Алла Борисовна дала большое интервью журналу «Тайны звезд»

— Алла Борисовна, вот и закончился ваш прощальный тур — 37 концертов! Что у вас на сердце?

— Я впервые в жизни решила покончить с шоу-бизнесом. Хотя пытаются иронизировать — мол, я уже уходила. Но это не так — я брала тайм-аут на два года... Так вот, за 45 лет работы на сцене и 35 лет популярности я впервые призналась себе, что я — действительно великая артистка. Когда я видела радость и слезы публики, горе от того, что ухожу, то понимала: Бог дал мне такую жизнь, которой можно гордиться. Я всегда шутила — когда мне говорили «великая», отвечала: «Я от этого слова толстею!» Но сейчас я говорю: «Аллуся! Ты была великой!»

— Была?

— Была. Потому что я — человек слова. Я честно ухожу.

— Кобзон тоже уходил, но не смог без сцены!

— Ну, не надо нас сравнивать! Иосиф Давыдович — вокалист от бога и выходит на сцену с радостью! Он прямо бежит, здоровеет от этого. А я сценой никогда не жила. Я думала: «Боже мой, идти туда — это такая ответственность! Не дай бог, что-то случится! Другим простят, а мне — нет!» Для меня это была пытка! Выход на плаху! И преодоление этого страха 45 лет подряд измучило меня. Поэтому я сказала себе, что умирать на сцене не хочу. И не умру без сцены.

Что дальше? Сама не знаю!

— Нет ни малейшего шанса, что вы вернетесь?

— Нет. Я шутила во время тура, что встретимся в 80 лет. Меня спрашивали: «Почему в 80?», а я отвечала: «Это будет забавное зрелище!» Шутка! Но мысль, что я могу вернуться на сцену в 80 лет, поддерживает меня, заставляет следить хотя бы за своим здоровьем.

— И что дальше?

— Сама не знаю!

— Вы говорили, будет театр...

— Ну, мало ли, что я говорила! Театр, кино... Сейчас я не хочу об этом думать. У меня есть такая возможность — ни о чем не думать! Ну, кроме «Радио Алла».

Нам с Ротару делить нечего!

— Кто круче, Пугачева или Ротару? Вы смотрели фильм «Сонечка против Аллочки»? Как он вам?

— Мне, честно говоря, все равно. Потому что я очень люблю творчество Сонечки Ротару. И Сонечка против Аллочки никогда не выступала и Аллочка против Сонечки — тоже. Но придумано лихо.

— А у вас с Ротару никогда не было ссор, соперничества?

— Нет. Никогда. Да и на какой почве-то?

— Она вам — не конкурент?

— Как может быть конкурентом певица, которая занимается совершенно другим делом? У нее — свое музыкальное направление, свой образ. И те песни, которые она поет, я никогда бы не взяла в свой репертуар. А те, которые я пою, не взяла бы она. Мы — разные. У каждого — своя ниша. И нам нечего делить...

— Но и подружками вас назвать нельзя?

— Нет, мы, конечно, не закадычные подружки. Боже упаси! Мы — коллеги, приятельницы. Общаемся. Наши дети дружили.

— Говорят, теперь ваш трон на эстраде займет Ротару...

— Может быть. А почему нет? Я думаю, у нее — свой трон! Но если она сможет, то сядет и на двух! Дай бог ей сил и здоровья!

Преемницы в своем ключе я не вижу

— А вы сами преемницу видите?

— В своем ключе, в направлении песенного театра — нет.

— А Кристина?

— Ну, Кристина велика в своем. Она так двигается! Она такая красивая! У нее — свое музыкальное направление. Я бы с удовольствием написала для нее песню. Я всю жизнь мечтала, например, подогнать ей какой-то репертуар...

— А в чем проблема? Она против?

— Нет! Ну как же она может быть против? Она будет только счастлива! Но я же придерживала для себя. А сейчас нет надобности. Так что я хоть немножко постараюсь ей помочь.

— И всё же. Неужели мы больше никогда не услышим от вас новых песен?

— Подождите. Если мне будет очень хотеться показать людям какую-то песню, то у меня для этого есть «Радио Алла». Я могу что-то спеть, а что касается сцены, гастролей — это нет...

Все получится...

— У Филиппа Киркорова получится когда-нибудь выиграть «Евровидение»?

— У него? Получится. Давайте оставим ему надежду. Получится.

— В одном интервью вы не очень лестно отозвались о Киркорове. Вы относитесь к Филиппу хуже, чем к другим мужьям?

