Утопическим казался дебютный концерт «Персимфанса», в программе которого прозвучал Первый фортепианный концерт Александра Мосолова. Но коллектив успешно справился с задачей, и теперь постоянно расширяет границы своего репертуара. На концерте, который пройдет 7 марта в Большом зале «Зарядье» в Москве, 88 музыкантов сыграют произведения Вагнера, Дебюсси и современных композиторов.

Корреспондент NEWSmuz.com поговорила с Петром Айду (П.А.) и Мариной Катаржановой (М.К.), концертмейстером и членом совета правления ансамбля, о том, с чего начинался оркестр без дирижера, зачем современные классические исполнители смотрят Youtube и как можно использовать аквариум на сцене.

— «Персимфанс» («Первый симфонический ансамбль») появился в прошлом веке по инициативе скрипача Льва Цейтлина, но до недавнего времени мало кто подозревал о его существовании. Как вы узнали о том, что оркестр может прекрасно играть без дирижера?

П.А. — К сожалению, «Персимфанс» был попросту вычеркнут из истории, так как он явно противоречил всем канонам сталинского музыкознания. Несмотря на то, что все участники того «Персимфанса» были очень уважаемыми и знаменитыми музыкантами, их новаторство так и не было поддержано, хотя блестящая деятельность ансамбля продолжалась около десяти лет.

— На уроках по истории советской музыки про «Персимфанс» до сих пор ничего не говорят...

П.А. — Абсолютно ничего, при этом все учились у этих исполнителей, многие из которых были основоположниками различных кафедр московской консерватории. Костяк того Персимфанса — один из первых советских квартетов, знаменитый квартет имени Бетховена. Но про своё «персимфансовское» прошлое они не распространялись, все это было как бы в тени и существовало на уровне слухов. И вот в начале 2000-х музыкант-альтист Госоркестра Станислав Понятовский написал книгу про «Персимфанс», проведя огромную исследовательскую работу. Я ее прочел и сразу понял, что необходимо снова воплотить в жизнь оркестр без дирижера. Сначала это было на уровне разговоров на даче, а в 2009 году началась целенаправленная работа. Я собирал друзей-музыкантов и предлагал им поучаствовать в эксперименте.

М.К. — Основная сложность заключалась в том, что у нас не было никакого финансирования. И тогда я договаривалась с факультетским оркестром в консерватории, чтобы у нас играли их студенты за практику и зачеты.

П.А. — Но студентов был очень маленький процент. Всех объединял интерес к процессу творения музыки и желание раствориться в коллективном труде. Поэтому в Персимфансе существует большой возрастной разброс. Сформировался определенный тип музыкантов Персимфанса: они умеют трансформировать свой музыкальный язык, подстраиваясь под определенные условия. Это особое поколение, которое обладает универсальными возможностями, умеет и лидировать и подчиняться одновременно, и владеет несколькими музыкальными языками. То есть могут играть и старинную, и новейшую музыку, и романтизм, и классицизм.

— С кем проще играть в оркестре без дирижера: с молодежью или представителями «старой» школы?

П.А. — Сегодня не существует никакой «старой» или «новой» школы. Скорее, все построено на индивидуальности. Нельзя даже сказать, что существует какие-то различия между студентами консерватории, которые занимаются у разных преподавателей. Можно сказать, что на сегодняшний момент образование в классической музыке имеет некую консультативную форму, а определяющую роль играет Youtube и вообще ресурсы Интернета, где можно посмотреть и разобрать любую исполнительскую технику, услышать любую музыку и прочесть любые статьи и книги. Я думаю, что музыкант определяется не консерваторским образованием, а своим окружением и тем, какой бэкграунд был у него до поступления. Сегодня музыкант сам определяет, по какому пути ему развиваться, у кого учиться и как это делать.

— Если говорить о Youtube, то там можно найти довольно много ваших выступлений. Стоит ли перед вами просветительская задача?

М.К. — Такая задача всегда есть, когда ты играешь концерты. Будь то «Персимфанс» или группа «Кватро». Но мы не делаем на просветительстве как таковом акцента. Мы просто делаем то, что нам нравится, а по итогу действительно придумываем интересные проекты, которые задевают за живое и слушателей.

— Московская публика сразу почувствовала флер вашего обаяния?

М.К. — Когда мы заявили о том, что нашим дебютом без дирижера будет Первый фортепианный концерт Александра Мосолова, окружающие крутили пальцем у виска.

П.А. — Мы изначально ставили достаточно нереальные задачи. Это был своего рода азарт. Мы могли бы дебютировать с какой-нибудь простой классической симфонией. Но вместо этого начали с очень сложного авангардного сочинения, которое, честно говоря, и с дирижером-то качественно сыграть не получается, о чем нам говорят многочисленные записи. Мы решили действовать от противного, и в итоге с нашим ансамблем добились большей точности и большей сыгранности.

