Качество её работы растёт год от года. Интенсивность обычной музыкальной жизни в столице просто зашкаливает. Не редки ситуации, когда в один вечер два, а то и три концерта «нельзя пропустить». Многие российские музыканты, имеющие возможность сравнивать (Алексей Любимов, например), отмечают: музыкальная жизнь Москвы ощутимо интенсивнее любой из мировых столиц — и Берлина, и Парижа, и Вены, и Лондона, и Вашингтона, и Токио, и Ханоя, и Дели, и Манилы, и далее по глобусу. Москва видывала и слыхивала гастроли самых выдающихся коллективов и солистов.
Понятно, что период пандемии — исключение, и не о нём речь. Но не забудем, что и тут, пока мы, сидя по домам, слушаем классические записи, кто-то обдумывает планы, обзванивает агентства, перечёркивает и переписывает программы сезона и пересоставляет абонементы, принимает одно нелёгкое решение за другим. Работа невидимая и потому неблагодарная, но необходимая.
Что бы мы делали без филармонии!
Низкий ей за всё это поклон.
Теперь к делу.
В последние годы на концертах часто продаются подробные программы или разной толщины буклеты неплохого полиграфического уровня. Они недёшевы: минимум сто рублей, но чаще всего 250, а то и дороже. Для многих слушателей, более половины из которых пенсионеры, это ощутимая дыра в бюджете.
И всё-таки многие из них, вздохнув, эти буклеты покупают: ради информации об исполняемых произведениях. Комментарии эти бывают разного качества, но написаны как правило музыковедами. Здесь бывает и история создания, и содержание частей, отзывы современников и интересные факты, даже советы, на что обратить внимание. Здесь же фотографии композитора и первых исполнителей, старые афиши и другой иллюстративный материал, порою очень интересный.
А вот что интересного сообщает нам раздел, посвящённый сегодняшним исполнителям — солистам или коллективам?
Чаще всего, увы, ничтожно мало. Для солистов это перечисление залов, где они выступали, для вокалистов оперные театры, где они пели, для инструменталистов дирижёры, которые им аккомпанировали. Для дирижёров — залы и оркестры, с которыми они играли. Списки эти присылает агент артиста.
Но перечисление площадок и оркестров не всегда говорит об успехе музыканта. Что если после первого выступления — его больше туда не приглашают? Или спел вокалист разок в оперном спектакле, провалился, но в списке театров красуется и этот.
Поэтому решаюсь внести несколько предложений.
На мой взгляд, платный буклет должен давать больше информации, чем, скажем, бесплатная страничка в Википедии. (Сегодня — наоборот.)
Если музыкант играет в этом зале (тем более в этом городе) первый раз, слушателю надо это сказать. Если не первый — ознакомить с историей выступлений здесь и цитатами из местной прессы, если она была.
Привести несколько отрывков из рецензий, с указанием их электронных адресов — чтобы желающий мог прочесть всю рецензию, включая отмеченные критиком недостатки.
Если подбором таких цитат не занимается агент солиста или его продюсерский центр, то в филармонии должны быть свои сотрудники, ответственные за это.
Хорошо бы даже создать в Минкульте или при Московской филармонии небольшую информационно-аналитическую группу. Она собирала бы рецензии на выступления наших и ненаших музыкантов по городам и странам — и по возможности объективно эту информацию анализировала.
Это пригодилось бы, например, при принятии решений, кого из так называемых «звёзд мировой оперы» и за какие деньги пригласить сюда. Уж сколько мы повидали таких, кто давно потерял вокальную форму, а то и никогда её не имел. Сегодня, похоже, такие решения исходят из личных вкусов одного человека, имеющего связи в наших концертных организациях и с зарубежными продюсерами. Надо полагать, что артисты, имеющие положительную прессу, сами заинтересованы в её сборе и объективном анализе.
В тексте программ и тем более буклетов надо давать ссылки на сайты музыкантов, для доступа к подробной информации.
Многим интересно знать, на каком инструменте играет солист (марка, имя создателя, место и год изготовления), и не только струнных, о которых хоть редко, да сообщают в буклетах, но и роялей тоже. Уместно было бы упомянуть в буклете имя настройщика рояля.
