Именно такое впечатление осталось у автора этих строк после посещения концерта немецкого баса Рене Папе, который состоялся в Светлановском зале Московского международного дома музыки. Имя певца с мировой репутацией, поющего на самых престижных мировых площадках, тем не менее, не привлекло в зал достаточного количества поклонников академического вокала: он был заполнен едва ли наполовину.

Резиденц-оркестром ММДМ много лет является спиваковский НФОР – коллектив известный, с прекрасной и заслуженной репутацией, у которого есть многочисленные собственные поклонники – именно он «аккомпанировал» немцу на сольном рецитале, но и его реноме оказалось недостаточным для аншлага. Трудно понять такой парадокс – не привлекательной оказалась программа, недостаточно известно в Москве имя гостя или попросту пиар-служба Дома музыки плохо поработала, недостаточно информируя москвичей и гостей столицы о предстоящем музыкальном событии? Ответа на этот вопрос у меня нет, но столь явное игнорирование концерта со стороны любителей музыки вызвало искреннее сожаление.

Rene Pape

Рене Папе – певец не только известный, но и, безусловно, интересный. Его голос, быть может, не отличается титанической силой или гедонистической красотой, тембр немного суховат, а эмоциональная палитра высказывания порой чересчур нордически сдержанная. Однако чего не отнять у певца – так это исключительно культуры звука, выразительной фразировки, пения осмысленного, глубокого, вдумчивого. Папе – не мастер ярких эффектов, внешнего проявления эмоций, картинных поз, его искусство совсем иное – строгое, выверенное от первой до последней ноты, несколько, быть может, более рационалистическое, чем мы привыкли слышать от русских или итальянских певцов. И, тем не менее, такое оно – тоже способно «брать за душу», производить немалое впечатление на слушателя. За этой скромностью, сдержанностью всё же видна скупая, но оттого еще более ценная эмоция, видна работа мысли, чувство не плакатное, но пережитое, выстраданное.

Концерт репертуарно был посвящен двум юбилярам прошлого года – оперным титанам Верди и Вагнеру. Но обрамляли его произведения совсем других композиторов. Открылся вечер произведением отнюдь незаигранным – эмоционально яркой и технически заковыристой увертюрой Берлиоза «Корсар», в которой неординарное мышление великого француза было с блеском представлено оркестром под управлением канадского маэстро Чарльза Оливьери-Монро.

Четыре следующих номера первого отделения оказались все-таки вердиевскими. И самый первый из них – бесспорная удача Папе: Прочида из «Сицилийской вечерни» прозвучал эталонно – задумчиво, возвышенно, насыщенным, красивым звуком. Всегда скругленная фраза, всегда четкое представление об архитектоники целого, точно рассчитанная нюансировка – всё это сделало номер неподражаемым, вызвав шквал аплодисментов немногочисленной, но чуткой публики концерта. Идеальный по ровности голос певца завораживал, совершенная дикция заставляла внимать каждому слову, что делало исполнение каким-то философски весомым.

Фрагменты из «Макбета» продолжили концерт: вслед за увертюрой прозвучала ария Банко, спетая в том же эмоциональном ключе, но слушать ее было по-своему интересно – она не воспринималась повтором, продолжением предыдущего вокального номера, поскольку в ней певец все же сумел добавить новых вокальных красок – большей взволнованности, эмоциональности. Увертюре из «Аиды» последовала коронная ария всех басов и Папе в том числе – монолог короля Филиппа из «Дона Карлоса». Пожалуй, она была единственной в концерте, где певец позволил себе дать чуть больше чисто театральных эмоций, добавив в исполнение едва слышимых пианиссимо, интимного шепота, неожиданных эмоциональных взрывов на фортиссимо. Этим эффектам несколько в жертву была принесена ровность звуковедения, чистота вокальной линии, но, безусловно, должное впечатление это исполнение произвело – Папе удалось донести до публики эмоции глубоко страдающего монарха, всю ту бездну, что разверзлась в его душе.

Во втором отделении, обрамлённая увертюрой к «Тангейзеру» и антрактом к третьему акту из «Лоэнгрина», весьма популярными симфоническими номерами, в исполнении Рене Папе прозвучала финальная Сцена прощания Вотана и «Заклинание огня» из «Валькирии». Казалось, что в родную музыку певец вложил всю свою душу, и то, что в вердиевских номерах звучало ярко, профессионально и в целом впечатляюще, в грандиозной вагнеровской сцене буквально обожгло: величие бога парадоксальным образом гармонично сочеталось у певца со страданиями любящего отца, вынужденного расставаться с любимой дочерью. Не потеряв в ровности звуковедения, не срываясь на явную экзальтацию, Папе провел этот монолог наиболее мощным, насыщенным звуком, достигнув небывалых высот музыкально-эмоционального высказывания.

Программа концерта оказалась весьма лапидарной, такой же была и ее бисовая часть, по традиции завершающая оперный сольник: единственным ее номером была ария Водяного из «Русалки» Дворжака, которая удивительным образом перекликалась с «отцовским» монологом Вотана. Однако немецкая величественность тут уступила место славянскому состраданию, жалости, сердечности, показав ещё одну грань таланта и мастерства знаменитого вокалиста.

Александр МАТУСЕВИЧ, «Новости музыки NEWSmuz.com»