Квинтет New Life Brass создан в 2009 году выпускниками Гнесинки, и в том же году стал обладателем Гран-при международного конкурса в Санкт-Петербурге. В 2011 году - Гран-при конкурса в рамках "Оркестровые ассамблеи" в Москве. В 2012 году ансамблю присвоено имя выдающегося российского трубача Тимофея Докшицера. А в 2013 года участники ансамбля стали артистами компании Yamaha, большинство играют в оркестре Большого театра. А выступающий на этом концерте как приглашенный солист Владислав Лаврик — трубач в РНО, основатель фестиваля Brass Days и просто один из самых знаменитых трубачей в стране (второй известный, Вадим Эйленкриг, тоже через пару дней сыграет на ярославской сцене).

Владислав Лаврик

Но что-то не задалось с самого начала. Программа эта называется «От Баха до Гершвина», и именно так все и было. Начали с Баха, арии из оркестровой сюиты №3 ре мажор. И — ансамбля не сложилось, кто в лес, кто по дрова… Такой игры можно ждать от студентов, но никак не ожидаешь услышать от весьма известных музыкантов. Затем баховский же хорал «Иисус друг мой» - и снова киксы за киксами, очень неаккуратные интервалы. К Лаврику это не относится, а вот туба и тромбон сильно разочаровали.

Музыканты на сцене

Не так часто доводится слышать прекрасный ре мажорный Канон Иоганна Пахельбеля, - но это почти мучение, если инструменты не строят, гармонии расползаются, туба вместо прочного основательного низа извлекает очень приблизительные ноты. И если бы не трубы, которые держали строй, все было бы просто катастрофично.

Барабанщик Василий Колода присоединился к New Life Brass

Ситуация начала выправляться на марше из оперы «Аида» - оркестровка сделана так, что трубы ведут весь мелос, к тому же на сцене к музыкантам присоединился прекрасный барабанщик и педагог Василий Колода, безупречно отработавший весь концерт. Но на финальном торжественном аккорде — снова грязь. Очень обидно. Еще одно редко исполняемое — шествие князей из оперы «Млада» Римского-Корсакова. И снова прекрасные трубы Владислава Лаврика и Евгения Гурьева, и проникновенная валторна Владимира Мезенцева, - и туба, играющая «в молоко». В переложении сюиты из оперы «Кармен» Бизе все было уже куда позитивнее — пока у тубы были короткие отрывистые ноты. Стоило начаться чуть более длинным — опять начиналась акустическая грязь, в которую и тромбон успел внести небольшой вклад.

Евгений Гурьев вел концерт

Всегда любопытно услышать современных композиторов. Олег Облов написал сюиту для брасс-квинтета «Сказочные образы», из нее музыканты исполнили «Падишах». Это было ярко и даже выигрышно — изредка проникающие нечистые ноты только придавали еще больше восточного колорита этой симпатичной музыке. Как и в последующем The Brave Matador Рафаэля Мендеса с сугубо испанским духом и Хора Стаккато Григораша Динику цыганско-балканского толка. А вот классика нуэво танго Libertango Астора Пьяццоллы такого отношения к себе не выдержала, и просто грустно рассыпалась в клочья. Худшая версия великого Libertango на моей памяти. Музыканты в этот вечер сумели удивить.

Владислав Лаврик

Все изменилось, когда стало больше джаза. Знаменитая «Soul Bossa Nova» Куинси Джонса (того самого легендарного продюсера, композитора и отличного джазового трубача) зазвучала так, будто нас мигом перенесли в Филадельфию. Отличный свинг, крепкий звук и очень раскрепощенное, тем более для академических-то музыкантов, звукоизвлечение. Не менее блистательно был сыгран стандарт Puttin on the Titz Ирвинга Берлина — свободно и легко, как и положено отличным музыкантам.

