Корреспонденту «КП-Украина» удалось встретиться с режиссером и отвлечь его от организаторских хлопот.

- Роман Григорьевич, 70 лет - грань, когда состоявшийся человек оглядывается назад. Как вы себя ощущаете на этом этапе? О чем сегодня мечтает режиссер Виктюк? И о чем жалеет как человек?

- Я помню, в Америке, когда только началась перестройка, нас пригласили в Нью-Йоркский университет вместе с советскими культурными деятелями. Приходим: полный зал, дети 17-18 лет, белые, черные, желтые - черт знает какие. Товарищ, который пришел со мной, начал страшно ругать советскую власть. Страну, людей! Я вам передать не могу! И дети, которые вначале шумели, стали затихать, затихать… И он в полной тишине закончил свое гневное выступление против России. Моя переводчица Сьюзен прошептала: «Я вас умоляю, сейчас встаньте и спасите, потому что убьют всех. Они так любят свою родину! В этой стране не понимают, как можно говорить плохо о том, что тебя вскормило». Я спросил: «Сьюзен, но как?» А она: «Как хотите».

Помните Раймон Дадьен? Которая легла на колеса, когда повезли оружие во Вьетнам? Такая себе Зоя Космодемьянская. Я и попер, как Раймон Дадьен. И начал им рассказывать с юмором, как закрывали мои спектакли, как я обманывал советскую власть, как сумел ко дню рождения Ленина поставить «Коварство и любовь» Шиллера прямо под стенами Кремля. Как умудрился к 50-летию образования СССР во МХАТе - первом театре системы - поставить «Украденное счастье»…

- Любопытно…

- В тот день к нам пришло все Политбюро во главе с «товарищем», а у нас висела афиша: «50-летию образования СССР посвящается. «Украденное счастье». Я подозвал директора: «Олег Николаевич (Ефремов. - Прим. авт.), читайте!» - «Кто это подписал?» - возмутился он. – «Вы», - говорю. – «Ты всех нас в тюрьму отправишь!» - «Да не я! Это вы подписывали», - говорю.

Короче, вечером «Украденное счастье» посмотрело все Политбюро.

И вот я рассказал это американским детям. Они хохочут. А я им говорю: «Теперь задайте мне вопрос: если бы вернулось то время, отказался бы я от него или был ему благодарен?» Они прокричали что-то хором и замолкли. А я: «Никогда бы не отказался. Это со мной, это во мне. И если бы не было всего того, я бы не стоял сейчас перед вами». И если меня «там» спросят: «От чего ты отказываешься?», я отвечу: «Ни от чего». Все, что случилось, так и нужно.

А возраст… Возраст - это бестактность природы. И она не извиняется перед нами.

- Какова судьба пьесы «Страсти по Родомесхо»? Если не ошибаюсь, в ней планировалось участие великолепного женского трио: Макарова - Фрейндлих - Образцова…

- Мне очень повезло, что я работал с лучшими артистами ХХ столетия. Это зафиксировано и на пленках (все спектакли сняты). И когда Альдо Николай, мэтр итальянской драматургии, приехал в Россию, я его познакомил с четырьмя удивительными актрисами. Я их называю «мои небесные невесты». Это Леночка Образцова, Алиса Фрейндлих, Наташа Макарова и удивительная артистка, ее мало знают, но она бесконечно талантлива - Ирочка Соколова. Увидев их, он воскликнул: «Я для них напишу пьесу». И написал.

Это как раз та вещь, о которой вы спросили. Сложность в том, что трое из них - мировые примы. Одна первая в драме, вторая в опере, третья в балете. Наташа сейчас уже не выступает, ставит по миру. Тем не менее мечтаю их собрать.

Получайте музыкальные новости первыми в Telegram!

