В самом начале XX века Болгария, небольшая славянская страна на востоке Балканского полуострова, окончательно освободилась от иноземного господства и началась новая эпоха в её истории. Несмотря на исключительную бедность бывшей османской провинции и множество различных проблем становления государства и общества, мощный импульс, что получила страна в ходе борьбы за независимость, то воодушевление, которое царило в народе, стали источником небывалого расцвета болгарской культуры, которое продолжалось в течение всего минувшего века, несмотря на весьма драматические повороты национальной истории. Одним из символов болгарского возрождения стал подлинный ренессанс музыкального искусства, и в первую очередь оперного.

Болгарская вокальная школа в XX веке заняла прочные ведущие позиции, а представители этого балканского народа блистали на всех ведущих мировых сценах. Славу Болгарии принесли такие звёздные имена, как Елена Николай и Илка Попова, Николай Гяуров и Николай Гюзелев, Люба Велич и Катя Попова, Райна Кабайванская и Гена Димитрова, Димитр Узунов и Анна Томова-Синтова, Стефка Евстатиева и Александрина Милчева и пр. Уже в наше время, в начале XXI века, славу болгарскому искусству снискали такие вокалисты мирового уровня, как Красимира Стоянова и Александрина Пендачанская, Орлин Анастасов и Веселина Казарова, Соня Йончева и Эмил Константинов и др.

Многих ещё прекраснейших болгарских певцов можно было бы упомянуть. Но этот список будет точно не полным, если не вспомнить о великом болгарском басе Борисе Христове, чьё столетие отмечается в этом месяце. Из всех громких болгарских имён, Христов, пожалуй, стоит особняком и возносится, подобно Эвересту, поистине на недосягаемую высоту. Планетарная слава, что выпала на долю этого артиста, была, пожалуй, самой громкой из всех болгарских певцов (за исключением, быть может, разве что Гяурова), и, бесспорно, одной из самых заслуженных.

Борис Христов родился в мае 1914 года, перед самым началом первой мировой войны, в Пловдиве – крупном старинном болгарском провинциальном центре (в прошлом – это античный Филиппополь, основанный отцом Александра Македонского). Но его корни – в Македонии, соседней стране, по сию пору считающейся в Болгарии геополитическим недоразумением, по исторической несправедливости отколовшимся от матери-родины: именно оттуда происходила семья певца. Семья очень музыкальная, особенно по отцовской линии: дед Христо, отец Кирилл и старший брат Николай обладали превосходными голосами и пели в хорах и сольно. Однако никто из них не решился на то, чтобы сделать певческую карьеру, поскольку артистическое ремесло считалось ненадёжным, если не унизительным. Именно поэтому, несмотря на рано открывшийся талант, и юный Борис первоначально посвятил себя по настоянию своей матери Райны отнюдь не музыке – он окончил юридический факультет Софийского университета, после чего открыл собственную юридическую практику, благо опыт его старшего брата, уже к тому времени известного в столице адвоката, был ему в этом надёжным подспорьем. Пение Христов решил оставить в качестве хобби, участвуя в хоровой самодеятельности, эпизодически появляясь на православных богослужениях в софийских соборах.

Однако такой талант трудно было скрыть: постепенно Бориса привлекают в профессиональные коллективы, такие как Академический хор под управлением Ангела Манолова и хор «Гусли» Асена Димитрова, он участвует в православных службах в кафедральном соборе Александра Невского. На одном из таких выступлений его соло слышит приехавшая из Парижа знаменитая меццо Илка Попова, серьёзный разговор с которой о его музыкальном таланте и музыкальном будущем решил его судьбу: он окончательно отдаётся пению и отказывается от юриспруденции.

Второе выступление стало ещё более судьбоносным: поражённый красотой и глубиной голоса Христова болгарский царь Борис III выделяет молодому вокалисту солидную стипендию на обучение в Италии. В 1942 году на эти деньги Христов едет в Рим, где комиссия в составе прославленных Аурелиано Пертиле, Беньямино Джильи и Джузеппе де Лука поддерживает талантливого иностранца и определяет для занятий к выдающемуся баритону Риккардо Страччари. Год занятий с мэтром дал свои плоды – в Софию Христов вернулся преображённым, помимо природного богатства у него появилась настоящая итальянская школа бельканто. Но вернуться в Италию к Страччари для продолжения обучения он смог спустя только два года: политическая ситуация в Италии резко изменилась, после падения Муссолини из союзника Германии (а стало быть и Болгарии) страна превратилась в противника. В надежде продолжить своё образование Христов едет в Зальцбург, но стремительно завершавшаяся вторая мировая война застала его врасплох: агонизирующему рейху требовались новые кровопускания, и за отказ вступить в болгарское военное формирование, спешно набираемое в находившейся тогда под властью немцев Австрии, Христов угодил в концлагерь, освободиться из которого смог только уже после окончания войны.

Сразу после этого весной 1945 года он устремляется вновь к Страччари, с которым интенсивно занимается до декабря, когда состоялся его первый публичный концерт в Риме с программой из русских и болгарских песен. Успех был внушительным – Христова заметили: начинают поступать предложения из театров – сначала маленьких и незаметных, но в тогдашней Италии – это обычная практика. В 1946 году состоялся сценический дебют Бориса Христова в партии Коллена в «Богеме» в маленьком театре городка Реджо-ди-Калабрия: редчайший случай в истории оперы – арию его героя из четвёртого акта, короткое ламенто о старом плаще («Vecchia zimarra») – не самую хитовую арию, публика заставляет спеть трижды, настолько понравился молодой дебютант.