Заранее было понятно, что главной изюминкой концерта станет «Рапсодия в стиле блюз» Джорджа Гершвина. Ее обещали в обработке самого Тимофея Докшицера, чье имя носит коллектив. Однако сюрприз! Играть решили в версии трубача Фреда Миллса, участника лауреата премии Grammy канадского брасс-квинтета Canadian Brass. Владислав Лаврик рассказал, что он прожил у Миллса три дня в его доме, когда в 2009 году гастролировал по Америке. И Миллс подарил эти ноты Лаврику. Официально это переложение не публиковалось нигде.

Звучит эта версия весьма академично, сохраняя по возможности полноценную полифонию партитуры Гершвина. На первый план выдвинута виртуозно солирующая труба, разумеется. Владислав Лаврик и с сурдинами, и без них виртуозно же справился. И музыканты New Life Brass прозвучали весьма достойно, уже без киксов и неожиданностей. Оркестровка Миллса должна очень понравиться именно трубачам, а от остальных музыкантов явно требуются именно академические навыки.

Участники концерта

Завершили концерт жизнерадостным шуточным гимном Buglers Holiday Лероя Андерсона. Кстати, мне всегда казалось, что именно этой темой вдохновлялся Игорь Якушенко, когда стилизовал под таперскую музыку для гениального фильма Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён», но по идеологическим причинам указать Андерсона в титрах было невозможно. И это было отличной воодушевляющей точкой для всего концерта, такого странного и неоднозначного.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Наталья БОРОДИНА

Даже название программы Viva Opera! Viva Italia! менять не стали. Вместо оставшихся в Италии Сары Тисба, Сары Роччи и Джана Лука Пазолини на сцену вышли петь звезды «Геликона», а вместо Orchestra Filarmonica Italiana на сцене сидела башметовская «Новая Россия» (правда, немного в странноватом составе из-за параллельного концерта «Солистов Москвы» в Рыбинске) под управлением геликоновского же дирижера Валерия Кирьянова.

Увертюра к опере «Дон Паскуале» Доницетти показала, что Кирьянов уверенно руководит почти незнакомым ему оркестром, оркестр слушается, - и это впечатление только окрепло по ходу концерта. «Новая Россия» так ни разу и не перебила вокалистов, и звучала весьма адекватно репертуару. Виолончели и флейты так и вовсе стали героями концерта, в силу выбранного репертуара.

Репертуар же — золотой век итальянской оперы, XIX-ый и начало XX века. Вечные хиты оперной сцены от Верди, Доницетти, Россини, Пуччини, Чилеа и Понкьелли. Более чем коммерческая программа и аншлаг в зале Ярославской филармонии. Дмитрий Бертман не прислал разве что приму Наталью Загоринскую. Но прислал прекрасных солистов. И особенно интересно им было петь именно потому, что практически ничего из этого они не имеют возможность петь в театре.

Хотя каватина Фигаро (как дуэт баритонов) не задалась с самого начала, несмотря на все эффектные задумки с поочередным выходом и начале пения из-за кулис. Дыхания на темп, предложенный Кирьяновым, не хватало и Алексею Исаеву, и Максиму Перебейносу. Все эти скороговорки «браво-брависсимо» застревали в зубах, а губы у обоих почти не задействованы в дикции. Пожалуй, и комиковать так натужно тоже не стоило.

Ария Лючии в исполнении сопрано Юлии Щербаковой (она Виолетта в «Травиате» и Марфа в «Царской невесте», хитах «Геликона») тоже случилась не без сложностей, - голос никак не хотел литься как положено в бельканто, она его подталкивала и подталкивала, и вытянула все-таки. Но это было не лучшее исполнение для Щербаковой. А проверенную арию Виолетты ей, увы, спеть в этот вечер не дали. Зато дуэт Виолетты и Альфреда (Игорь Морозов) сложился весьма эффектно и даже нежно.

Юлия Щербакова как Виолетта в «Травиате»

Тенор Иван Гынгазов (герой скандального «Садко» Чернякова в Большом театре) в арии Энцо из оперы «Джоконда» Амилькаре Понкьелли лил звук уже гораздо мягче, но тоже не без усилий. Причина сего непонятна. У него вполне устойчивый диапазон, хорошая опора в верхнем регистре. Тогда к чему это все?

