Благодаря «космическому» звуку и форме, напоминающей летающую тарелку или, вернее, кастрюльку, инструмент завоевал большое количество поклонников по всему миру.

Юрий является педагогом по игре на этом редком инструменте, а также художественным руководителем группы «Альгамбра», в музыке которой вместе с другими участниками исследует возможности инструмента в различных сочетаниях, как с новыми, так и классическими, и этническими музыкальными инструментами.

Накануне открытия летнего фестивального сезона Юрий Рубин вместе с другим участником группы, музыкантом и композитором Филиппом Барским (арфа, сантур), рассказали о необычном инструменте - ханге, а также о тенденциях в современной музыке, важности студийных записей и живых выступлений.

- Юрий, расскажите, как и когда Вы начали заниматься музыкой? С детства, как многие, по желанию родителей, или вдруг возникла собственная тяга именно к такому самовыражению?

Ю.: Мой случай был, наверное, не вполне типичным. Музыка мне всегда нравилась, но пошел я именно учиться уже в каком-то сознательном, подростковом возрасте. Выяснилось, что путь к интуитивной музыке оказался не очень легким, пришлось немного помучаться, прежде чем прийти к ней, выполняя всякие упражнения, которые казались ненужными. И я очень благодарен людям, которые меня учили. Позже состоялись путешествия, всевозможные знакомства с разными экзотическими инструментами. В основном, меня увлекали перкуссия, барабаны. И продолжают увлекать по сей день (улыбается).

- Как появился в Вашей жизни ханг? Чего не хватало в инструментах, которые Вы осваивали до него, и что особенное нашли в нем?

Ю.: Буквально 6 лет назад я познакомился с необыкновенным инструментом, который называется ханг, он же хэндпан. Мне очень нравится его «открытость», с ним легко взаимодействовать. Он звучный, ты можешь интересно проявлять себя через этот инструмент на уровне не ума, а интуиции. Это совершенно другой процесс, нежели то, к чему привыкли в музыкальной школе, не через мучения и постоянную работу ума, когда нужно сначала проанализировать ноты, потом воспроизвести через руки. С одной стороны, мало нот (всего 8-10) – это недостаток, с другой, это определенный «челлендж» для музыканта: ты должен играть музыку, интересную не только тебе, но и слушателю, на протяжении долгого времени, чтоб она была разная по характеру, по настроению. Самый большой комплимент, который мне сделали в этом контексте, когда один человек, послушав наш диск, сказал, что все композиции на нем разные. Это было очень приятно слышать.

- Кто пишет музыку для группы «Альгамбра»?

Ю.: «Альгамбра» - это продукт совместного творчества. Вначале может быть мелодия, которая на ханге придумана мной, или на арфе Филиппом, или еще каким-то образом. Это примерно 10%, потом она обрастает звуками других инструментов, акустических и этнических, как более традиционных, вроде виолончели, гитары и арфы, так и необычных этнических барабанов. Звуки акустических инструментов также можно преобразовывать с помощью уже современной электроники. В общем, чем мы и занимаемся.

Ф.: Если статистически посмотреть на наши совместные композиции, то все вещи, которые мы играем вместе с арфой, они придуманы моментально, т.е. каждая композиция имеет очень четкий момент своего рождения. Например, «Ночная» от начала до конца была сыграна полностью с первого раза на концерте в виде импровизации. «Шаг в сторону» - то же самое, основное ее полотно было придумано с одного раза. Еще, например, «Eclipse» мы придумали сходу, но на концерте для видеокамеры. Т.е. этот процесс - это не конструирование, а именно момент, когда мы садимся, начинаем играть, потом раз - и получается композиция. Их никто по-настоящему не придумывает, не пишет. Фактически, это импровизации, в которых что-то вдруг «проскакивает» и остается.

- А скажите, появляются ли композиции интуитивно или из какой-то ситуации, путешествий или как-то по-другому? Ведь они все очень различны, с различными этническими мотивами – испанскими, индийскими, кельтскими. Откуда они берутся?

Ю.: По поводу этнической музыки тема не очень простая, потому что музыка не очень простая, и она нам не всегда понятна. Людям, которые исполняют этническую музыку других культур здесь, в России, не всегда может быть понятен контекст, потому, что он разный: есть музыка для свадеб, для похорон, а где-то играют мелодии на гонгах, чтобы вызвать дождь. Не факт, что данные ритмы и мелодии будут воздействовать на наше подсознание так же, как на подсознание людей, более открытых миру, природе и т.д. В европейском человеке гораздо больше закрытости, на него это не всегда действует, а когда действует, он становится как раз ближе к корням. Это очень хорошо, для нашего менталитета эта музыка - действительно оздоравливающая. Другой вопрос, насколько правильно мы можем сыграть. В итоге, мы решили делать музыку не традиционную, не пытаясь ее имитировать или воспроизводить, потому что мы не играем не индийскую музыку, ни испанскую в настоящем смысле. Хотя, отголоски этой музыки есть, они проскальзывают.

