Гребенщиков явился на встречу без опоздания и один, видно, предположив, что его скромная персона представляет гораздо больший интерес, нежели нынешние участники "Аквариума".

Из уст мэтра действительно можно было ждать откровений, например, зачем ему понадобилось принимать от власти России орден "За заслуги перед Отечеством", что он вообще думает о политике Путина и куда подевался альбом "Репродуктор", который записывался одновременно с "Zoom zoom zoom", но впоследствии таинственно исчез.

С лучезарной улыбкой гуру, БГ безмятежно оглядел собеседников и плавным жестом предложил расслабиться, приметив некоторое раболепие на неестественно застывших физиономиях. Благожелательно изрек, для пущей убедительности: "Можно не быть такими официальными, можно двигаться легко".

Атмосфера немного потеплела, но должного эффекта призыв не возымел: скованность сохранялась, вопросы задавали почтительно, приглушенными голосами. Акустика зала безжалостно подавляла все звуки, а журналисты не только не смели жаловаться, но в своей склонности к самопожертвованию зашли еще дальше — когда Гребенщиков ошибочно предположил, что общение без микрофона создаст более камерное настроение, радостно его поддержали. И все оставшееся время наклонялись вперед, напрягая слух и с трудом внемля едва различимым "ух-тух-ся" — в такие междометия превращались слова Гребенщикова для слушателей, сидевших уже в двух-трех метрах от него. Впрочем, БГ быстро сообразил, что реакцию податливой аудитории не следует трактовать слишком уж буквально, и впоследствии микрофоном не пренебрегал — в прямом смысле слова в целях большего взаимопонимания.

Чтобы привнести в разговор немного душевности, корреспондент "Сегодня" припер Гребенщикова к стене, припомнив его песню-самоанализ "Мама, я не могу больше пить", которую тот написал год назад, но в последний альбом почему-то не включил. БГ явно немного задело упоминание об алкоголе, потому-что он внутренне напрягся, но не без юмора парировал: "А вы, когда читаете Омара Хайяма, тоже думаете, что он все время о вине пишет?"

"Я говорю одно, а думаю другое", — дополнил мэтр, которому показалось, что так его ответ будет выглядеть более искренним. Еще он заверил, что о песне помнит и ее отнюдь не ждет участь затворницы письменного стола: "Есть такая песня, но она — не часть этого альбома. Она из чего-то другого, я не решил, из чего. Но в какой-то из альбомов войдет обязательно".

Что же касается названий "Репродуктор" и "Zoom zoom zoom" — это два совершенно разных альбома, которые записывались почти одновременно. Только "Репродуктором" заниматься надоело, и его пока бросили недоработанным: "Он полузаписанный лежит, когда нам весело будет им заниматься, возьмемся снова".

После утряски этой таинственной ситуации "Сегодня" вспомнила, что последнее время с БГ происходят странные метаморфозы — бывший лидер андерграунда СССР стал на редкость лоялен власти и даже с удовольствием принимает государственные награды, о чем, правда, не слишком распространяется на людях.

— Вы часто бываете в Индии, в Лондоне недавно записывались, тем не менее, постоянно живете в России — как гражданина этой страны вас устраивает политика Путина?

"Я не считаю себя гражданином чего бы то ни было, я — простой человек, и такое возвышенное понятие, как гражданин, мне непонятно", — попытался уйти от оценок деятельности президента осторожный Гребенщиков, решив отшутиться: "Мне всегда кажется, что когда меня называют гражданином, мне пытаются приписать какую-то неблаговидную историю".

Однако предположение о своей причастности к анархистам Гребенщиков решительно отверг: "Нет, я не анархист. Я предпочитаю смотреть на вещи просто", — заявил он и сообщил, что слово "гражданин" вызывает у него не более ассоциаций, нежели с неблагозвучным во всех отношениях словом "трибунал".

