Маша вернулась обновленной и повзрослевшей и «зажгла» на одном из музыкальных фестивалей, рассказывает "М-Э". После чего последовали серии выступлений, рождение двойняшек, а сейчас Маша плотно сидит в студии, где записывает свою новую пластинку.

— Маша, ты где пропадала? В каких мирах путешествовала?

— Ой, слушай, этот файл сейчас долго открывать! Ну, где я только не была. Территориально? В астрале, короче говоря, была. По неопытности своей, по молодости, попав в ситуацию вседозволенности, я стала тратить силы просто впустую — алкоголь, наркотики в больших количествах, а это все совершенно... ну не знаю, просто гульба, понимаешь?

— Жалко то время?

— Все, что ни делается, к лучшему. В тот период я заморачивалась — а на фиг все это нужно, и кто мы такие и где находимся, то есть все козлы, пошли все на фиг, все твари продажные. Самое страшное в то время — скука от собственной скучности, от отсутствия силы, от отсутствия возможности чем-либо поделиться с человеком, с которым ты общаешься. То есть ты чувствуешь, что ты можешь только взять, а дать ничего не можешь. Ты даже спеть не можешь как надо. Сейчас я поняла, что эти несколько лет, а их не так мало, между прочим, лет пять, это была просто воронка и стояние на одном и том же месте. Тем не менее оно нужно было, то время, чтобы вновь вернуться на исходную точку и иметь силы сделать достаточный толчок для продолжения движения.

— Как ты «возвращалась»?

— Из астрала? Ну как? Постоянные тренировки.

— Тренировки? В смысле?

— Ой, господи! Ну, как из астрала вообще выходят люди? Встали звезды по-другому — и вышла.

— Тяжело было?

— Ну что значит тяжело не тяжело. Пыль для моряка вообще. Не видела людей, которым тяжело, что ли? А голодающие дети в Африке? Вот так.

— Ну, я вот знаю, что ты в какой-то деревушке жила, вдали от цивилизации сил набиралась…

— Жила, и не в одной. Вот у меня сейчас там дети мои проживают, отдала их маме на лето. Обычная деревня под названием Ёлнать на берегу Волги. Там есть церковь, два молодых батюшки — отец Максим и отец Андрей. И вообще там есть друг у меня, Пашка Рыжий, он сейчас моей маме воду носит. Я туда езжу к ним после каждой получки, грубо говоря. В дом зарплату отдаю.

— Как ты эту деревню нашла?

— Да легко нашла. Мама уехала из Краснодара, поменялась на Клайпеду, потом Клайпеда и вообще европейский образ жизни ей не очень понравились, человек она по своей природе глубоко русский, Достоевского любит, православная христианка, и она продала квартиру в Клайпеде и купила домик в деревне. Вот выпускает теперь молоко, кефир, ну знаешь, есть такой «Домик в деревне»?

— ?!

— Шучу! Ну, в общем, купила она домик в деревне, и не один.

— У вас там целое хозяйство, что ли?

— Ну, у нас ни кур, ни коров нет. Картошку тоже там не пыхтим особо, не сажаем, потому что гораздо проще сходить в магазин. Я вот в этом во всем — поля засеивать — смысла не вижу. Хотя мама у меня прекрасный садовод, она выращивает красивые цветы, зелень, клубничку, чтоб доставляло удовольствие. И банька у нас есть. И детки за бабочками наблюдают, вместо того чтобы слушать, как говорится, гул автомобилей и вдыхать бензиновый воздух.

— Скучаешь по дочкам?

— Безумно! Звоню каждый день и плачу. Ну а что делать? Надо адекватно относиться к ситуации и понять, кому где лучше в данный момент, мы же семья, я выполняю сейчас в нашей семье роль отца и мужа, грубо говоря.

— А отец какую функцию выполняет?

— Мой отец? Он живет в Ставрополе.

— Нет, отец твоих детей.

— А у нас с ними один отец. Как, собственно, и с тобой тоже.

— ?!

— Слушай, ты вообще знаешь, кто отец тех детей, которые рождаются 7 января, или нет?

— Я про земного отца спрашиваю.

— У меня была такая песня, одна из первых, называлась «Земная не земная». Вот оно все так и происходит.

— Ладно, проехали. Ты вот про церковь упомянула, вера помогла тебе в тот период?