Ария Энцо (Иван Гынгазов) из оперы «Джоконда» Понкьелли

Прима Ирина Рейнард в арии Леоноры из оперы «Фаворитка» Доницетти вообще не испытывала никаких видимых сложностей. Меццо лилось в лучших традициях бельканто, Ирина была уверенно драматична и с крепким вибрато. Несколько согласных в низком регистре потеряны, но в целом — блистательное исполнение, решительно переломившее ход всего гала-концерта. Затем и ария Принцессы ди Буйон из «Адриенны Лекуврер» Чилеа — этот вальсирующий и превосходно обработанный голос забыть невозможно.

Бас Георгий Екимов в арии Дона Базилио (забавно, но Базилио он поет в Испании, а в «Геликоне» - только Фиорелло). Екимов показался пока сыроватым для Базилио, но с большим потенциалом. У него от природы густой бас с красивыми обертонами и полетностью. Но пока скорее голос ведет артиста, а не наоборот. Тихого и при этом округлого звука не получается, отчего страдает общий динамический диапазон. А талант ведь несомненный. Как Дон Паскуале в дуэте с Малатестой — прекрасные данные ведут, а артист на сцене суетится. Или Феррандо в «Трубадуре», ну дай Бог 20% от дарованного используется... Но какие годы у Екимова? Не «хлопотать» бы лицом, как говорят актеры, вот отчего отучиться бы, а остальное придет с опытом.

Дуэт Дона Паскуале (Георгий Екимов) и Малатесты (Максим Перебейнос) из оперы «Дон Паскуале» Доницетти

Драматическое сопрано Елена Михайленко (поет Аиду, Абигаиль и Татьяну в «Геликоне») в Болеро Елены из оперы «Сицилийская вечерня» Верди была просто восхитительна и убедительна. Победоносность интонирования и абсолютная легкость звукоизвлечения подкупают. И столь же хороша она оказалась в дуэте Леоноры и Графа ди Луна из «Трубадура», - легка и пронзительна.

Обладатель премии Елены Образцовой драматический тенор Игорь Морозов (поет в «Геликоне» Ленского, Садко, Альфреда) невероятно мощно исполнил арию Каварадосси из оперы «Тоска» Пуччини. Феноменальная атака звука и фирменный бельканто «со слезой» - и ничуть не вымученно, а роскошно и почти расслабленно. Один из лучших номеров гала-концерта.

Игорь Морозов

Баритон Алексей Исаев и тенор Иван Гынгазов более чем реабилитировались в дуэте Дон Карлоса и Маркиза ди Поза из «Дон Карлоса» Верди. При том, что далеко не все получилось. И все же голоса прозвучали стройно и легко во всех регистрах, при полном взаимопонимании, это был именно что дуэт. А уж ария Ренато из оперы «Бал-маскарад» у Исаева более чем убедительна, он бережен и легок.

Дуэт Леоноры (Елена Михайленко) и графа ди Луна (Алексей Исаев) из оперы «Трубадур» Верди

В дуэте Леоноры и графа ди Луна Исаев раскрылся потрясающе — прекрасная опора и воздушное бельканто, да и Елена Михайленко пела под стать роскошно. Никаких там переигрываний и наигрышей — живой, чувственный и превосходно звучащий дуэт.

«Застольная» из «Травиаты»

Иван Гынгазов еще и арию Калафа спел великолепно, в лучших традициях. Концерт завершился, конечно, «Застольной» из «Травиаты», на которой вынесли тортик со свечкой для Гынгазова — 6 октября у него день рождения. Это выглядело трогательно и почти фестивальной традицией, ведь вчера на этой же сцене отпраздновала свой день рождения скрипачка Татьяна Самуил.

День рождения Ивана Гынгазова

Вадим ПОНОМАРЕВ

За дирижерским пультом Российского национального оркестра — неизменный его руководитель Михаил Плетнев, на балконах — два десятка артистов Академической хоровой капеллы им. Юрлова, солисты тоже под стать — Венера Гимадиева, Юлия Лежнева, Алексей Курсанов (заменивший в последний момент ранее заявленного Давида Посулихина) и Игорь Коростылев. Партии органа — Людмила Голуб.