— Ничего подобного! Просто когда читаешь интервью, невозможно уловить интонацию, с которой это говорилось... Я к Филиппу нормально отношусь. Почему я должна к нему плохо относиться? Я его с детства знаю. Как я могу его вычеркнуть из своей жизни?.. Я не вижу в нем мужа для себя!

Мы с Филиппом развенчались!

— Вы развенчались?

— Да.

— А он говорит: «Нет!» Мол, никаких документов не видел...

— Ну что, я побегу ему их показывать? Пусть верит на слово!

— Он связывает свою жизнь только с вами...

— Какую? Смотря какая жизнь!

— Ну, он признается вам в любви, говорит, что вы — его единственная женщина. Даже детей хочет от суррогатной матери: мол, если не от вас, то ни от кого...

— Ну, хочет мальчик семьи! Сейчас уже — дяденька... Ну, хочет! Почему нет? Я прекрасно понимаю его желание иметь ребенка. Пусть оно сбудется! Надо же жить не только ради меня! (Усмехается.)

— А почему вы усмехнулись?

— Жалко мне его. Ради одного-то человека жить! Надо еще что-то иметь. Сцена — это вторая позиция. Надо еще третью — ребенка. Мне кажется, Филе это очень надо. Смысл жизни появится. Он будет не только в признаниях в любви.

Есть бисексуалы, а Максим — мужик!

— Причиной развода с Киркоровым стал Максим Галкин?

— Нет! Боже упаси! Это совершенно не из-за Галкина!.. Филя до сих пор рядышком бродит. Вошел в разряд моих старших детей. Он же — ребенок, абсолютный ребенок!

— Тогда почему вы развелись с Филиппом?

— А зачем об этом говорить? Не получилась семья — и всё. Мы — очень разные люди.

— Из-за мюзикла «Чикаго», который затеял Филипп и который принес вам убытки?

— Нет, ну что вы! Я разве похожа на меркантильную женщину? Да что вы! Я — не меркантильная женщина!

— Из-за слухов о нетрадиционной сексуальной ориентации Филиппа?

— Вы знаете, если человек хороший, то и ориентация не мешает. Но я не очень в этом разбираюсь. Просто есть же бисексуальные мужики! И я знаю прекрасные, замечательные, счастливые семьи с детьми! Вот с Максимом получается по-другому. Он — мужик. Он меня даже иногда зовет доча! То есть он настолько умнее меня в некоторых вопросах, что я могу себя чувствовать более слабой и женственной. Очень важно, чтобы рядом был мужчина, который хоть в чем-то тебя превосходит. Я мечтала об этом.

Мы в «Мульте личности» хорошие!

— Максим вас называет дочей?! Значит, в «Мульте личности» не угадали, представляя вас «мамой», а его — «сынком»? Всё наоборот?

— Ну конечно!

— А как вы к этому относитесь?

— Ну, знаете... Если бы это было на самом деле так, как показывают, это было бы, наверно, обидно. А когда это не так, то вызывает гомерический хохот.

— То есть вам нравятся эти пародии?

— Да, хорошие. Просто у каждого свое чувство юмора... А обижаться? Ну, тогда всем надо обижаться. И Собчак, и Волочковой. А мы смотрим: Максим там — такой хорошенький! Я даже попросила меня переодеть. А то что ж я там все время в одном и том же? Сейчас переодели.

— Максим говорил, что общается с вами теперь фразами из «Мульта личности»: «Хочу народного!», «Дай 500 рублей!»...

— А, да! Было такое! Он меня почти неделю мучил этим: «Хочу народного!» Топал ножкой...

Я увидела Максима во сне, когда мне было... 13 лет!

— Какими качествами вас покорил Максим? За что вы в него влюбились?

— Ой... Ну не за качества же влюбляются! Это всё — на небесах! Ну, во-первых, я видела его во сне. Лет в 13 у меня был сон из трех частей. И последняя часть была о том, что я танцую с мальчиком в очень странной аудитории: какой-то зал, где вся стена — стеклянная, и слева много цветов. В ту пору-то об эскалаторе никто не думал, а тут — такая стена! То есть я видела какое-то будущее. И когда ко мне подошел мальчик и сказал: «Потанцуем?» — у меня сердце прямо в пятки ушло...

Мне нравится Галкин! Я не кидаюсь словами!

— А что было в первых двух частях?