Впрочем, дебютанту уже 32 – не так мало, и он спешит делать карьеру, благо предложения не заставили себя ждать. К 1950-му году, всего через четыре года после начала карьеры, он уже спел ведущие партии во всех крупнейших театрах Италии и во многих именитых европейских, включая лондонский «Ковент-Гарден», побывал на гастролях в Южной Америке. Тогда же приходит предложение из нью-йоркской «Метрополитен» - дебют в партии Бориса Годунова на первой сцене Западного полушария. Однако, фактически эмигрировавший из Болгарии певец, проживающий уже несколько лет постоянно в Италии, становится жертвой только что начавшейся холодной войны: ему отказывают в американской визе, поскольку он - гражданин одной из стран восточного блока. Самое драматичное, что и для своей родины он - нежелательная фигура: до 1963 года коммунистические власти Болгарии отказывали Христову во въезде в страну, считая его «предателем».

С годами ситуация изменилась: с середины 1960-х Христов – частый и желанный гость Болгарии, а в середине 1970-х правительство Болгарии удостаивает его высокого звания народного артиста республики. В США он впервые поёт в 1956-м – в Сан-Франциско, и в последующем много гастролирует в этой стране, но старую обиду не забывает, неизменно отклоняя предложения из «Мет»: в прославленном нью-йоркском театре Христов так ни разу и не спел…

Вообще, по воспоминаниям современников, будучи несомненно большим артистом, Христов не отличался покладистым характером: достоянием широкой общественности стали его серьёзные конфликты с Марией Каллас, Франко Корелли, Николаем Гяуровым, Гербертом фон Караяном – список знаменитостей, с кем успел поссориться Христов, весьма внушителен.

Настоящей второй родиной певца стала Италия. Здесь он выступает чаще всего, в самом разнообразном репертуаре (включая вагнеровские партии), поёт на всех ведущих площадках страны, более всего, конечно, в «Ла Скала». В Италии же он находит и спутницу на всю жизнь – его супругой становится Франка де Ренсис, дочь ведущего итальянского музыкального критика, родная сестра которой – супруга Тито Гобби. В Риме у него дом, здесь же на закате своего творческого пути в середине 1980-х он основывает Болгарскую академию искусства и культуры, призванную помогать молодым дарованиям с родины певца. В Риме же певец и скончался в 1993 году в возрасте 79 лет.

Обширный репертуар Бориса Христова включает самые разные пласты музыки. Есть в нём подлинные раритеты – такие например, как партия Креонта в «Орфее и Эвридике» Гайдна или партия Сенеки в «Коронации Поппеи» Монтеверди. Но наиболее значителен вклад знаменитого певца в итальянской и русской опере, а также в русском камерном репертуаре. Целая галерея вердиевских образов (Захария в «Набукко», Сильва в «Эрнани», Фиеско в «Симоне Бокканегре», Аттила, Отец-настоятель в «Силе судьбы», Банко в «Макбете» и др.) увенчана непреходящим шедевром, к счастью запечатлённым не только на пластинке, но и на киноплёнке – королём Филиппом в «Доне Карлосе», являющейся одной из наиболее выдающихся ролей певца.

Необыкновенно обширен русский репертуар, который во многом именно усилиями Христова вернулся в активное использование на европейских и американских сценах – Сусанин («Жизнь за царя»), Досифей («Хованщина»), Грозный («Псковитянка»), Собакин («Царская невеста»), Кончак и Галицкий («Князь Игорь»), Черевик («Сорочинская ярмарка»), Гремин («Евгений Онегин»), Кочубей («Мазепа»). Но, конечно, вершина его русского репертуара - «Борис Годунов» особо любимого Мусоргского, в котором он спел все три басовых партии, причём существует студийная запись этой оперы, где певец одновременно исполняет эти роли, мастерски играя тембрами, создавая совершенно непохожие друг на друга, контрастные образы. Роль преступного царя была особенно любима Христовым – на заре своей вокальной юности ему посчастливилось слышать в ней гастролировавшего в Софии Шаляпина, ставшего для него эталоном исполнения этой партии. Христова нередко упрекали в эпигонстве, в подражательстве Шаляпину, но сам он не стыдился своего преклонения перед гением старшего коллеги. На самом деле это обвинение во многом надуманно: что Борис, что Филипп, что Мефистофель (в операх Гуно и Бойто) у Шаляпина и Христова очень разные – если первый актёр стихийного плана, утрированно обостряющий драматизм ситуаций, то Христов – глубокий философ, в его пении всегда чувствуется некоторая дистанция, стремление к обобщению психотипа, к своего рода генерализации.

Удивительна глубина проникновения Христова в смысл русских песен и романсов, которых он спел и записал великое множество. Певец пропагандировал не только романсы и вокальные циклы Мусоргского, которые он записал в студии все без исключения, но совсем не известные на Западе романсы Кюи, Римского-Корсакова, Бородина, Балакирева. Конечно же, обращался он и к более популярным романсам Чаковского и Рахманинова. Одно из своих удивительных качеств – умение играть тембральными красками, изменять тембр (про Христова говорили: он не подбирает партии себе по голосу, а свой голос меняет всякий раз, сообразуясь с партией) он гениально использовал в камерном репертуаре, создавая удивительные по глубине и проникновенности шедевры исполнительского искусства.

Александр МАТУСЕВИЧ, «Новости музыки NEWSmuz.com»