14 декабря он в сопровождении Московского камерного оркестра Musica Viva под управлением его главного дирижёра и художественного руководителя Александра Рудина исполнил в Большом зале «Зарядья» Концерт № 5 для фортепиано с оркестром ми-бемоль мажор, ор. 73 «Император» Людвига ван Бетховена.

George Harliono

На следующий день в Музыкальной гостиной Московского академического музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко состоялся его рецитал для труппы и сотрудников МАМТ с программой:

• И. С. Бах – Сицилиана из сонаты для флейты ми-бемоль мажор BWV 1031 N 2 (транскрипция для фортепиано Вильгельма Кемпфа);
• И. С. Бах – Чакона из Партиты № 2 ре минор для скрипки соло, BWV 1004 N 2 (транскрипция для фортепиано Ферручо Бузони);
• Ф. Шуберт – «Серенада» из вокального цикла «Лебединая песнь» S 560 N 7 (транскрипция Ф. Листа);
• Ф. Лист – «Испанская рапсодия» S 254.
• Бисы:
• М. Таривердиев –Дж. Харлионо Вариации на тему песни из телесериала «Семнадцать мгновений весны».
• И. Брамс – Интермеццо, ор. 118 № 2.

17 декабря в Эрмитажном театре в Санкт-Петербурге состоялся его клавирабенд с той же программой плюс Сергей Прокофьев – Соната № 2 для фортепиано ре минор, ор. 14.

С этой же программой пианист с успехом выступал 8 декабря на дневном концерте, получившем хорошую прессу, в лондонском Уигмор-холле (концерты в Лондоне и Санкт-Петербурге я слушал в записи).

Свой первый сольный концерт Джордж Харлионо дал в возрасте девяти лет. На его канале в YouTube можно увидеть, как мальчик на уличном пианино, даже под дождиком, играет свою любимую музыку лондонским прохожим. Вскоре он стал регулярно выступать во многих престижных концертных залах Великобритании, США, Европы и Азии.

Я обратил внимание на него в 2016 году, когда он стал одним из лауреатов Первого международного конкурса Grand Piano Competition. Бросалось в глаза то удовольствие, даже счастье, которое 15-летний подросток получает от игры на рояле; он прямо лучился светом.

В 2019 году Харлионо принял участие в XVI Международном конкурсе им. Чайковского. Я слышал его в первом туре – и был несколько удивлён тем, что во второй он не прошёл. И не я один. Многих присутствовавших на первом туре, мягко говоря, шокировало то, каких пианистов, помимо Джорджа, не допустили на второй тур. Среди них были зрелые музыканты, уже имевшие международное признание.

Но не будем ворошить прошлое. Возраст Джорджа позволяет ему попробовать себя на этом конкурсе ещё дважды – ведь пианист только-только достиг совершеннолетия (оно во многих странах, в отличие от России, наступает не в 16 лет, а в 21 год).

Пятый концерт Бетховена принадлежит к числу великих фортепианных концертов. Это одно из самых репертуарных сочинений в истории музыки. Но и от солиста, и от дирижёра, и от оркестра он требует самого ответственного отношения. Надо отметить, что Джордж Харлионо и Александр Рудин во время репетиции удивительно быстро нашли общий язык. Вот один эпизод репетиции. После первой части Allegro Джордж не успел ещё выйти из-за рояля, чтобы попросить маэстро чуть уменьшить динамику оркестра на некоторых быстрых пассажах, как Рудин подошёл к нему и сам предложил именно это. И вообще, баланс солиста и оркестра на концерте был со стороны оркестра весьма точным и корректным.

Джордж Харлионо и оркестр Musica Viva п/у Александра Рудина

Темп, взятый солистом в первых аккордах, поначалу показался мне несколько завышенным, но уже через несколько тактов стал убедительным – и оставался таковым до финала.

Вторая часть Adagio un poco moto была пропета Харлионо великолепно. В течение всего концерта ансамбль Musica Viva и солиста – был, как мы привыкли ожидать от этого оркестра, высокопрофессиональным.