— Но, тем не менее, есть же какие-то условности, например, паспорт, гражданство, которым вы вынуждены подчиняться. Формально, по крайней мере?

— Да мы все вынуждены им подчиняться.

— И вас эти формальности устраивают?

— Президент Путин как-то не информировал меня о политике лично, поэтому я не знаю, что он сам думает по этому поводу. Я часто езжу по России и все время в каждом городе я говорю с людьми, которые там живут. Я их спрашиваю: ну как, у вас становится лучше жить, или хуже, или что? И в большинстве случаев мне говорят, что жить становится лучше, и меня это радует.

Однако чуть позже, отвечая на вопрос журналистов, почему в альбомах "Аквариума" меньше песен, чем прежде, Гребенщиков признался, что российская глубинка по-прежнему может себе позволить музыку только на недорогих кассетах, которые вмещают музыки значительно меньше, чем дорогие компакты.

— Вы интересовались последними событиями в Украине?

— Я, естественно, следил за событиями в Украине — с очень большим интересом.

— На ваш взгляд, что же все-таки произошло — буржуазная революция или переворот. Как это из России видится?

— Как музыканту мне видится это так: если людям стало хорошо жить, значит, это хорошо. Пока сложно понять. Но у меня в Киеве всегда замечательные ощущения, потому что это совершенно особенный город по двум причинам, вторая из которых — это Киево-Печерская лавра. Это город с особенной энергетикой, здесь очень тихо и спокойно, что я очень люблю.

— Вы принадлежите к тем, кто утверждает, что Россия, Украина и Белоруссия — это единая культурная общность, или к тем, кто считает, что теперь это совершенно разные государства?

— Единой культурной общностью называется большое количество людей, говорящих на одном языке, делящих одну культуру. Если Украина заговорит на совершенно другом языке и у нее будет своя культура, и русская культура будет ей чужой, тогда это будут две разные страны. Пока у нас одна культура, а у нас одна культура, значит, мы — одна сущность. Может быть, у нас немножко разные акценты, но это нормально. Почему нет?

Дальнейшая беседа понемногу напоминала игру в "кошки-мышки" — неудобные или неинтересные вопросы БГ игнорировал, доброжелательно, но очень кратко: "Нэт!", почему-то с мосфильмовским акцентом Иосифа Джугашвили. На вопросы о религии и собственных буддистских пристрастиях довольно путанно "повторял слова, лишенные всякого смысла, но без сожаленья", а потом и вовсе умолк: "Нэт!" Правда, заметив испуг и разочарование в глазах фанов, поспешил "исправиться", дал понять, что всего лишь пошутил, и заверил, что иногда занимается медитациями. Зал был удовлетворен.

Дело в том, что спустя четверть века после появления такого события, как группа "Аквариум", ее лидер все чаще, как это обычно бывает, выглядит заложником собственных легенд о себе, сочиненных на потеху журналистам.

Но БГ не учел особенности киевской прессы, которая не очень интересуется новым, но жаждет услышать подтверждение прежних мифов, о которых год назад благополучно написали и забыли российские газеты.

Например, на вопрос: "Вы как-то сказали, что Москву вы не любите, но часто там бываете", Гребенщиков явно растерялся с ответом. Наверное, эту "историю" он придумал очень давно, на скорую руку, и теперь подзабыл все подробности.

"Не то чтобы не люблю, я ее люблю, я соврал", — предпочел сразу сознаться БГ, чтобы не запутаться окончательно.

"Но вы не любите Питер", — не сдавалась журналистка.

"То же самое, тоже люблю", — развеселился БГ, но, чтобы не укрепить за собой прозвище "барон Мюнгхаузен", посетовал, что, мол, Питер для приятной жизни не слишком приспособлен. Действительно, чего ожидать от громадины, выстроенной по приказу и для административных нужд? Впрочем, особого дискомфорта лидер "Аквариума" не ощущает, потому что "приезжает-уезжает, приезжает-уезжает". Скорее — в рифму.