События либретто, автором которого стал известный драматург Михаил Дурненков, отсылают к трагическому фрагменту истории Киевской Руси между кончиной великого князя Владимира «Красно Солнышко», крестителя Руси и правлением его сына Ярослава Мудрого. Основой стали памятники древнерусской литературы «Чтение о Борисе и Глебе» Нестора Летописца (примерно 1080) и «Сказание о Борисе и Глебе» Иакова Черноризца (примерно 1115). Если кратко, то после смерти крестителя Владимира в 1015 году престол занял его формальный сын Святополк, но не родной, поскольку он родился от уже беременной жены Ярополка, после его убийства забранной Владимиром себе в жены. Ощущая опасность, Святополк коварно убил других братьев Бориса и Глеба, претендовавших на престол. Другой брат Ярослав выступил с войском против Святополка, и в битве одолел его, став великим князем сам. В летописях, созданных при правлении Ярослава, Святополк неизменно называется «Окаянным», а Ярослав «Мудрым».
Андрей Мерзликин как Ярослав Мудрый
Эта сомнительной нравственности кровожадная история могла бы стать детективом, но Дурненков разумно сделал акцент на рефлексии Ярослава Мудрого. Любопытно, что рефлексию и самобичевание летописи приписывают скорее Борису и Глебу (ради приданиям им церковного статуса «страстотерпцев»), а Ярослава цитируют исключительно как «Кровь брата моего, как прежде Авелева, вопиет к тебе, Владыка. И ты отомсти за него и, как братоубийцу Каина, повергни Святополка в ужас и трепет. Молю тебя, Господи, — да воздается ему за это». Слова воина, а не тонкой натуры.
Но неважно. Могло быть и так. Кто ж знает, что было в XI веке? Пресс-секретарь говорит одно, а в реале может быть противоположное. Нам ли не знать? Всю оперу Ярослав Мудрый в исполнении актера Андрея Мерзликина выглядит вялым визионером, кротко наблюдающим за внешними событиями, то и дело заламывающим руки в отчаянии, но иногда торжественно тостующим в духе, дескать, я один тут великий князь, поскольку остальные братья убиты (на самом деле сыновей-претендентов у Владимира было немерено). К чести драматурга, он совсем уж не пошел по пути упрощенки, а дал Мерзликину отыграть параллельную финальную тему — правитель не слышит народа, не слышит тоски по честным Борису и Глебу. Мерзликин отыграл по максимуму, хотя и сам не понял, наверное, как это соотносится с тем, что всю первую половину оперы он вообще-то бьется за поруганную честь убиенных Бориса и Глеба. Зато политически актуально.
Но гораздо интереснее музыкальное решение. Тут задействовано аж пять (!) хоров и весьма оригинальный оркестровый состав «Новой России», фактически камерный. Александр Чайковский вообще отказался от скрипок. Солирующий альт он отдал, разумеется, Юрию Башмету. Но Башмет тут особо и не утруждается, - соло короткие и скорее атмосферные. Нет валторн. Одна труба и один тромбон. Три альта, три виолончели, три контрабаса. Зато много солирующей домры, баяна, цимбал. Дирижер Денис Власенко справился с таким составом без проблем. Как водится у А.Чайковского, опера то и дело переходит в мюзикл а-ля Бернстайн, или латино, или фанк, или рок-н-ролл, или снова к Шенбергу. Такая композиторская манера. Это не очень современно, зато фундаментально и роскошно.
Юрий Башмет и Денис Власенко
Хоры МГК, Гнесинки, Нижнего Новгорода, Тулы и даже ФСБ разведены по функционалу. Кто-то в древнегреческом духе аки моральный авторитет, кто-то непосредственный участник событий аки глас народа. И это было, кстати, самым интересным моментом оперы, тем «глубинным народом» Суркова, - то выходящим на первый план (как случайные посты в Твиттере), то разделяемым серой массой толпы общим недоумением от действия властей. Личностями и массой одновременно. Героем или ничтожеством в зависимости от обстоятельств. Прекрасное осмысление сегодняшней повестки в историческом контексте композитором, достойное наивысших похвал, ведь оно прописано в партитуре.
А ведь есть еще два протагониста, спетые контратенорами Владимиром Магомадовым и Олегом Рябцом в ролях собственно Бориса и Глеба. Они тут не действующие лица, их уже убили. Они скорее моральные авторитеты, то и дело раздающие всем сестрам по серьгам. Почему именно контратеноры? Думаю, для пронзительности, для ангельской сущности. Возьми сюда теноров — они сюда вплетут мужскую эмоциональность, возьми басов — получишь бескомпромиссность и неоспоримость. А контратеноры как голос с небес, ангелы, с которых взять нечего. Они уже ангелы.
А ведь есть еще танцевальная группа «Мим-оркестр», но она показалась скорее чужеродной. Приемы балета «Тодес» не очень подходят к древнерусскому эпосу. Скорее, уж русский классический балет был бы тут куда более адекватным.
Новую хоровую оперу Александра Чайковского уместно сравнивать с «Боярыней Морозовой» Щедрина или отчасти с «Царем Эдипом» Стравинского. Но это скорее свойственное худруку Московской филармонии и завкафедрой сочинительства МГК видение музыки как симбиоза всех жанров, имеющее полное право на жизнь. В силу обстоятельств, сочинение оперы заняло всего два с половиной месяца. Поменялся режиссер — начинал худрук театра Сац Георгий Исаакян, закончил Павел Сафонов и более чем достойно, причем стоит отметить эффектную сценографию Алексея Трегубова. Другой вопрос, где еще можно будет воспроизвести такой масштабный и необычный состав, помимо грантовых фестивалей. Возможно, Александр Чайковский перепишет со временам партитуры под один хор и камерный оркестр, и тогда «Сказ о Борисе и Глебе, братьях их Ярославе Мудром и Святополке Окаянном, о лихих разбойниках и добром народе русском» получит вторую жизнь в новых интерпретациях.
Вадим ПОНОМАРЕВ
Комменты