Датский композитор и скрипач Карл Нильсен описал первую часть своей Симфонии No3 не только, как «прилив энергии и принятие мира во всем его объеме и разнообразии, но и как желание завоевывать и даже покорять!» Так, и не иначе!

Что ж сказать... Это чувствуется буквально с первых же нот... в серии резких, в унисон сыгранным всем оркестром звучании, в его грубом обаянии, в ритмических сюрпризах и в странной комбинации гармонических и тональных отношений. Все это производит впечатление. «Я уверен, что время Нильсена пришло», - сказал Леонард Бернштейн в Копенгагене в 1965 году во время празднеств по поводу столетия композитора.

За шесть десятилетий это имя становится сейчас все более популярным, и мое решение пойти именно на этот концерт было связано с желанием открыть и понять Нильсена. Ряд, где обычно тусуются критики всех мастей, в этот раз раз был пуст. Но я ни на секунду не пожалела о своем решении. Особенно, после очередного «урока» по ликвидации пробелов своего музыкального образования, когда узнала, что 1911 год, год написания Третьей симфонии, был специфическим для симфонии как жанра: это был год незавершенной Десятой симфонии обожаемого мною Малера, Второй - Элгара и Четвертой - Сибелиуса. Но этот год был также стал годом премьеры «Весны священной» Стравинского. Так что Нильсен, это возможно, показательный музыкальный контраргумент того, что инновации и развитие традиционных элементов - возможны, а взаимодействие тональностей и его динамических структур говорит о том, что в симфонии все еще есть жизнь.

Интересно, что первоначально вторая часть была чисто инструментальной, но позже композитор добавил две вокальные партии со словами: «Все мысли исчезли. Я лежу под небом», впоследствии опуская текст. Голоса баритона Бенджамина Эппла и сопрано Элизабет Уоттс определенно доносились «издалека», их парящие контуры дрейфовали с высот галереи Королевского Альберт-Холла, что создало волшебный момент. Оба певца выдержали хорошую интонацию, верхние си-бемоль Уотта были идеально расположены и блестели по тону. Даусгаард прекрасно соединил инструменты и голоса.

Thomas Dausgaard

Получайте музыкальные новости первыми в Telegram!

А начался концерт Шотландского Симфонического оркестра ВВС под руководством Томаса Даусгаарда с “хореографической поэмы” Вальса Мариуса Равеля, который композитор на пару со своим другом исполнил осенью 1920 года в Вене. И эта музыка, начинающаяся вначале, как намек на вальс – тихо, легко вдруг превращается в конце в роковое кружение, бесконечный безудержный вихрь. Вальс имел грандиозный успех – и в Вене, и в послевоенном Париже. И те, кого задела война, увидели в нем, по мнению композитора, ту неизбежность, которая привносит в нашу жизнь смерть и разрушение.

И, конечно же, зритель получил выверенное классическое наслаждение – Бетховен, концерт No 1 для пианино с оркестром. Солировал узбекский пианист Бехзод Абдураимов, победитель Международного конкурса пианистов в Лондоне 2009 года, завладевший вниманием зала с первой же ноты. У него превосходная техника: технически сложная для исполнения первая часть изобилует виртуозными прогонами, мощными аккордами и музыкальными деталями. Игра Абдураимова была образцом ясности и непринужденной ловкости, а дирижер Даусгаард его оркестр – безупречные партнеры. Интеллектуальная музыкальностью и «звездное» чутье их сделало то, что концерт кажется свежим и смелым, но никогда не напыщенным.  

На бис Бехзод Абдураимов сыграл «Меркуцио» из оперы Прокофьева «Ромео и Джульетта» ор.75.

Людмила ЯБЛОКОВА