А еще хочу поработать с тем, кого вы любите (или ненавидите). Это Верка Сердючка, удивительный ребенок. Впервые я его увидел много лет тому назад. Как-то шел по Крещатику. Навстречу - мальчишка. Подходит и спрашивает: «Я буду артистом?» Я, без паузы, потому что такое редко случается: «Будешь». Он ушел. Потом снова догнал и переспросил: «Скажите честно, я буду артистом?» Я повторил: «Ты будешь артистом».

Миновали годы. Он же теперь в этом гриме, я его узнать не могу. И у Фимы Шифрина состоялся какой-то очередной юбилей. Смотрю, в самом начале так замечательно, потрясающе работает парень. Бегу за кулисы и спрашиваю: «Фима, это кто?» Он удивленно: «Вы что? С ума сошли? Это же он!» Я говорю: «Кто он?» Фима подвел меня, а тот со слезами: «Если бы не вы, я не стал бы артистом!»

Так вот, теперь я хочу сделать спектакль для троих: Фимы, Сердючки и Галкина. Этот мальчик - еще одно мое любимое создание. Знаете, мне предложили вести в Киеве передачу «Миллионер». Сначала, по глупости, я согласился. Потом посмотрел по телевизору и понял, что это невозможно. Редактор убеждал меня: «Что вы, что вы, не волнуйтесь, вы, конечно, лучше Галкина!» Я отрезал: «Перестаньте! Я к нему замечательно отношусь!» Приехав на съемки программы и посмотрев на себя со стороны, я сказал: «Ты не будешь лучше Галкина». И ушел.

Такие вот у меня две мечты. Есть еще другие, но этих ребят я обязательно соберу.

- Роман Григорьевич, как вы считаете, от каких факторов зависит будущее Тетра Виктюка?

- От здоровья, любви. Если есть здоровье, то будет и любовь. Не станет здоровья, не будет и любви. Я верю только в одно: есть та реальность, которая существует, и та, которая над нами. Туда уходят души близких людей, которые нам дороги. А мост между этими двумя реальностями - любовь. Теперь моей маме было бы 100 лет. И она через вас задала мне вот этот последний вопрос.

- Вы много ставили в Афинах, и я знаю, что вас признали там как украинского режиссера.

- Да, я ставил в Греции. Министр культуры Дзюба, которого я уважаю и считаю одним из великих людей Украины, диссидент, писатель, спросил: «Роман, куда вы едете?» Я: «В Грецию». - «О! В Грецию! Говорите всем там, что вы украинский режиссер». Я серьезно: «Иван, каждую минуту буду говорить, что я украинский режиссер». Два месяца репетировали. Ко мне каждый день приходили журналисты, а я как ребенок-дебил твердил: «Я украинский режиссер, я - украинский режиссер». Выходят газеты, а там снова: «Москва, Москва». Они просто не знали, что это такое - Украина. Не существовало у них понимания того, что есть такая страна. Поверьте.

Наконец наступил день премьеры. Директор театра спрашивает: «Какой флаг вывесить, раз вы украинский режиссер?» Я: «А тот, чьей страны посол первым приедет». Начало в 19.00. Время - без четверти. Ничего из Украины. Ни бумажечки, ни поздравления, ни цветочка, ни телефона, ни-че-го! Это слезы… И вот 19.00. Украина молчит, а Россия - в полном составе. Потрясающе!

Финал спектакля. А у них такая традиция, что они дарят друг другу на премьере невероятные подарки. Прямо на сцене. И если презент завернут, то надо открывать, надевать. Короче, если надо раздеться, они без стеснения раздеваются. Зал орет. Просто феноменально. Доходит очередь и до меня. Выносят такой большой пакет. «Сволочи, - думаю, - какой-нибудь свитер. Зачем мне свитер или рубаха?» Я и так одевался нормально. Но раз дают… Все хором: «Открывай!» Я спрятал за себя, а сам, как украинец истинный, щупаю, щупаю. Думаю: «Боже! Ну что же там такое? Неужто придется надевать этот свитер вонючий?» Разрываю, а там флаг Украины! И когда я развернул, зал закричал!