— Лестница, на которой я споткнулась, в общежитии, где жил будущий отец Кристины. А потом трамвайчик привез меня в какой-то дворец из стекла и бетона. Тогда еще не было Кремлевского дворца съездов. Но это я уже рассказывала. А вот про третью часть говорю только сейчас.

— Вы это только недавно поняли, что Максим — мальчик из сна?

— Да. Когда в замок его зашла и увидела стеклянную стену. Боже мой, еще и это!

— Вам нравится замок Галкина?

— Мне нравится Галкин! И говорить о нем — сплошное удовольствие! Я, честно скажу, не ожидала, что он так серьезно подойдет к строительству. А женщину это успокаивает. Как человек строит дом, так он и любит, так и строит свои отношения. У Максима всё капитально и с большим вкусом. Он не жалеет денег на то, чтобы это было не для понтов, а для жизни. И мне нравится, что он воплотил свою мечту — замок на горке! Сколько уж разговоров было! И смеялись! И издевались! А теперь проезжают и видят, какая это красота! Он там весь ландшафт украсил. В общем, молодец! Я просто склоняю голову. Я бы на такое была не способна.

— В передаче «Сто вопросов к взрослому» вы сказали, что Максим — ваша последняя любовь, но никогда не говори «никогда»...

— Что я могла детям сказать? Пусть думают, что у меня все впереди. Но я там добавила: «Максим, не расслабляйся! Я это говорю для тебя!» Я просто так не кидаю слова.

Жалею, что не оставила ребенка. Этой мой грех

— Есть вещи, о которых вы жалеете?

— Да. Жалею, что не оставила ребенка. Сейчас был бы приятель внуку Никите. Просто там был очень большой срок, и это было убийство. Надо замаливать этот грех.

— А сейчас завести ребенка не хотите?

— Я? Сейчас? Нет, конечно! У меня уже другой ракурс жизненный. У меня есть внуки, дочь, Максим. Я не хочу отвлекаться от того, что приносит мне счастье. Чтобы у меня был?.. Да нет! Это невозможно! А мечтать о невозможном я не хочу, это глупо в моем возрасте.

Я — счастливая женщина. А что, по мне не видно?

— Максим с вами, с женщиной номер один...

— Я не знаю, какой у меня номер. Но он просто с женщиной, которую любит и ценит. Не будем нумеровать.

— У него столько завистников! Его не пытались с вами поссорить?

— Не знаю, он мне об этом не говорит. Он — настоящий мужчина.

— Вы счастливы?

— Да, конечно. А что? У меня вид несчастной женщины? По-моему, счастливой.

Завещаю Дени квартиру, которую мне подарил его отец!

— Алла Борисовна, а что у вас с завещанием?

— Я пока еще не составляла завещание!

— Пишут, что вы Дени ничего не оставили...

— Боже мой, какой кошмар!

— Максим сказал, что не знает, как про такое спрашивают...

— Он ведь — интеллигентный человек. Вы представляете, он подходит ко мне: «Алл! Ты завещание составила? А меня упомянула?» Но завещание составить надо. Это хорошее дело. Вряд ли я сейчас что-либо смогу приобрести. Поэтому надо распределить из того, что есть. Я обратилась к юристу, чтобы составили реестр того, что у меня есть.

— Мы вам позвоним, когда составите?

— Я там никого не обделю. А уж Деньке я знаю, что оставлю. Квартиру, которую мне купил его отец. Мне чужого не надо!

— А ваша дача?

— Истра — это уже Никитин дом. Он там вырос и этот дом обожает.

— Так мы выяснили еще один пункт будущего завещания...

— Никто и не скрывал. Просто нигде это не записано. А надо бы записать.

Конфликт вокруг внука был местью

— Дени сейчас с кем живет?

— Дело в том, что конфликт был очень надуманным. Я так и не поняла, ради чего. Предполагаю, что это была личная обида на меня, так как я была резка с Байсаровым по многим вопросам. И даже с президентом Чечни. А они к такому не привыкли. Поэтому и была легкая месть. Думали, я буду сильно переживать. Но когда человек борется за то, что у него не отнимали, это забавно. Потому что когда Кристина — на гастролях, мальчик был с отцом. Он уже большой, няньки ему ни к чему. И мы знали прекрасно, что в 12 лет Дени перейдет жить к отцу. Это изначально было оговорено. А что касается Америки, мне кажется, это была личная обида на меня.

— Вам помог Медведев решить конфликт?

