Выбор был неочевиден, хотя имена Айвза, Барбера и Адамса известны ценителям именно американской академической музыки. Поскольку дирижировал американец Кристиан Кнапп, постоянный дирижер Мариинки, - нетрудно догадаться, что выбор был за ним.

Кристиан Кнапп

Сразу два произведения Чарльза Айвза — оркестровая сюита «Три места в Новой Англии» и «Вопрос, оставшийся без ответа» для симфонического оркестра, - очевидно не случайны. В свое время Айвз был известен скорее как удачный страховщик, заработавший на этом состояние. Но еще он активно писал музыку, будучи церковным органистом, в периоде 1910-1918 годов. При жизни его музыка фактически игнорировалась. А в 1940-х его музыка стала активно продвигаться, он даже получил Пулитцеровскую премию за музыку. Его хвалили Шенберг и Бернстайн.

Проблема с признанием Айвза была в том, что он по сути был модернистом, сочетавшим политональность, полиритмию, алеаторику и даже четвертитоновую музыку. Что в его мироздании совсем не противоречило американе и Бетховену. «Три места в Новой Англии» (1911-1914), например, посвящены именно что трем местам в Новой Англии: памятнику генералу Гражданской войны Роберту Шоу в Бостоне, мемориалу лагеря генерала Патнэма в Реддинге времён Войны за независимость и реке Хусатоник у Стокбриджа. И тут намешано вообще все: спиричуэлсы, религиозные гимны, маршевые мелодии, даже популярные мелодии тех лет. И еще хроматизм, почти авангардный тогда.

РНО вывел эти понятные только американцам патриотические смыслы скорее в сторону трагического нагнетания духа Шостаковича, скажем. А вот оркестр филармонии Новой Англии исполняет его (хотя там китайцев больше, чем американцев) в вязкой тягучей манере, ближе к импрессионизму, разрезая вдоль и поперек буквально конкретными исполнениями военных гимнов тех лет. Кажется, и Кристиан Кнапп ждал нечто подобного от РНО, но напрасно. Слишком уж велики культурные различия.

Кристиан Кнапп и РНО

«Вопрос, оставшийся без ответа» того же Айвза - одно из наиболее часто исполняемых его сочинений. Оно визуально выигрышно. Оркестр играет привычные гармонии в едином темпе Largo molto и хоральной фактуре, аки всемирная гармония мира, или, согласно авторскому пояснению к партитуре, как «молчание друидов, которые ничего не знают, не видят и не слышат». Труба интонирует «Вечный вопрос существования», произнося его всегда одинаково (ее вынесли на правый балкон). Флейты на центральном верхнем балконе, вступающие каждый раз после окончания «вопроса», суетливо пытаются объяснить смысл жизни, но настолько хаотичны и атональны, что скорее запутывают. Труба повторяет свой вопрос семь раз, причем все более замедленно и будто разочарованно. Флейты суетятся все больше, подсказывая, что ответа на главный вопрос нет.

«Ноксвилл, лето 1915 года» (1947) для сопрано и оркестра на слова Джеймса Эйджи авторства Сэмюэла Барбера спела Лилия Гайсина. Слов было не разобрать, хотя Лилия строго следовала причудливой диатонической мелодии, в которой доминирует интервал малой терции. Нельзя сказать, что это было мелодично. Оркестр прилежно играл остинато, туда проникали темы песен Гражданской войны, нам не слишком известные, типа «Reveille» и «Deep River», но все это складывалось во вполне узнаваемую пентатонику. Лилия Гайсина вполне уверенно по ней и ходила.

Лилия Гайсина

Завершила концерт симфония «Доктор Атом» Джона Адамса. Она основана на одноименной опере, которая в прошлом году в России впервые была представлена в «Новой Опере» в дирижерстве Федор Леднёва. Подобные сочинения называют CNN-операми – термином, ассоциативно связанным с новостными программами телекомпании CNN и подчеркивающим выбор сюжетов на остроактуальные темы. Однако Адамс пояснял, что музыка написана под влиянием «Гибели богов» Р. Вагнера, и «Доктор Атом» с его постоянным ощущением приближающегося конца выглядит его ответом великому предшественнику. Главный герой «Доктора Атома» – Роберт Оппенгеймер (1904-1967), американский физик-теоретик, научный руководитель Манхэттенского проекта, где разрабатывались первые образцы ядерного оружия. Действие происходит на полигоне в Нью-Мексико перед решающим испытанием атомной бомбы в 1945-м.

И специфика что оперы, что симфонии — вот в чем. Американский композитор полностью отвергает осмысление собственно взрыва ядерных бомб в Хиросиме и Нагасаки, будто их и не было. Он концентрируется на тревожном духе времени до взрывов, и работе Оппенгеймера над атомной бомбой. И все. Кажется ли это оправданием атомной бомбардировки Японии? Мне-то вполне кажется, и более чем. Но каждый решает за себя.

Кристиан Кнапп попытался сакцентировать на общей тревожности, благо РНО эта эстетика близка. И это было убедительно. Длинные струнные тревожные пады, взрывные тромбоны и валторны, волнующая труба. Тут есть, что играть. Слушатели встретили эту версию овациями. РНО был прекрасен.

Погружение в американскую музыку XX века оказалось познавательным. Путешествие от военных гимнов позапрошлого века через рэгтаймы и всхлипы старых американ до утонченного переживания (нет) трагедии Хиросимы и Нагасаки, - занимательный перформанс. Почему нет.

Вадим ПОНОМАРЕВ