В откровенном интервью газете "Жизнь" 54 летний Борис Михайлович впервые рассказал, почему он стал таким и сколько побоев и унижений ему пришлось перенести.

Любовь

Мы договорились встретиться с Моисеевым после концерта, и, зайдя в гримерку, чуть не упали в обморок – певец обнимался с женщиной, буквально душил ее в объятиях и кричал: «Лиза! Я не верю своим глазам!» Вспомнив о нас, Борис с большим сожалением расстался с барышней, попросив подождать его в гостиничном ресторане. На глазах певца выступили слезы: «Это моя первая любовь, представляете?!» – огорошил он нас.

– Как такое может быть?

– А вот может! Все думают, что я никогда не любил женщин. Может быть, последние 30 лет действительно не любил. Но ее любил страшно! Это было еще в школе. Я сидел с ней за одной партой. Она была первый и последний человек в моей жизни, которому я так безумно доверял. И по сей день Лиза Горбацевич является для меня символом женской красоты и ума.

– Вы пытались как-нибудь завоевать ее внимание?

– Да, естественно. Я дергал ее за косички, подтрунивал над ней, не понимая на тот момент, как ей это все было неприятно… Когда я понял это, начал ухаживать за ней, но мне некуда и не на что было с ней пойти, и поэтому я прятал портфель в подъезде, благо что школа находилась прямо напротив моего дома, и шел ее провожать. В шестом классе мы впервые поцеловались. Но и здесь мне не повезло – нас застукала ее бабушка. Она схватила огромную тряпку и начала меня этой тряпкой бить. А я вместо того, чтобы объяснить, что у нас с Лизой любовь, пустился наутек. Я всегда был очень смелым и рисковым человеком, но вот в делах сердечных я был и остаюсь полным профаном.

– Продолжение следовало?

– Да, когда я в начале осени вернулся из пионерского лагеря, я назначил ей свидание, это было первого сентября. Мы встретились в парке культуры и отдыха и опять произошла у меня оказия – я посадил ее на качели и начал сильно раскатываться. Я был очень худеньким, но в то же время очень активным мальчиком. Я раскатал качели настолько сильно, что она не удержалась и упала. Прямо лицом о землю ударилась. Я как сейчас помню этот момент. Я тогда первый раз подумал, что жизнь моя закончена. И опять меня побили ее родители…

– Вы сильно переживали?

– Конечно. А как может быть иначе. Я постоянно заходил к ней домой и пытался справиться о её здоровье. Так вы что думаете, на этом все закончилось? Ни х..я! Я опять назначил ей свидание, она вроде бы согласилась, но не пришла. Опять переживания, стресс, боль… А потом смотрю – она стоит во дворе школы и целуется с моим товарищем. Такую боль, как тогда, я больше никогда в жизни не испытывал. Знаете, как будто в сердце нож воткнули, хотя, конечно, все через это рано или поздно проходят. Так я потерял своего товарища и свою возлюбленную и...

– И стали тем, кем стали!

– А кем я стал?

– Геем.

– Да! И может, только спустя тридцать лет я думаю, что все же это и решило мою судьбу. Я стал бояться женщин и бояться последствий, приносимых этими странными существами иного измерения. Теперь я четко могу сказать: если бы не тот случай, не та любовь, может, Боренька Моисеев был бы отцом пятерых детей и, трижды женившись, искал себе молоденькую девочку с длинными ногами. А сейчас я ищу и нахожу совсем другое. Кстати, я вполне доволен.

Побои

– У Вас в жизни много было ситуаций с рукоприкладством?

– Да, меня очень часто били! Пожалуй за гомосексуализм я пострадал больше всего. Здесь дело даже не в побоях, сколько в моральном унижении. Хотя и тумаки я за это дело очень часто получал, получаю и, думаю, ещё очень долго буду получать. Меня один раз так избили, причем в самом центре Москвы, что я, когда очнулся, брел весь окровавленный и думал: «За что?» Но когда прошлой осенью избили Романа Виктюка, тут я уже действительно озверел. Как можно было вообще пальцем прикоснуться к такому талантищу? Года два назад я припарковал машину возле одного столичного клуба, и когда вернулся за ней, то она была вся разбита. Лучше б угнали по-человечески, честное слово!

– Но вас и друзья не щадили. Вот, к примеру, Алла Борисовна на каком-то концерте объявила вас «главным геем страны».

– Я не знаю почему, но Алла Борисовна всегда была очень осторожна со мной, я же, наоборот, к ней со всей душой. Другая женщина – Людмила Гурченко – оказалась на редкость завистливой и много непонимания получилось в нашем творческом союзе. Вот я этого понять не могу – зависть к чужому успеху. То ли дело Лолита Милявская. Она очень приятная и харизматичная женщина. Я люблю с ней путешествовать, отдыхать, да, впрочем, я с ней все люблю делать. Однажды мы с ней вместе вели ток-шоу «Без комплексов», там я признался в любви своему отцу и сказал, что приму его любого, лишь бы он появился. Но звонка так и не последовало, хотя я очень ждал, и Лолита меня постоянно утешала и говорила, что однажды холодным зимним вечером он обязательно позвонит и скажет, как он мной гордиться.

– Вы очень хорошо выглядите. Это благодаря пластической хирургии?

– У меня очень сильный характер – если я вдруг набираю лишний вес, то потом не ем неделями. Вот только с Кубы вернулся – занимался там йогой с настоящим гуру. Видите, как похудел? И пластическую операцию тоже делал, да я вообще поэкспериментировал со своей внешностью до хрена. Но сейчас для меня нет ничего лучше спорта. Летом пойду на теннисный корт, поиграю, может, еще и чемпионом стану!

– То есть будете стареть с достоинством?

– А Боря не умеет стареть, потому что он вечный мальчик.

– А плохие черты характера имеются?

– Доброта и доверчивость мои самые дурные привычки.

– Часто у Вас происходит по схеме верю-влюбляюсь-ошибаюсь?

– Всегда.

– От вас уходили, хлопнув дверью?

– Ты, сука, пользовался моим телом, моим банным халатом, моим парфюмом и моей стиральной машинкой, в конце концов, а потом ты сваливаешь, хлопнув дверью? Да пошел ты на х... в таком случае!

– Боря умрет от любви или во время нее?

– Боря умрет любя и занимаясь любовью. Для меня эти понятия неразделимы. Будь то любовь гомосексуальная или натуральная.

Сын

– Вы так часто говорите об ужасной смерти своей мамы.

– Знаете, почему говорю? Потому что это мой единственный способ мести этим подонкам. Очень часто, бывая в Могилеве, я прохожу мимо этого дома, поднимаюсь на этаж, хочу позвонить им в дверь, но не могу. Нет во мне чувства крови и жажды мести, вот нет и все – есть обида и боль, а еще есть всепрощение. Я ведь очень верующий человек. Вот все церкви, которые выходят и кричат о моей жизни, любви, творчестве – это они неверующие, а я верую и буду верить. Мне Господь помогает, а значит, он меня любит, а значит, он меня принял таким.

– Не так давно вы стали дедушкой. Внука-то видели?

– Видел. Он такой же красавец, как и я.

– А своих детей хотите?

– Хочу, но пока мужчины не могут рожать, к моему величайшему сожалению…

– Какие планы у вас на ближайшее будущее?

– Хочу съездить на Олимпиаду в Пекин. Когда я был в Греции, я приносил удачу нашей сборной. В женской команде по волейболу меня даже прозвали талисманом. О как! Странно, что еще на "Евровидении" без меня обошлись!