Юлия Лежнева

Оставив в стороне вопрос о недописанности «Большой мессы» самим Моцартом, - перед любым дирижером всегда встает вопрос трактовки. Моцарт очевидно тяготился запретами на «вольности» в литургической музыке, введенными в период написания мессы императором Иосифом II. Суровый бэкграунд в лице Баха и Генделя композитор сознательно окрашивал оперной кантиленой и колоратурой в итальянском духе, что и составляет, собственно, ценность дошедшей до нас партитуры (доделанной Алоизом Шмиттом и пр.). Дирижер — заложник такой двойственности, рано или поздно он начинает склоняться к чему-то одному, иное рассматривая как дополнительную краску. Скажем, эталонное нынче исполнение оркестром Бернстайна ярко отражает именно оперную природу Моцарта, а между литургическими строгостями Бернстайн умело лавировал.

Большая месса Моцарта

Михаил Плетнев уже в первой же части Kyrie eleison делает упор скорее на строгости. РНО звучит чинно и помпезно, будто играет Генделя, а хоровые кантилены подсушены по максимуму. Даже прописанные в партитуре многочисленные tutti словно приглушены во имя строгой полифонии. А ведь литургический текст, напомним, Моцарт не менял! Ни слова. Отсюда безусловная церковность этой музыки по Плетневу, - которой часто недостает в иных интерпретациях.

Михаил Плетнев

В Gloria это бестелесное славление Господа достигает кульминации, тяжелая и размерная поступь оркестра подчеркивает незыблемость традиции. Соло сопрано Юлии Лежневой в Laudamus te - драматично и бережно, без итальянской экспрессии, виртуозно и при этом без злоупотреблений прекрасным вибрато Лежневой. Затем и выдержанный дуэт двух сопрано Венеры Гимадиевой и Юлии Лежневой в Domine — сдержанно и благородно. Хоровая пассакалья Qui tollis о Несущем грехи мира и вовсе звучит полноценным латинским церковным хором с трагическими оркестровыми акцентами. Стоит напомнить, что сам Моцарт ценил вокальную дикцию: «хорошая, отчётливая дикция - это красиво», - писал он про тенора Рааффа. Все солисты успешно справились с этим, каждый слог слышен отчетливо и округло. С хором так получилось не всегда, но виной тому может быть слышимость балконов.

Венера Гимадиева и Юлия Лежнева

Наиболее характерно звучание трио солистов в Quoniam – к Гимадиевой и Лежневой присоединяется тенор Алексей Курсанов, и чудесный терцет звучит строго и почти помпезно этими рваными и чеканными четвертными: al – tis – si - mus… Прекрасна Венера Гимадиева в Et incarnatus est («мотивировочной части» Credo, символа веры) — сложнейшие опевания в огромном диапазоне она спела легко и воздушно, при этом должно смиренно и истово. После чего хоровая Osanna прозвучала как воодушевляюще-краткое подведение итогов.

После чего хоровая Osanna прозвучала как воодушевляюще-краткое подведение итогов

И вот уже завершающая, кульминационная часть Benedictus qui venit, где Моцарт позволил спеть уже и басу (отчего так случилось — музыковеды гадают по сей день) Игорю Коростылеву. Возглашение благословения всем — не просто фантастической красоты мелодии, но и тончайшая балансировка солистов, оркестра и двойного хора. И это было великолепно, торжествующе взмытые вверх руки Михаила Плетнева (все это время восседавшего на высоченном стуле над головами всех солистов), - триумф воли. Он вырулил все звучание туда, куда и хотел, очевидно.

Торжествующе взмытые вверх руки Михаила Плетнева

Отдельно стоит упомянуть о блестящей работе духовой группы Российского национального оркестра — прежде всего о потрясающей флейте Максима Рубцова, чутко одухотворенном гобое Виталия Назарова и группе фаготов во главе с Андреем Шамидановым, - без них Большой мессы Моцарта просто не могло состояться. С духовыми в РНО все в порядке.

