Итак, уходит барокко, с ним и эпоха кончерто гроссо, и Бах сочиняет свой знаменитый двойной скрипичный концерт (около 1730), изначально написанный для двух клавесинов. Эпоха солистов диктует необходимость взаимодействия между ними и оркестром. Бах не стал плоский звук клавесина переводить в виртуозные возможности скрипачей, но так и сохранил для скрипок эстетику монофоничного голосоведения. Особенно хороша вторая часть концерта, практически песенная.

Валерия Абрамова и Грант Башмет

Солировали воспитанница Юрия Башмета Валерия Абрамова и его внук Грант Башмет. Партия клавесина — дочь Юрия Абрамовича Ксения. Юным скрипачам удалось ни разу не выбиться из стилистики Баха, никаких ненужных ярких пассажей или вибрато. Бах не про это. Они сыграли очень просто и элегантно. Наверное, пока некорректно сравнивать их с мастерами скрипки, они очень молоды, - но прозвучали аутентично и уместно рядом с такими мастерами, как «Солисты Москвы».

Юрий Башмет

1974 год. Антонио Сальери, очень известный тогда композитор и учитель Бетховена, Шуберта и Листа, сочиняет двойной концерт для флейты и гобоя, ныне самое популярное его произведение в мире. Духовые тут уже весьма выпукло выделяются по звуку от струнного оркестра, и к тому же причудливо переплетены между собой. Разумеется, знаменитый гобоист Алексей Уткин с женой-флейтисткой Марией Чепуриной многократно играли этот двойной концерт. И услышать его еще раз в их исполнении — большая эстетическая радость. Музыканты четко фиксируют уходящую барочность и приближающееся дыхание романтизма, и тонко балансируют на этой грани. Возможно, это лучшие сегодня исполнители двойного концерта Сальери.

Алексей Уткин и Мария Чепурина

На бис они исполнили каденцию второй части Кончертанто Моцарта для скрипки и альта, но в переложении на скрипку и гобой. А Уткин вспомнил, что с Юрием Абрамовичем он знаком уже более 40 лет…

Cкрипач Артем Котов и виолончелист Алексей Толстов

Приближаемся к концу XVIII века. Гаэтано Доницетти пишет Двойной концерт для скрипки и виолончели, один из немногих оригинальных инструментальных произведений композитора, куда больше известного по своим операм. Итальянская романтика, бельканто, и даже в струнных партиях будто слышатся человеческие голоса. Солируют участники «Солистов Москвы» скрипач Артем Котов и виолончелист Алексей Толстов. Невероятной красоты мелодии, то сплетающиеся, то расходящиеся как в японском саду. Политес и изысканность.

Ксения Башмет и Филипп Копачевский

Примерно то же время, ориентировочно 1779 год. Моцарт снова в Зальцбурге, а его двойной концерт для фортепиано выглядит крайне необычно. Вместо того, чтобы переплетать и разводить, Моцарт дерзко «склеивает» две фортепианные партии, раздавая яркие фразы то одному, то другому фортепиано, а то и вовсе выписывает унисон. Если не видеть обоих пианистов сразу, то и не понять, кто и что из них играет. А вот оркестр приглушен, это остро прочувствовал дирижер Юрий Башмет, все внимание только на солистов. Ксения Башмет и молодой одаренный пианист Филипп Копачевский ведут эту игру в бисер целеустремленно и с должным вниманием друг к другу. Восхитительное исполнение, и довольно смелая трактовка Моцарта как предтечи Листа и даже регтайма. Почему бы и нет?

Конечно, тема двойных концертов этим списком вовсе не исчерпывается. Множество красок добавили бы двойные концерты Вивальди, Мендельсона, Брамса, Бруха, Пуленка или Бартока. Но сценическое время не бесконечно. Пища для размышлений зрителю дана, и каждый найдет в ней свои открытия.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Полина СУББОТИНА

«Артисты, которых мы приглашаем, все хотят приехать. Даже украинские. И все понимают, что тут безопасно. Но они боятся возвращаться к себе домой! Они говорят нам, что по возвращении их могут ждать крупные неприятности. Так что все определяется характером каждого человека, его склонности к риску. Цель фестиваля — собрать разных музыкантов и жить музыкой, искусством в широком смысле слова. Людям нужна духовная пища, людям нужны любовь в космическом смысле. Если нет любви, то на сцену и выходить нет смысла».