— В этом плане вас можно сравнить с рок-н-рольщиками? Потому что когда рок-музыканты выходят на сцену, они получает бешеный кайф, когда происходит обмен энергией между ними и зрителями.

П.А. — Да, этот азарт, несомненно, есть, а еще у нас всегда существует некая доля риска. Он заключается в том, что каждый ответственен за то, как это будет исполнено.

М.К. — То есть ни на кого нельзя переложить ответственность. Все время надо быть начеку, чтобы ничего не развалилось. На наших концертах всегда повышенная концентрация внимания, поэтому воздух наэлектризован, и это совершенно точно передается слушателю. В этом, как мне кажется, и есть некий секрет обаяния Персимфанса.

Персимфанс

— Как развивалась ваша история после успешно сыгранного концерта Мосолова?

М.К. — Потом мы исполнили Третью симфонию Бетховена.

П.А. — Бетховен традиционно был основой репертуара Персимфанса, и для нас он тоже стал очень важным автором. В прошлом году мы играли 9-ю симфонию, это был серьезный опыт. Во время работы с партитурой вдруг выяснилось, что 9-я Бетховена – это просто наше призвание, это про нас, это про объединение людей, про радость жизни и братство. Бетховен — краеугольный камень нашего творческого процесса, так как ознаменовал собой начало именно дирижерской симфонической музыки. Считается, что дирижер, как необходимый и постоянный участник процесса, появился как раз одновременно с музыкой Бетховена.

— Теперь у вас новый виток развития с получением Президентского гранта. Расскажите, что это дает для Персимфанса?

П.А. — Именно благодаря этому гранту мы имеем возможность сыграть несколько концертов в «Зарядье». В этом сезоне будет пять концертов, фактически наш абонемент.

— Нравится ли вам площадка в «Зарядье»?

П.А. — Сейчас «Зарядье» — это действительно новый поворот для концертной жизни. Мы видим, что там действительно очень много интересных разнообразных концертов, там всем находится место. Мы с самого начала появления этого зала в него «внедрились», как некий новый московский оркестр. Для нас это новая ступень, новая грань нашей жизни. Грант на пять концертов, который мы получили — это тоже совместная история отношений с «Зарядьем».

— Какова идея у ваших пяти концертов в «Зарядье»?

П.А. — Построение программы для «Персимфанса» было одной из самых важных вещей, и мы всегда внимательно относимся к тому, что собираемся исполнять. На концерте 7 марта «Океан звука» программа составлена совершенно бескомпромиссно, это будет нечто большее, чем просто набор сочинений на заданную тему. Концерт должен быть высказыванием и восприниматься, как единое целое. Мы выбрали одну тематику: образ морской воды, океана, первозданности. При этом мы решили показать контрастность музыкальных стилей. Будут представлены и симфоническая классика — Вагнер, Дебюсси, и российские премьеры современных композиторов — Джона Лютера Адамса и Кевина Воланса.

М.К. — Все-таки есть некий объединяющий фактор у всех этих произведений. Я думаю, что слушатели, придя конкретно на этот концерт, попадут в некое звуковое пространство. То есть мы берем произведения из разных эпох, и их объединяет одна идея. Это все звуковые картины, написанные разным языком. Каждое произведение — это определенный аффект, определенное состояние, в которое попадает слушатель. Будет звучать не просто «какая-то музыка, построенная по принципу сонатной формы», зритель услышит иной принцип высказывания. Например, пьесу Адамса, которая прозвучит в России впервые, я бы назвала лаунжем. Это достаточно медитативная вещь, несмотря на то, что написана очень сложно.

— Что еще услышит зритель на концерте 7 марта в «Зарядье»?

П.А. — В программе будет также исполнено произведение Глобокара «Диалог о Земле» – в противоположность всей остальной музыке в концерте эта пьеса исполняется лишь одним музыкантом. Её сыграет Дмитрий Щелкин, лидер перкуссионной группы «Персимфанса». Помимо разных ударных инструментов, на сцене будет использоваться аквариум с водой. Это произведение станет своего рода переходом между Вагнером и Дебюсси. При таком сочетании вступление к «Золоту Рейна» может показаться музыкой XX века – бесконечный переливающийся аккорд ми-бемоль мажор, который прозвучит, как некая самоцель. А фортепианный концерт Кевина Воланса, который написан в 2006 году и никогда не исполнялся в России – на мой взгляд, настоящий шедевр. Он называется «Пересекая Атлантику» и действительно рождает почти физическое ощущение преодоления огромной стихии. Мы приглашаем зрителей на наш концерт в «Зарядье» и предлагаем вместе поучаствовать в океаническом путешествии.

Анна МУРАВЬЕВА