За рубежом в буклет принято включать историю здания, рассказ об особенностях зала, и тому подобное. У нас — хорошо бы рассказать, что и почему написано на органе Большого зала московской консерватории золотыми буквами.
Орган Большого зала московской консерватории
Обычно музыканту приятно, когда у него просят автограф. Но разве нельзя расположить фотографию на странице так, чтобы осталось место для подписи, не налезающей на лицо? С этим справится любой верстальщик буклета.
Ещё одна забота — бисы. Сейчас солист, выйдя играть на бис, сам решает, объявлять его или нет. Чаще всего это не делается. По-моему, это неуважение к публике. И даже если исполнитель сам объявит, чтó будет сейчас играть, то услышат его только первые ряды, так как говорит он без микрофона.
Предлагаю обязать ведущего или режиссёра концерта узнавать у солиста или дирижёра между его выходами на поклоны, будет он бисировать или нет. Если да, то по окончании биса надо объявить в микрофон, какая пьеса исполнялась. Если бис не один, а несколько (у пианиста Григория Соколова их бывает до шести), то можно все бисы объявить по окончании последнего или перед ним. Ещё лучше, из-за грохота аплодисментов, делать это проекцией.
За рубежом мне не попадались концертные залы, где программки или даже буклеты не входили бы в стоимость билета. Они или лежат пачками в фойе, или их берут у капельдинеров. Неужели мы не могли бы положить у входа в зал пачку простых листков формата А4 с минимальной информацией о концерте? Расходы на это вряд ли превзойдут цену одного билета в партер. А удобство для слушателей значительное, особенно для тех, кому билет обошёлся в четверть месячной пенсии, и толстый красивый буклет уже не по карману.
В сезон холодной и сырой погоды неизбежен кашель в зале. Что делать?
В фойе театра Lyric Opera of Chicago я обратил внимание на элегантные вазы, из которых кое-кто из зрителей, идя в зал, брал какие-то конфетки. Оказалось, что это мятные леденцы от кашля, бери бесплатно хоть горсть. Такие же стояли на концертах Чикагского симфонического оркестра, в кубических контейнерах из прозрачного пластика. И, что интересно, когда обёртку разворачиваешь, она практически не шелестит.
А что делать с просыпающимися во время музыки мобильниками? Причём не только звонки, но и яркие экраны отвлекают окружающих. Уж не говоря о запрете на фото и видео в зале. Просьбы отключить их доходят не до каждого. Может быть, гардеробщикам иметь мешочки, в которых слушатели сдавали бы телефоны вместе с верхней одеждой — или, летом, без неё? А вместо объявлений в зале с просьбой отключить мобильные устройства — через громкоговорители в фойе вежливо, но твёрдо предлагать сдать их в гардероб.
Говорят, в каких-то странах уже вообще запрещено проносить электронику в зал. Никто, конечно, не проверяет карманы, но если включился экран твоего телефона или он зазвенел, тебя с позором выведут из зала.
Ещё один насущный вопрос: когда же у нас уговорят рабочих сцены перемещать рояли в перчатках? Стыдно бывает видеть при ярком боковом свете на благородной поверхности инструмента отпечатки чьих-то равнодушных пальцев. Или оскудела белыми нитяными перчатками наша земля, и их хватает только на конкурс Чайковского?
А если попробовать в фойе концертных залов продавать цветы? Есть же тут столы по продаже звукозаписей и сувениров...
Таковы вздохи старого меломана — или, как поют баритоны, «мольбы, признанья, пени». Разумеется, я перечислил не всё. Приглашаю каждого, кому не безразлична наша концертная жизнь, оставить в комментариях свои замечания и раздумья, предложения и пожелания. Вдруг да прочтут нас люди, от которых что-то зависит! Вдруг да задумаются…
В завершение моя всегдашняя «мантра»:
В названии международного конкурса имени Чайковского должно быть слово «Московский», и проходить он должен по всем специальностям в Москве.
Владимир ОЙВИН
Комменты