Юрий Башмет

Текущее сложное время непременно приведет творческих людей к созданию новых прорывных произведений, считает Юрий Башмет.

«Мне кажется, сейчас такое острое время, как уровни возбуждаемости вулкана. Первая, вторая, третья степень, когда туристов уже на гору не пускают. Четвертая стадия — это извержение вулкана. Так вот, извержения у нас еще не произошло, мы пока на третьей стадии. И это у творческих людей порождает новые темы, особую остроту восприятия. У нас появятся шедевры в литературе, музыке. Души людей находятся в кульминационной фазе, уже звучит крещендо. И я не сомневаюсь, что появятся новые замечательные произведения. А вот кульминации, того извержения кратера, я боюсь».

Юрий Башмет

В качестве реальной истории создания гениальных произведений под воздействием катаклизмов в обществе Башмет привел «Метаморфозы» Рихарда Штрауса.

«Я уверен, что нас ждут новые шедевры. Например, после Сталинградской битвы Рихард Штраус написал произведение «Метаморфозы», а рабочее название у него было «Реквием по погибшей Германии». Штраус был главным музыкантом в гитлеровской Германии, а жена у него — еврейка. Когда ее арестовали, Рихард добился аудиенции у Гитлера, и договорился, что ее не тронут, а он слагает себя все посты и ведет уединенную жизнь. Главное, что есть импульсы, как Сталинградская битва. Слушатель может об этом не знать, он наслаждается изысканной музыкой. И сейчас идут импульсы со всех сторон. Музыка обращается к личности, а не к стаду».

Юрий Башмет

Из уже написанной яркой музыки маэстро привел музыку Валерия Воронова к музыкально-драматическому спектаклю "Ибсен. Recycle" по прозе Ибсена с отсылками к Эдварду Григу, и назвал ее «крайне неожиданной». В качестве незадействованного «резерва» для композиторов Башмет назвал мелодичность.

«Почему сегодня никто не может написать Шестую симфонию Чайковского? Было такое время, когда было стыдно писать красивые мелодии на привычные гармонии. А вот Чайковский не стыдился. Да, Рахманинов пытался избегать такого, но во Втором концерте у него огромное количество мелодий, которым и Чайковский позавидовал бы. Я не призываю всех композиторов возвращаться к мелодичности. Но призываю не отбрасывать ее. Мы прошли через невероятные эксперименты со звуком. Но если сегодня вернуться к мелодичности, то с учетом набранного в экспериментах опыта это уже не будет банальным. Тот же Кузьма Бодров очень интересно экспериментирует с этим».

Юрий Башмет

Вопросы про «отмену культуры» в мире не очень интересны Башмету.

«Как можно запретить Баха? Разве что стать такими же мелкими, как те, кто запрещает Чайковского».

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Михаил БРАЦИЛО

Концерт MusicAeterna под управлением Курентзиса прошел в Зимнем театре Сочи в рамках Зимнего фестиваля искусств Юрия Башмета. Зал — битком. Программа максимально непривычная для самого Курентзиса. Только Чайковский. Причем только то, что связано с Италией. Помимо очевидного Итальянского каприччио на темы народных песен, есть не совсем очевидная симфоническая поэма «Франческа да Римини» по Данте и заигранная увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта».

Теодор Курентзис

Как ни крути, все три произведения связаны с Италией. Причем Каприччио Чайковский написал, сидя в Риме. А вот «Ромео и Джульетту» и «Франческа да Римини» - вполне себе в России. И это скорее фантазии Чайковского об Италии, о дантовских кругах ада, и миросоздании вообще.