Ф.: У меня одно слово в дополнение возникло. Мне кажется, можно было бы поместить этот жанр в разряд пост-этнической музыки. Т.е. как бы той, что «после».

Ю.: Все-таки, это этническая музыка, которая рождается в городе. Изначально народная музыка - она деревенская как бы, звучит где-то на природе, а у нас вот такая, городская, и звучит она, естественно, по-другому.

- Так почему же все-таки коллектив имеет испанское название «Альгамбра»?

Ю.: Не нужно думать, что это про красный замок в Испании (улыбается). И, если честно, я там никогда не был. Просто слово понравилось, оно красивое, звонкое и необычное. Фонетически звучит очень приятно.

- Юрий, я знаю также, что у Вас есть своя школа обучения игре на ханге. Можно ли научить непрофессионала играть не только технически, но чувствовать такой инструмент, как ханг?

Ю.: Он создан для людей в широком смысле, не только для музыкантов. Можно научиться звукоизвлечению и всему, что необходимо для игры на любом другом музыкальном инструменте. Он немножко ограничен с точки зрения мелодий, потому что на каждом инструменте используется только один музыкальный лад. Мы пытаемся понять, как с ним «общаться», путем практического использования. Даже человек, далекий от музыки, без музыкального образования, когда приходит заниматься, то поначалу немного путается, а на 2-3-й раз в нем будто просыпается какое-то воспоминание, и он начинает более уверенно взаимодействовать с инструментом.

Ф.: Хочу добавить, что ханг – это инструмент, который требует от человека двух вещей, как и другие инструменты. Первая – это определенное телесное состояние, человеку нужно избавиться от некоторых телесных зажимов, т.е. он должен уметь расслабляться таким образом, чтобы находиться в «расслабленном тонусе». И вторая – уметь уходить от шума, внешнего и внутреннего. Как и с флейтой бансури – нужна определенная поза, определенный тонус мышц, чтобы издать звук. С сантуром такая же история, ты не можешь колотить с размаху по нему, должны быть очень нежные движения. Это объединяет все перкуссионно-мелодические инструменты. Тишина нужна, т.к. нот немного, зато возникают нюансы звукоизвлечения, которые в шуме просто не услышишь.

- Филипп, а что для Вас значит участие в проекте «Альгамбра»? Считаете ли Вы его «своим»?

Ф.: «Альгамбра» - это творческая ассоциация, я бы сказал, у которой есть художественный руководитель, который открыт, так скажем, к большим «вливаниям» в эту структуру. Я долгие годы, буквально до 2013-го, всегда анонсировался как гостевой музыкант, а потом так получилось, что из «непостоянных» участников я оказался самым «постоянным». И стали появляться уже в последние два года совместные композиции, и записи. «Альгамбра» – структура проницаемая, начинающаяся с двух-трех человек, и, в случае больших концертов, «разрастающаяся» до десяти, включая танцующую группу. Но эта структура сохраняет свою индивидуальность благодаря хангу, вокруг которого все соединяются. Сейчас есть уже целая программа с участием моих инструментов. Такая вот, самоорганизующаяся структура, частью которой я себя, безусловно, ощущаю.

- В конце 2014-го года вышел ваш дебютный концертный альбом. Планируете ли записывать студийный? Вообще, как думаете, насколько важно и обязательно иметь качественные студийные записи? Или же достаточно просто быть активно концертирующим коллективом, чтобы найти своего слушателя?

Ю.: Работа по записи такового ведется, но не так быстро, как хотелось бы. Постепенно, я думаю, это случится. У нас с самого начала упор был сделан на концерты. Все композиции постепенно видоизменяются - появляются новые музыканты, добавляют свое звучание. Если зафиксировать это на студии, то это лишь определенное состояние, которое существует в данный момент. Также, например, композиции, появившиеся как инструментальные, начинают звучать иначе с разными вокалистами. Мы уже записывались с исполнителем индийской раги. Сейчас с нами работает Саша Луна, замечательная вокалистка из Самары. Зафиксировать момент - не есть приоритетное что-то, мы находимся в постоянном движении, пробуя новое, постоянно меняясь и экспериментируя.

Ближайшее выступление группы состоится 13-го июня на фестивале «Тримурти».

Анна РЖЕВИНА