— Ну, у меня был раньше какой-то фанатизм в этом отношении, еще до выхода в астрал. Потом, наоборот, поменялось все радикально, я любила купить самогона в той самой деревушке и пойти поспорить с батюшкой, пофилософствовать, как говорится. А потом, когда поняла, что философия уже не в моде, как-то вообще откатила вся эта тема, и с батюшками отношения наладились.

— То есть ты сейчас ходишь к ним, но уже без самогона?

— Самогон... знаешь, я вообще в последнее время очень редко выпиваю, и в малых дозах. Я даже сигареты практически не курю. Мне сейчас стали интересны какие-то движения, которые сами по себе вытесняют все эти вещи. Например, если ты ездишь по Москве на велосипеде, а у меня отличный велосипед, то как-то не до сигарет. Самый наш большой проезд был — мы катили из Бутово до Чистых прудов, потом через Арбат и обратно. Я не знаю, сколько это в км. Но мы так, знаешь, без особого напряга. Мы проехали там еще по Профсоюзной, зашли к другу, чайку попили, заехали на Чистые пруды, там концерт был, потом на Арбат, там до утра посидели и поехали домой. При этом получили полнейшее удовольствие, и при таком ритме особо много курить не хочется.

— С велосипеда никогда не грохалась?

— Один раз во время беременности, когда была на пятом месяце. Как раз был сентябрь, и мы поехали закрывать сезон, собралась огромная толпа велосипедистов, ну, куча народу, наметили маршрут. Все поехали, и тут я падаю, у меня выворачивается нога, меня везут в Склиф. И там я поняла, что все, я уже на пятом месяце беременности, и надо завязывать кататься, я это просто как знак восприняла. Ничего, нога прошла, и все, больше никаких жесткачей на велике не было.

— Тебя к категории безбашенных мамаш можно отнести?

— Ну, сидеть дома с детьми, заниматься бытом и, как Пенелопа, плести кружева в ожидании мужа, у меня не получается никак. Меня все время тянет на свободу, необходимо какое-то движение.

— Были у тебя моменты, так сказать, на грани жизни и смерти?

— Ну, были, конечно, разные моменты. Разные ведь случаи бывают. Бывает, когда тебя пытаются с балкона скинуть, висишь там уже, сдуру, спьяну, что называется. Бывает, когда прыгаешь с парашютом и понимаешь, что куда-то падаешь не туда, вниз головой…

— Куда ты там падала с парашютом?

— Я с парашютом всего два раза прыгала, один раз, когда прыгала сама, все было нормально. А потом я решила прыгнуть затяжным, но там надо было прыгать с инструктором, его пристегивают к тебе, как мешок. И, в общем, падали мы с ним как-то странно, вниз головой, я уже думала: «Боже, на фиг мне это надо, я больше вообще никогда прыгать не буду, поскорее бы уже к земле!» А потом мы приземлились, и нам говорят: поздравляем, это чудо вообще, что вы выжили.

— Представь, а если дети у тебя вырастут такими же безбашенными?

— Вообще у меня мечта, чтобы они были гонщиками, сделали братьев Шумахеров.

— Серьезно говоришь?

— Да. Это лето я еще посвящу велосипеду, а когда у меня уже будет какой-то дом, где можно будет содержать средство передвижения побольше, я буду учиться ездить на мотоцикле, потом пойду сама в школу гоночных автомобилей. И к тому времени, когда с девочками можно будет пойти туда же, я уже буду асом в этом виде передвижения.

— Ну ты даешь, Маша!

— Да погоди, это я тебе гоп сейчас сказала. Как там по-настоящему будет… Я на гитаре уже, знаешь, сколько лет хочу научиться играть? Лет 10 уже. Ну, так умею, конечно, дрынь-дрынь-дрынь. А хочу научиться, как Джимми Хендрикс.

— Ну а ты какие-нибудь шаги к этому делаешь? Гитару хотя бы купила?

— Гитару подарили. Офигенную!

— Ночные концерты, наверное, сейчас соседям устраиваешь?

— Постоянно! Соседи, правда, тоже в долгу не остаются. Так что пусть только попробуют на меня жаловаться. Например, у меня излюбленное место отдыха — балкон, я там люблю спать, книги читать, и все бы ничего, если б не сосед сверху, который, как и я, предпочитает спать на свежем воздухе — на балконе. Проблема в том, что он очень громко храпит! А соседи снизу тоже любят свой балкон, и их я частенько застаю там за занятиями любовью. Так что мы друг с другом не скучаем.