— Думаю, да. Дмитрий Анатольевич — скромный молодой человек, умница большая. И он никогда не будет афишировать свою помощь. Но когда я читала в газете письмо Кадырова, то поняла, что какой-то разговор с ним был.

Пусть Дени будет бизнесменом!

— Но вы сами Медведева не просили?

— «Никогда и ничего не просите. И в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и все дадут! Садитесь, гордая женщина». Президент поступил по-человечески и очень уважительно к моей персоне. Я ему очень благодарна. Так что если понадобится моя помощь ему, я с удовольствием помогу.

— Каким вы видите будущее Дени?

— Поскольку эта ситуация взрывоопасная, я не хотела бы говорить. Хотя прекрасно понимаю, кто из него может получиться. Красавец такой! Отец хочет, чтобы Дени был бизнесменом. Пусть будет так. Я всегда уважала отцовские права.

— Вы человек, готовый к компромиссам?

— Да. Но не к сделкам со своей совестью.

— А вам когда-нибудь угрожали?

— В каком смысле?

— В любом...

— Ну, были маньяки...

— А люди, которых вы знали?

— Мне? Что вы! Нет! Мне никто никогда не угрожал!

После смерти хочу быть ангелом-хранителем всей страны!

— Как ваше здоровье?

— Не скажу, что в порядке. Но для 61 года — более-менее ничего. Проверяюсь. Но сердце барахлит, к сожалению. Это наследственное.

— Ишемия?

— Нет, сосуды.

Вырезали кисту, и я чуть не умерла

— Вы смерти боитесь?

— Да нет... Смерти боятся те, у кого совесть нечиста.

— И неверующие.

— Знаете, я всегда чувствовала силу и помощь с небес. Просто неудобно об этом говорить. Я бы и ходила в церковь, может быть, если бы не была настолько известна. Потому что, когда на тебя смотрят, таинство исповеди сразу пропадает, и ты начинаешь волей-неволей играть, поддерживать какой-то образ. Но вот в Киеве, в Печерской лавре, я часто бывала. Потому что могла там остаться одна, наедине с иконами и причащаться не на публике. Хоть что-то не на публике...

— А когда молитесь, вы о чем просите?

— Прежде всего, спаси и сохрани семью, страну, меня. Ну, это так, коротенько. И второе. Я очень прошу, чтобы меня, если попаду, так сказать, в иное измерение, сделали ангелом-хранителем своих близких. Ну, а если сделают ангелом-хранителем страны — еще лучше! Потому что мне очень нравится помогать людям.

— Как-то вы были на грани клинической смерти...

— Ну да. Было один раз, после операции в Швейцарии.

— Пластика была или сердце?

— Нет, не сердце. Боже упаси! Мне вырезали опухоль — кисту. К сожалению, у меня такой организм, что в некоторых местах образуются кисты. И вот одну, которая уже выросла, нужно было убрать.

— А вы видели что-то? Туннель, свет?

— Нет, ничего такого у меня не было. Я просто помню состояние, когда я не чувствовала боли. Меня же резали без наркоза...

Просите меня помочь? Могу!

— Сейчас рак вообще свирепствует...

— Что ж я могу на это сказать? Горе, когда люди уходят в таком возрасте, когда они полны еще жизни и могли что-то сделать. Ужасно, как косит этот рак! Странно... Я слышала, что уже есть препараты от этой болезни. Что же их не внедряют?.. Да и лечиться мы не любим! Меня можно к врачу затащить, пока не припрет — только на аркане. Не люблю!

— А говорят, вы сами исцеляете людей!

— Кто говорит?

— Артисты, которым вы помогли.

— Ну, если помогло, значит, помогла.

— Наверняка вас просят о помощи...

— Ну? Просите меня помочь? Могу! Не знаю, как сейчас, а раньше — да, посильнее было.

— Вы этим даром пользуетесь?

— Нет. Чего мне им пользоваться? Никто и не просит. Что, мне на это билеты продавать? Я думаю, каждый человек обладает энергетикой. Может быть, если бы я не была актрисой, то была бы целительницей. Иной раз мне даже казалось, что я гипнотизирую зал, и потом смеялась — народ придет домой, спадет гипноз — и они: «А что это было?» Сейчас, конечно, энергетика уже не та. Надо ее восстановить хотя бы для близких. Вот Галкин достроит свой замок, я сяду там на воздухе и буду восстанавливать энергетику. Он мне специально сделал наверху, над всеми такую смотровую площадку, где можно залатать свою энергетику. Для меня выход туда — это просто какое-то оздоровление и очищение.