Сначала Курентзис препарировал «Франческу да Римини». Задал с самого начала темп раза в полтора быстрее привычного, отчего и без того мрачная музыка страданий грешников превратилась в душераздирающе мрачную. Используя гигантские, буквально максимальные от тутти до пианиссимо на грани слышимости динамические диапазоны, Теодор Курентзис вытягивал буквально физиологическую боль от своих многочисленных в пять пультов скрипок и виолончелей. Пластичными жестами «отжимал» струнные группы до беспросветного мрака. Затем давал надежду бодрыми духовыми, и снова сладострастно, аки при пытках, загонял грешников в пронзительные крики и стоны вечного ада.

Пожалуй, столь драматично «Франческу да Римини» не исполнял ранее никто. Или я об этом не знаю. Трактовка Курентзиса буквально смахнула пыль с этой великой фантазии Чайковского, обычно исполняемой вальяжно и снисходительно. По сравнению с Курентзисом, конечно.

Теодор Курентзис и его оркестр MusicAeterna

Но и в популярном Итальянском каприччио дирижер снова сумел удивить. Там много итальянских народных песен, и обычно их играют распевно, опираясь на традиции исполнения неаполитанских песен и бельканто, в конце концов. Но не Курентзис. Он сыграл их абсолютно сухим звуком. Никаких вибрато, никаких легато. Отрывистые фразы. И сразу проявился непроявленный ранее в этом Чайковском драматизм, горечь от ностальгии по любимой Италии, страсти по выдуманному идеалу (а Чайковский очень любил Италию!). Всего это не было, если воспринимать Каприччио как признание в любви Италии. А если как боль? Как страдание от невозможности быть здесь? Очень смелая трактовка, открывающая совершенно неожиданный взгляд на давно, казалось, заигранное произведение.

А в финале была «Ромео и Джульетта». Курентзис не был бы Курентзисом, если бы и тут не придумал бы оригинальное решение. Он снова взвинтил темп, подсушил фразировки струнных и особенно духовых. Получился такой рваный ритм, когда почти джаз, но не джаз. Тот же Михаил Плетнев с РНО играл это как плавно сгущающуюся драму, но именно как Чайковского, со всеми этими длинными, перетекающими из скрипок в виолончели и дальше в контрабасы мелосами. Но Курентзис услышал в этом особый нерв, тревогу перед неизбежной трагедией. И пошел против всех традиций исполнения Чайковского. Сделал его нервным, трагичным, испытующим. И это был совсем другой Чайковский…

Отдельно стоит отметить невероятное мастерство оркестра MusicAeterna. Какие тут замечательные струнные, какие духовые. Как чутко музыканты реагируют на любые жесты своего строгого дирижера. Тот же динамический диапазон — понятно, что на репетициях все обговорено, но на таком огромном диапазоне крайне важно, чтобы музыканты понимали требования дирижера. Они понимают с полуслова.

Теодор Курентзис и его оркестр MusicAeterna

На бис Теодор Курентзис сыграл «Элегию» из Серенады для струнного оркестра Чайковского. И тут никакого благолепия. Он сыграл ее как нить между зарождением жизни (или музыки), взросления, зрелости, старости и смерти. Жизненный цикл. И опять с гигантским динамическим диапазоном, и опять с ускорением темпа. Это было прекрасно.

Сколько раз в этот вечер публика Зимнего театра устраивала овации Курентзису — со счета сбился. А уж какие ему дарили корзины и букеты цветов — отдельная история. Курентзис снова покорил Сочи. И не только Сочи...

Вадим ПОНОМАРЕВ>
Фото: Алексей МОЛЧАНОВСКИЙ

Вообще его играют уже много лет, с 2014 года, меняя произведения и балетные номера. И всегда с неизменным успехом. И Захарова хороша с партнерами, и виртуоз Вадим Репин тут играет любимое и именно что виртуозное, а он это умеет как никто. Но такого невероятного взаимодействия с «Солистами Москвы», чуткого и живого, всего после трех репетиций (как признался за кулисами Репин), - вот этого ждать было невозможно, это настоящий сюрприз.

