театре, но, тем не менее, дебютная. До этого он работал с итальянской оперой-буфф, на русском же языке опер не ставил, признался режиссёр, и добавил, что Историческая сцена - это другая степень проверки. Тот факт, что в опере "Мазепа" действуют исторические герои, само по себе не способствует использованию в полной мере возможностей режиссёрской интерпретации, по мнению Писарева.

Привычный тандем с соавтором Зиновием Марголиным продолжился и на этой постановке, принеся свои результаты. Мы поняли, рассказывает Евгений Писарев, что рассказать эту историю можно будет только на фоне войны. И тогда, продолжает режиссёр, пришла мысль протянуть это через все времена: Полтавский бой - 1709 год, Гражданская война - двадцатые годы двадцатого века, Вторая мировая война и наши дни. Трагические военные страницы этой земли. И Кочубей, и Мазепа - всё это реальные исторические персонажи. Это нельзя игнорировать, заключает Евгений Писарев. В основе декораций - образ дома, который разрушается.

Эльчин Азизов как Мазепа

Разрушение дома началось с разрушения традиционных семейных отношений, с попрания сложившихся общественных ценностей. И тут не только юная Мария с её чувством к старику Мазепе (Эльчин Азизов), а и родители Марии, сам Кочубей (Денис Макаров) и Любовь, его жена (Агунда Кулаева). Пир в доме Кочубея закончился грандиозным скандалом, который стал истоком войны двух знатных семей, оброс доносами, изменами, гибелью ни в чём не повинных людей.

Война во всех её страшных проявлениях осязаемо присутствует в спектакле. Очень умело, ненавязчиво используются кадры хроники, которые связывают события прошлого в единый узел, как бы ставя вопрос перед зрителями: "Что скажете про всё это, господа?"

Денис Макаров как Кочубей, Анна Нечаева как Мария, Агунда Кулаева как Любовь.

Представляется возможным утверждать, что на сцене Большого театра был показан спектакль абсолютно нового типа. Новизна спектакля состоит в том, что соединены голоса великих авторов, гениев Пушкина и Чайковского, которые защищают вечные ценности бытия человека на этом свете. Это зримо, рельефно, убедительно донесено до зрителя режиссёром-постановщиком Евгением Писаревым, сценографом Зиновием Марголиным и всей постановочной группой, работавшей над спектаклем.

Людмила КРАСНОВА
Фото: Дамир ЮСУПОВ / Большой театр

Это не первый постановочный опыт известного режиссёра на прославленной сцене. Совсем недавно, в 2017 году Евгений Арье поставил в Большом театре оперу «Идиот» М. Вайнберга.

Над новой постановкой оперы «Евгений Онегин» трудилась большая команда профессионалов. Дирижёр-постановщик спектакля Туган Сохиев. Сценография Семёна Пастуха. Главный хормейстер Валерий Борисов. Режиссёр по пластике Игорь Качаев. Костюмы подготовлены Галиной Соловьёвой. Световое оформление спектакля Дамира Исмагилова. Видеопроекции Аси Мухиной.

Объясняя свою концепцию новой постановки оперы, Евгений Арье считает возможным добиться от артистов большей остроты характеров через иронический, а значит – живой взгляд на героев, по его выражению. Это поможет, считает режиссёр, избавиться от сложившихся штампов, от которых необходимо отказаться. Развивая свою мысль, Евгений Арье говорит, что для него с Семеном Пастухом, художником-постановщиком, очень важно, что эта история начинается в деревне. Далее режиссёр продолжает:

«На сцене — огромный-огромный луг, уходящий в бесконечную даль, в том числе символизирующий и бескрайние российские просторы. И по этому лугу бредут куры, гуси… (я художнику сразу сказал: как хочешь, а гуси будут!). Для меня необходимо, чтобы деревенский мир был «тёплым» — ведь он был ужасно любим и Пушкиным, и Чайковским. К тому же, это и есть мир Татьяны. Мир сказок, которые рассказывала ей няня, как Пушкину — Арина Родионовна. Поэтому я подумал, что те же гуси, коза и особенно медведь (недаром же он ей является во сне) могут стать частью ее мира».

Вот тут требуются некоторые коррективы: деревенский мир, который окружает Татьяну, это не её мир. Мир Татьяны – во французских романах, которые она читает постоянно. Мир сказок от няни? А у Пушкина: «Татьяна в семье своей родной казалась девочкой чужой». У поэта именно так. Татьяна была душой русская, но наверняка не потому, что в деревне водились куры, гуси и козы. Да и Пушкину в детстве Арина Родионовна сказок не рассказывала. До 7 лет поэт и по-русски-то не говорил. В раннем детстве у него няней француженка была, а потом был дядька Никита Козлов, с которым они в Кремль гулять ходили, совершая восхождения на колокольню Ивана Великого. Арина Родионовна рассказывает сказки уже признанному поэту Пушкину в Михайловском, куда он был отправлен под надзорное пребывание после южной ссылки. Это уже 1824 год.

Ольга — Алина Черташ

Вернёмся к спектаклю. Действительно, на сцене огромный луг, уходящий в бескрайнюю даль. По этому лугу бродят куры, гуси, козы и даже лошадка есть. Для режиссёра-постановщика Евгения Арье это мир деревни, каким он его себе представляет. Может, из ностальгического далёка? Но это ли мир пушкинской деревни, это ли мир Чайковского? Так опера о ком и о чём?

