Причина тому, на мой взгляд, в атмосфере критицизма ханжества, разгульности, царящей в постановке, готической фантазии и горящего религиозного рвения; опасно воспламеняющейся смеси мужского тестостерона и пылкости любовных чувств главного героя, откровенного цинизма Мефистофеля, горького реализма от чистоты и невинности главной героини. И все это удачно скомпоновано и «склеено» той невидимой, но реально существующей субстанцией, которую в данном случае мы можем обозначить, как режиссерский вклад: что-то такое, маквикоровское, и только ему присущее.

На центральной площади

События в постановке происходят во времена Французской империи, декорации – комбинация трех определяющих моментов: фрагмент театра в виде пышно декорированной ложи (слева). Напротив – контуры готической, с огромными сводами церкви и старинным органом… действующим! То и другое активно работает. Внутри сцены – фасады домов небольшого старинного, типично-французского городка с центральной площадью и огромным распятием посередине (дизайнер Чарльз Эдвардс).

Кабаре - xореография Майкла Кигана-Долана (Michael Keegan-Dolan)

Существенные изменения в декорациях произошли на сцене в эпизоде Вальпургиевой ночи. Но стоит ли этому удивляться, если сам сатана для такого случая стал женщиной, опера была органично заменена на балет, а на сцене происходило - после традиционных, классических, добропорядочных четырех актов - великолепно организованное Маквикаром безобразие: свалка тел, разнообразие чувственно-сексуальных поз, словом – настоящая Вальпургиева ночь. Но оформлена она была эффектно, стремительно, контрастно.

Вальпургиева ночь

Мефистофель (акт 5)

Плюс великолепная, бесшабашная музыка Гуно и бравурное исполнение дирижера Дана Эттингера (Dan Ettinger) и его оркестра. Хотя началась она неожиданно возвышенно и красиво - невинные создания в белых удлиненных пачках танцевали чинный классический танец, но, уже через секунду, оскалившись, набрасывались, с намерением, как минимум, перегрызть друг другу глотку, и снова - невинный танец. Появление танцовщицы в образе беременной Маргариты и ее убитого Фаустом брата, втянутых по воле судьбы в эту дьявольскую круговерть, вызвало двойственное чувство: и смотреть на это жутко, и не смотреть – нельзя.

Мефистофель (акт 1) - Эрвин Шротт (Erwin Schrott)

Эрвин Шротт (Erwin Schrott) в роли Мефистофеля - восхитительный, откровенный мерзавец, играющий своего героя с возмутительным апломбом. Глаз не оторвать от уругвайского бас-баритона – настолько этот образ убедителен, что вопрос о том, кто здесь главный, просто не мог возникнуть. Его мощный, глубокий голос доминирует в сценах, где есть Мефистофель, что без сомнения делает его роль более эффектной и более убедительной. Он высок, хорош собой, в непредсказуемых одеяниях, но всегда – элегантен. Великолепный актер.

Получайте музыкальные новости первыми в Telegram!

Фауст - aмериканский тенор Майкл Фабиано (Michаel Fabiano)

Американский тенор Майкл Фабиано (Michаel Fabiano) как Фауст абсолютно бесспорен в своей мощной проекции страсти - настолько истинной, подлинной, что сомневаться в его чувствах не приходится.

Валентин - Стефану Дегу (Stéphane Degout)

Особая похвала Валентину Стефану Дегу (Stéphane Degout), чей великолепно смодулированный баритон обладает удивительной тонкостью. Кстати, эту роль раньше исполнял Дмитрий Хворостовский, и я помню, как после своей первой арии он поднял вокальную планку для всех певцов на ту высоту, которая была недоступна до его появления на сцене.

Маргарита - Ирина Лунгу

Российское сопрано Ирина Лунгу (Irina Lungu) преуспела на сцене Ковент-Гардена. Она очень хороша в роли Маргариты. Трогательна, невинна, чиста, уязвима; и никому в голову не придет усомниться в ее искренности. Ее голос какой-то солнечный, мягкий, теплый по тембру, грациозный по форме. Некоторые арии в третьем акте были исполнены с душераздирающей правдивостью.

Маргарита и Фауст - Ирина Лунгу и Майкл Фабиано

Испанско-британское меццо-сопрано Марта Фонтаналс-Симмонс (Marta Fontanals-Simmons) в роли Зибель пела с сильной напористостью. В результате мы могли бы безоговорочно принять целомудренную красоту завершающего театрализованного представления, а не воспринимать Зибель, как еще одного мелодраматического героя.

Хореография Майкла Кигана-Долана (Michael Keegan-Dolan) великолепна - будь то кабаре, или сцены «русского классического балета», с которых началась Вальпургиева ночь. Периодически сопровождала нашего Мефистофеля группа мужчин с прекрасными телами, олицетворяющая своего рода нечистую силу, но смотреть на их телодвижения, агрессивно-эротические, было очень-таки увлекательно.

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Tristram Kenton / ROH