А Большой фестиваль РНО, увы, окончен. На бис музыканты не могли не сыграть и спеть еще раз Benedictus, - и овациям не было числа.

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото: Ирина ШЫМЧАК

Карантинный — потому что он появился в карантин, и выбран был, по словам худрука Дмитрия Бертмана, именно по причине камерности. Тут нет хоров, число артистов на сцене предписано заранее — их ровно девять (когда роли монаха и каменной статуи объединены), не считая оркестра. А еще это задорно: не блистающий мелодиями или эффектными дуэтами «Каменный гость» для оперной сцены редок и нелюбим, чем не вызов? «Конечно, никто не станет этого слушать», - говорил про свой формалистичный эксперимент с пропеванием речитативами полного текста Пушкина из «Маленьких трагедий» сам Даргомыжский.

Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Сегодня обороты речи диалогов Пушкина слушаются гораздо более дико, чем у гораздо более раннего Шекспира: «А виновата ль я, что поминутно...» Римский-Корсаков изрядно дописал оркестровую партитуру после смерти Даргомыжского, она скрашивает скудный минимализм вокальных партий. Хотя от интродукции Римского-Корсакова все-таки Бертман отказался. Тогда на первый план выходит интонирование.

Валентина Гофер (Лаура) и Дмитрий Янковский (Дон Карлос)

«Опера написана для артистов-певцов. И если в других операх можно выйти за счет мелодий, дуэтов, постановочных эффектов, большого количества певцов, - то здесь мясом этого блюда является талант артиста. Крупный план артиста — это сейчас невероятно нужно. Обратить внимание на глаза, на мысли, - это сегодня важно», - сказал на премьере Дмитрий Бертман.

Понимать это — одно, а осуществить — совсем другое. Безусловно, у «Геликон-Оперы» есть прима Наталья Загоринская, которая отчаянно хороша и в пении, и в актерской игре. Но большинство других певцов «Геликона» нещадно кривляется и хлопочет лицом в других спектакля театра. Вывести их на крупный план - проигрыш в войне. А других артистов у театра нет. И педагогов по актерскому мастерству на карантине не привлечешь.

Сцена с участием Дмитрия Хромова (Дон Жуан) и Дмитрия Овчинникова (Лепорелло)

Так и случилось. Уже первая сцена с участием Дмитрия Хромова (Дон Жуан) и Дмитрия Овчинникова (Лепорелло) показывает очевидную условность диалогов, штампы и мимические маски артистов. Они не живут, они изображают. Они ждут своего вступления, по глазам видно. А музыка тут никак не спасает. Появляются эффектная сама по себе Валентина Гофер (Лаура), все три ее гостя — Виталий Фомин, Николай Меликов и Андрей Орехов — и не пропадает чувство неловкости от того, что все они вроде бы хороши, но явно не отсюда. Ужимки, несмешные шутки, неестественные позы.

Сцена с участием Дмитрия Хромова (Дон Жуан) и Дмитрия Овчинникова (Лепорелло)

Ситуацию спасает сначала Монах (Алексей Дедов), он же Статуя попозже, - но за счет накинутого на лицо капюшона и более естественного интонирования. Затем к спасению подключается Дмитрий Янковский (Дон Карлос) — образ мрачного мачо отработан им в других спектаклях. Наконец, является Донна Анна — Наталья Загоринская, и только после ее появления начинаешь верить во всю эту историю. Загоринская снимает все вопросы. Она не просто органична, она живет историей вдовы, которую соблазняет убийца мужа. Ей можно верить, не обращая внимания на досадные кривляния вокруг. Она наполняет жизнью все предыдущие трафареты, ей невозможно не сопереживать. Еще одна блистательная роль Натальи Загоринской.

Дмитрий Хромов (Дон Жуан) и Наталья Загоринская (Донна Анна)

Жаль, что в России сейчас нет прекрасного режиссера Анатолия Васильева, он и его команда прекрасно умели снимать театральные штампы и зажимы у почти любого артиста. Его рецепты очень бы пригодились для такой диковины, как «Каменный гость».

