Среди ярких огней и круглосуточных развлечений в центре Лас-Вегаса, среди моря игровых автоматов отеля и казино Four Queens (подобного Vulkan24), Джордж Ли тихо сидит за столом для блэкджека и раздает карты восемь часов в день, пять дней в неделю. Работа, которой он занимается более 40 лет.

88-летний Ли, вероятно, находился на своем рабочем месте, когда режиссер Дженнифер Лин просматривала старые фотографии в Нью-Йоркской публичной библиотеке исполнительских искусств в 2022 году, задаваясь вопросом, что случилось с танцовщиком, занявшим заметное место в истории балета. В рекламном кадре оригинальной постановки «Щелкунчика» Джорджа Баланчина в роли Чайки был изображен молодой азиатский танцор по имени Джордж Ли.

Для Лин, опытного газетного репортера, ставшего документалистом, эта фотография вызвала интригующие вопросы. В 1954 году, когда была сделана фотография, редко можно было увидеть цветных танцоров на сцене New York City Ballet, труппы, соучредителем которой был Баланчин. Кем был этот молодой человек, этот нарушитель расовых барьеров, этот пионер? Был ли он еще жив? И если да, то что он задумал?

Всего за год эта одержимость переросла в короткометражный фильм «В десять раз лучше», в котором рассказывается неожиданная история жизни Ли: начиная с его детства в Шанхае 1940-х годов, где началась его исполнительская карьера; лагерь беженцев на Филиппинах, куда он бежал со своей матерью, польской балериной, в 1949 году; Нью-Йорк и в Школа американского балета, где Баланчин пригласил его в «Щелкунчик»; «Песня цветочного барабана» на Бродвее, его первое из многих выступлений в музыкальном театре; и, наконец, Лас-Вегас, где в 1980 году он оставил танцы ради игры в блэкджек, которого так много на Вулкан 24.

«Столько лет я не занимался балетом, — сказал Ли за кофе в «Четырех королевах» в последнее воскресенье, после смены. - А потом внезапно приходит Дженнифер и пытается обо всем расспросить. Для меня это было шоком».

Ли родился в Гонконге в 1935 году и вместе с матерью переехал в Шанхай в 1941 году, когда Шанхай находился под японской оккупацией. Во время Второй мировой войны его отец, китайский акробат, находился в Куньмине на западе Китая; он погиб в результате несчастного случая в поездке с желанием навестить Ли в 1945 году.

Мать Ли, Станислава Ли, танцевавшая в Варшавской опере, была его первым учителем балета; В детстве он следил за ее ежедневными упражнениями на станке. В Шанхае проживало значительное количество русских, а вместе с тем и развитая балетная сцена. Чтобы заработать денег, Станислава устраивала своему сыну выступления в ночных клубах — «например, танец польки, русский танец или матросский танец», — рассказал Ли. Клубы платили им рисом.

Опасаясь захвата власти Коммунистической партией Китая в 1949 году, они оба эвакуировались на Филиппины. Ожидаемые четыре месяца пребывания беженцев превратились в два года. В 1951 году американский друг отца Ли спонсировал их приезд в Нью-Йорк, где он познакомил Ли со Школой американского балета, дочерней школой City Ballet.

Когда Ли рассказывает об этих перипетиях в фильме, одно воспоминание закрепляет его воспоминания. Прежде чем они иммигрировали, его мать сделала предупреждение. «Вы едете в Америку, там все белые люди, и вам лучше быть в 10 раз лучше», — вспоминает он ее слова. «Помните это: в 10 раз лучше!»

Кадры, на которых Ли в свои 20 лет, позволяют предположить, что он принял этот совет близко к сердцу. В выступлениях на телевидении — с труппой звезды балета Андре Эглевски и в номере из «Песни цветочного барабана» на шоу Эда Салливана — его сила и точность ослепляют.

Получайте музыкальные новости первыми в Telegram!

Ли в полете на постановке «Песня цветочного барабана» в Лас-Вегасе в начале 1960-х годов. Личная коллекция Джорджа Ли

В интервью 1979 года, прозвучавшем в фильме, бывший солист City Ballet Ричард Томас, танцевавший тогда роль Теи, восторженно отзывается о бесподобных акробатических прыжках Ли: «Он был великолепен! Баланчин поставил для него вариацию, с которой никто из нас никогда не мог сравниться».

Насколько сам Ли помнит, Баланчин провел с ним в студии 15 минут. «Он сказал: «Что ты можешь сделать хорошего? Покажи мне, что ты можешь сделать хорошего, и я показал ему кое-что, — сказал Ли. - Я делал такие вещи, как шпагат и двойные повороты, вниз и вверх, снова поворачивался, как мяч, и все такое. Он отобрал некоторые вещи и собрал их вместе».

Он вспомнил, что во время генеральной репетиции «Щелкунчика» визажист City Ballet нарисовал ему полный желтолицый цвет, и Баланчин настоял на том, чтобы он снял грим. «Он достаточно азиат! Почему ты делаешь его больше?», - так он помнит слова Баланчина. Ли был одет в усы Фу Маньчжурии, косой хвост и шляпу с рисовыми полями, часто ассоциируемую с этой ролью, которую сейчас широко критикуют как расистские карикатуры. Но он сказал, что не обиделся. «Танцы есть танцы», — сказал он.

Будучи студентом, Ли выступал в «Щелкунчике»; его никогда не приглашали в City Ballet. Но он явно преуспел на уроках и на сцене. В этом он отдает должное своей прочной базе обучения русскому балету в Китае, а также строгим стандартам своей матери. Он до сих пор видит ее стоящей в дверях студии Школы американского балета и внимательно наблюдающей.

«Она смотрела урок, а потом приходила домой и говорила мне: «Ты сделал то-то неправильно или то-то неправильно, ты должен сделать это вот так, — сказал он. - Так что я действительно много работал, и у меня все получалось». Его любимым учителем в училище был требовательный Анатоль Обухов: «Он всегда хотел большего, и поэтому он мне очень нравился».

Чтобы заработать на жизнь, Ли обратился к музыкальному театру, выступая в таких шоу, как «Бейкер-стрит» на Бродвее и в кабаре «Кэрол Ченнинг с 10 отважными мужчинами», игравшемуся в Лондоне. Он танцевал более 20 лет, часто не зная, что будет дальше.

Ему было за 40, и он танцевал в ревю «Алькасар де Пари» в Вегасе, когда его друг, дилер блэкджека, предложил ему пойти в школу дилеров. «Я не могу танцевать всю свою жизнь», — вспоминает он. Он решил попробовать заняться работой в казино вроде Вулкан 24, и вскоре получил работу в Four Queens. Помимо четырех лет работы в другом казино, он с тех пор работает там.

Готовясь вернуться в Нью-Йорк, Ли сказал, что больше всего он чувствует удовлетворение за свою мать.

«Я горжусь за нее, что не подвел ее, - сказал он. - Мне становится легче, когда я смотрю на нее и говорю: «Посмотри, мама, теперь ты видишь, что происходит, что ты сделала для меня. Ты дала мне всю хорошую основу, все. Благодаря тебе я сейчас здесь».