Сцена из спектакля

Для тех, кто не видел никогда, - поясню. Слева на сцене — камерный ансамбль, у него стоит Репин, и солирует, и дирижирует им одновременно. А справа — сцена для балетных. Два действа сразу. И какое взаимопонимание между Репиным и «Солистами Москвы»! За кулисами Вадим Репин рассказал:

«Это было взаимопонимание, как в хорошем разговоре. У нас было три хороших репетиции. Репетировали и в Москве, и здесь. Тут важнее мышление, чем количество часов. Музыкальную программу мы делаем сами с Захаровой. Надоест одно произведение — делаем другое. Какие-то новые вещи делаем постоянно. Каждый раз — как паззл, который мы собираем. Программа состоит из более эмоциональных, менее эмоциональных, более эффектных или менее эффектных кусочков, смотря что за чем идет. Фролова мы играем, потому что он звучит практически как Гендель, после фонограммы музыки Генделя. Юмор появляется. И «Лебедь», все очень любят «Лебедя».

Вадим Репин

Репин начал с «Венецианского карнавала» Паганини, чтобы уж задать планку виртуозности, так задать. Но несколько нечистых нот все же допустил. Дальше все наладилось. Затем Светлана Захарова и Михаил Лобухин станцевали под адажио «Раймонды» Глазунова, и тут скрипка Репина прозвучала трогательно и нежно. Когда про скрипку Репина говорят, что она поет, - так бывает и буквально. Тут Репин сыграл арию Ленского из оперы «Евгений Онегин» Чайковского. И его скрипка разве что слов не произносила… Это было восхитительно.

Вадим Репин и «Солисты Москвы»

«Я играл сегодня на скрипке Stradivarius Ex Pierre Rode XVIII века. Пьесы между балетными номерами я выбираю, чтобы публика не успела заскучать, а Светлана успела переодеться и прийти в новый образ».

Светлана Захарова с партнером

А вот «Калифорнийский мак» Чайковского — это новинка. Впервые его сыграли и станцевали 22 декабря 2022 года в КЗЧ. А теперь и в Сочи. «Калифорнийский мак» - это оммаж знаменитому номеру Анны Павловой на музыку П. И. Чайковского, премьера которого состоялась более ста лет назад. Миниатюра, в которой классический танец соединялся со свободной пластикой, была одним из самых любимых номеров как у самой Павловой, так и у ее зрителей. Светлана не стала применять на себя хореографию Анны Павловой, а специально для этого номера пригласила хореографа Юрия Посохова, с которым ее связывает многолетнее успешное сотрудничество в таких балетах, как «Золушка», «Герой нашего времени», «Франческа да Римини», «Нуреев», «Габриель Шанель» и «Чайка».

Вадим Репин

Мне показалось, что Репин вообще не собирается уходить со сцены и отдыхать, а будет играть соло до самого конца. Он уже сыграл интродукцию и рондо-каприччиозо Сен-Санса. Но все же Захарова дала ему отдохнуть, станцевав под фонограмму Progetto Handel Генделя. И вот снова сюрприз. На дивертисмент двух скрипок Фролова (который «звучит практически как Гендель») он позвал в визави скрипача «Солистов Москвы». А затем сыграл весьма редко исполняемый дуэт из балета «Караваджо» Моретти.

«Я рад быть на этом фестивале, я тут много раз был. Я даже подглядываю какие-то вещи, как это функционирует, какая логистика. Мне все это важно применить для моего Транссибирского фестиваля», - Вадим Репин.

Светлана Захарова

Великолепно Вадим Репин исполнил «Цыганские напевы» Сарасате. Блистательный концертный номер. И «Размышление» Массне — выше всяких похвал. А гвоздем программы, безусловно, стал «Умирающий лебедь» Сен-Санса с невероятно трогательной скрипкой Репина и хореографией Михаила Фокина (да-да, с безвольно падающей рукой на коде).

Относительная новинка — фантастическое скерцо «Хоровод духов» Баццини. А на бис Вадим Репин сыграл «Чардаш» Монти, что привело публику зала в совершенный восторг.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Пресс-служба РКА