Наталья Загоринская (Донна Анна) и Монах (Алексей Дедов)

А вот с пением все куда более оптимистично. Главный герой в исполнении тенора Дмитрия Хромова звучит убедительно и полетно, насколько это допускает туговатая партитура, хотя не всегда точно интонирует (что важно именно тут). Совершенно хорош Дмитрий Янковский — его громогласному баритону тут есть, что петь, и есть, где дать трагической горечи в голос. Он не песочит, а легко лавирует между перепадами настроения Дона Карлоса.

Валентина Гофер (Лаура) и Дмитрий Янковский (Дон Карлос)

И Валентина Гофер жонглирует своим меццо аки фокусник. Ее Лаура в концепции Бертмана — не столько актриса, сколь привычная нам инстаграм-эскортница, клянущаяся в любви очередному ближнему своему. Тем интереснее слышать полетные ноты в духе бельканто, и эту искрящуюся смену интонаций. К вокалу никаких претензий, восходящая звезда.

Валентина Гофер (Лаура)

Для Дмитрия Овчинникова в роли слуги Лепорелло сюжет Пушкина предполагал самые роскошные возможности и вариативности. Но все свелось к ерничанию и отработке реакций Дон Жуана, увы. Зачастую даже титры не помогали понять, о чем и с каким посылом поет его герой. А ведь он чудесный бас, достаточно вспомнить его Дона Бартоло в «Севильском цирюльнике».

Наталья Загоринская (Донна Анна) и Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Для Натальи Загоринской слов нет. Ее Донна Анна просто такова, какова она должна быть. Это исполнение встает вровень с легендарными исполнениями Галины Вишневской и Тамары Милашкиной. Диапазон, тембр, страсть и отчаяние. Необходимо выпустить аудио-версию оперы даже только ради фиксации работы Загоринской.

Как режиссер, Дмитрий Бертман остался в привычной для себя манере евро-минимализма. Смена фигур показывает череду приступок, прозрачных полусфер-сидений в духе IKEA, статуэток-голограмм. Герои максимально обезличены во времени, костюмы Аллы Шумейко унифицированы по функционалу действующих лиц. Очевиден посыл к тому, что все это могло происходить в наше время, но архаичность литературных диалогов Пушкина заставляет соблюдать дистанцию.

Сцена убийства Дон Карлоса

Работа же оркестра «Геликона» под управлением Михаила Егиазарьяна заслуживает отдельного упоминания. Егиазарьян очевидно был поставлен перед дилеммой найти компромисс между речитативностью вокальных партий и некоторой неловкостью партитуры Римского-Корсакова. Он справился. И динамика, и тембровый баланс между певцами и оркестром оказался соблюден идеально. Благо, и певцы не слишком проглатывали согласные. Оркестр умело вел оперу, это певцы подстраивались под него. И никаких переборов, никаких заглушек артистов. Наверное, это был идеальный компромисс. А в тех местах, где интереснее было слушать оркестр, а не солистов (это почти вся опера), его дирижирование было невероятно эффективным.

Финальная сцена

Возможно, предстоящие версии с Иваном Волковым в роли Жуана, Дмитрием Скориковым в роли Лепорелло, или Ириной Рейнард в роли Лауры покажутся иными.

Выход на аплодисменты

Вадим ПОНОМАРЕВ
Фото Светлана МАЛЬЦЕВА

Наталья Загоринская (Донна Анна) и Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Сцена из спектакля

Дмитрий Янковский (Дон Карлос) и Валентина Гофер (Лаура)

Валентина Гофер (Лаура)

Сцена из спектакля

Валентина Гофер (Лаура) и три гостя

Монах (Алексей Дедов), Дмитрий Овчинников (Лепорелло) и Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Дмитрий Овчинников (Лепорелло) и Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Дмитрий Хромов (Дон Жуан)

Дмитрий Хромов (Дон Жуан)