Тем не менее, в опере поют. И тут складывается впечатление, что режиссёру-постановщику то ли времени не хватило, то ли материал оказал сопротивление, а скорее всего отвлекли вопросы с избытком гусей и прочей живности на сцене, как выяснилось позже. Эти обстоятельства постановочного процесса способствовали тому, что герои оперы предстали в традиционном, классическом варианте. Не было исполнено намерение режиссёра-постановщика отказаться от «сложившихся штампов», а для нас - от традиции, насчитывающей уже 140 лет, от своей истории, связанной с жизнью оперы «Евгений Онегин» на сцене Большого театра.

Опера начинается дуэтом «Слыхали ль вы…» на зелёном лугу, усыпанном жёлтыми цветами. Лето, деревня… Тут все Ларины, Татьяна с романом, игривая Ольга. Появляются Ленский с Онегиным. Они гости у Лариных. Всё идёт своим чередом, как всегда в этой опере.

Татьяна (Анна Нечаева)

Сцена письма Татьяны в исполнении Анны Нечаевой явила глубину чувств героини, наполнив её подлинным драматизмом, соединившись со зрителями в сопереживании. Это был прекрасный момент спектакля!

Ленский (Алексей Неклюдов) был трогательным в своей незащищённости, неопытности, бессмысленной жертвенности в поединке с Онегиным.

Яркой особенностью новой постановки «Евгения Онегина» представляется обращение к Онегину как к титульному герою прославленной оперы в исполнении баритона Игоря Головатенко. Традиционно всегда был повышенный интерес и ожидания от партии Ленского. Так повелось со времён первых и последующих исполнителей, а это были Л. Собинов, С. Лемешев и многие-многие другие. Обладатели красивейших голосов, индивидуальных, узнаваемых тембров, надолго закрепили власть над публикой. Это были «лирические герои» своего времени.

Новые времена выводят на сцену новых властителей и в опере. И тут пальма первенства принадлежит баритону Игорю Головатенко. Справиться с такой задачей стало возможным для певца благодаря его уникальной одарённости и разностороннему образованию. Не только голос певца, виртуозно управляемый артистом, но и актёрская интерпретация партии заслуживает особого внимания. Перед нами Онегин в разные периоды своей жизни. Вот он менторски, холодно наставляет Татьяну, а тут на балу нагловато ухаживает за Ольгой, что бесит Ленского. На дуэли поначалу питает малую толику надежды на примирение, затем холодно убивает Ленского.

Татьяна — Анна Нечаева. Онегин — Игорь Головатенко.

Кульминацией всего спектакля стал заключительный дуэт Онегина и Татьяны (Анна Нечаева). Артистам удалось добиться не только идеального сочетания голосов, когда они говорят об одном предмете – о любви, но и передать драматически страстный накал чувств. В этой замечательной сцене Онегин, казалось, совсем близок к своему счастью, которое затем ускользает от него навсегда. Татьяна же в этой сцене сама себе выносит приговор, принимая его с трагической покорностью. Сцена производит на зрителей ошеломляющее по своей достоверности впечатление, воспринимается залом в магическом оцепенении. И тут можно говорить о высоком артистизме исполнителей, о небывало глубоком постижении смысла исполняемого произведения.

В спектакле наблюдаются и некоторые постановочные заимствования из спектаклей европейских оперных сцен. Такое впечатление производит сцена бала в третьем акте оперы. Нечто подобное можно видеть в постановке оперы «Евгений Онегин» в Венской Опере. Ещё раз приходится говорить о том, что в нынешней новой версии этой оперы в Большом театре нет стилистического единства. Постановка решена в традициях «лоскутного одеяла», восходящего к быту простонародной русской деревни.

Ленский — Илья Селиванов. Ольга — Екатерина Воронцова.

Как всегда, порадовал хор, подкрепляя мысль о верховенстве музыки и пения в опере, о традиции исполнения её в Большом театре. Музыкальная часть новой постановки, солисты, хор были столь прекрасны, что оказались способны примирить зрителя с наивными, лубочными, полными ностальгических представлений картинами режиссёра-постановщика Евгения Арье, который показал «своего» «Онегина».

Интересная метаморфоза происходит с новой версией оперы «Евгений Онегин»: структура его, говоря современным языком, воспринимается как «два в одном». С одной стороны, это то, что представил нам Евгений Арье с лугами, живностью, кабриолетами и прочими атрибутами. С другой стороны, прекрасная классическая часть этой постановки, имеющая мощный фундамент более, чем 140-летней традиции сценической жизни оперы в Большом театре, её родном доме.

Вопросы к режиссёру-постановщику остаются. Почему бал в Петербурге вдруг стал «балом у Греминых»? Почему исчезла зима в новой постановке, столь важная деталь в характеристике Татьяны? Героиня, «…русская душой, любила русскую зиму». Разумеется, можно судить да рядить о спектакле. Невольно встаёт вопрос: как отнёсся бы поэт к спектаклю? Да посмеялся бы вдоволь! И был бы прав!

Людмила КРАСНОВА
Фото: Дамир Юсупов / Большой театр