В третьей части Rondo: Allegro Attacca Харлионо продемонстрировал своё недюжинное виртуозное мастерство, не выходя при этом за рамки хорошего вкуса. Allegro осталось Allegro, не срываясь в Presto. Это редкое сегодня качество – чёткий контроль своих эмоций и темперамента был присущ вообще всем выступлениям Джорджа Харлионо в декабре: и в Лондоне, и в Москве, и в Санкт-Петербурге.

Концерт в «Зарядье» был интересен ещё одним музыкальным событием. Во втором отделении прозвучала Симфония № 1 соль минор «Зимние грёзы» Чайковского, но не в обычной редакции 1883 года, которая звучит и записывается во всём мире, а во второй редакции, 1868 года. Симфония написана выпускником Московской консерватории в 1866 году. Автор показал её своим учителям Антону Рубинштейну и Николаю Зарембе. По их замечаниям Чайковский произведение переработал. Так получилась вторая редакция, которая и прозвучала в качестве премьеры в Москве 3 февраля 1868 п/у Николая Рубинштейна. Несмотря на успех второй редакции, Чайковский в течение нескольких лет не издавал и не исполнял Первую симфонию, а вносил в неё поправки. В окончательной, третьей редакции симфония прозвучала в Москве в 1883 году. Таким образом, в декабре 2021 года второе исполнение этой редакции состоялось через полтора века после первого. Оно показалось мне более строгим, чем привычная вторая редакция.

Сольные концерты Харлионо начинались с двух фортепианных транскрипций баховских произведений. По мне, так любые транскрипции баховской музыки авторскую идею искажают – за счёт перегруженности виртуозностью. Особенно это относится к бузониевской транскрипции «Чаконы». В ней монументальная ясность заслонена двойными октавами, перекрестием рук, многочисленными арпеджио, подменяя эту ясность тяжеловесностью. (Не избежал этого и Харлионо, хоть и в меньшей степени, чем мы привыкли, – благодаря высокой техничности и виртуозности. Мне кажется, что транскрипция Александра Зилоти ближе к Баху. Вот её я бы хотел услышать в исполнении Харлионо).

К сожалению, я не слышал Сонату № 2 Прокофьева у Джорджа Харлионо живьём, посему воздержусь от анализа его игры. Обе пьесы Листа прозвучали превосходно. Листовская транскрипция общеизвестной Серенады Шуберта по духу очень близка к оригиналу. Блестящее исполнение Испанской рапсодии стало ярким завершением программы. Блестящим не только в техническом смысле, но и в драматическом.

Бисы во всех трёх концертах были одинаковы и неординарны. Первый из них срывал долгие, восторженные и благодарные аплодисменты. Это были Вариации на тему песни Микаэла Таривердиева из «Семнадцати мгновений весны», сделанные Джорджем Харлионо. Сразу вспомнились «Подмосковные вечера», сыгранные Ваном Клиберном (в привычно неверной транскрипции его имени) после его сенсационной победы на Первом конкурсе Чайковского в 1958 году.

Но подлинным шедевром и настоящей музыкально-эмоциональной вершиной программы стал последний бис – «Интермеццо» Брамса. Его безупречная интерпретация показала, что Харлионо прекрасно владеет построением формы, чего не всегда хватало в остальной части программы. Качество и широта фортепианной палитры в этом его Брамсе поразительна и сравнима из ныне концертирующих пианистов разве что с Григорием Соколовым или Андрашем Шиффом.

Джордж Харлионо

В «Зарядье» и в Эрмитажном театре Харлионо играл на больших концертных гамбургских Стейнвеях, а в МАМТе – на белом кабинетном Зайлере. Конечно же, Стейнвеи, тем более гамбургские, богаче звуковыми красками, чем любой кабинетный инструмент. Джордж, однако, играя на Зайлере практически без репетиций, сумел свести эти различия до минимума, особенно в «Интермеццо». Это, несомненно, кое-что говорит о степени зрелости пианиста. Различия, конечно, были (звучание инструмента показалось чуть суше, чем накануне) – но тут влияла и акустика гостиной, отнюдь не совершенная. Харлионо лишний раз доказал правоту франко-русской пианистки Веры Лотар-Шевченко, что музыка не в пальцах, а в голове, – и Григория Соколова, утверждающего, что рояль играет так, как играем на нём мы.

Владимир ОЙВИН
Фото: Ирина ШЫМЧАК