Первый цикл в июне 2013 года, который сам В. Юровский назвал «Опыт музыкальной археологии», потому как в нем звучали редко или практически неисполняемые сочинений, прошел с огромным успехом. Нынешний цикл посвящен мифу о Прометее.
Как известно из древнегреческих мифов, этот титан подарил человечеству огонь, за что по приказу Зевса был прикован Гефестом к скале на Кавказе и несколько тысяч лет орёл ежедневно прилетал и клевал его печень, которая за сутки заживала, пока Геракл не убил орла и не освободил Прометея.
Первый концерт цикла состоялся 8 июня. Его программа включала единственный балет Людвига ван Бетховена «Творения Прометея» и три акта из оперы Карла Орфа «Прометей» для солистов, хора и оркестра по трагедии Эсхила «Прометей прикованный» (1963–1966).
Как это уже стал привычным, Владимир Юровский выступил с весьма объемным, но небезынтересным вступительным словом, в котором сказал, что миф о Прометее - один из самых распространенных и всеобъемлющих. Персонажи разных мифов о Прометее являются архетипом нашего сознания, включающим все аспекты человеческой жизни. Если бы собрать все мифы вместе, то хватило бы занять все московские театры и концертные площадки на две недели, не повторяясь. При этом Юровский сделал довольно-таки распространенную оговорку, назвав Франкенштейном кровожадного анонимного андроида, тогда как это имя его создателя. Я не сомневаюсь, что это только оговорка.
В. Юровский отметил, что «этический размах самого мифа предполагает этический размах исполняемых произведений» и попросил слушателей запастись «длинным, марафонским дыханием». В трех концертах цикла включена «добрая дюжина жанров»: симфоническая музыка, своего рода инструментальный концерт, песни и романсы, хоровая музыка a capella, опера, балет, оратория, драматический и кукольный театры, художественное слово, греческая трагедия и финал.
Мне импонирует манера, с которой Владимир Юровский в своих вступительных словах общается с залом. Он их не читает как лектор, по бумажке, не поучает аудиторию с менторским видом, а находится с ней в интерактивном общении. Он приглашает слушателей к сотворчеству, исподволь внушая, что слушание музыки не развлечение, а труд и не всегда легкий. Иногда, правда, информация кажется несколько избыточной, что приводит к рассеиванию внимания. Может быть, иногда стоит пожертвовать некоторыми не самыми важными деталями и побочными линиями, за счет сохранения внимания аудитории.
«Истории с оркестром. Похитители огня»Впечатления от бетховенского «Творения Прометея» двойственные. Музыкально все получилось великолепно и у оркестра, и у дирижера. Оркестр звучал ярко и очень сбалансировано, ровно. А вот то, что названо балетом (хореография Марины Тенорио, она же исполнительница роли Женщины – одной из двух главных «героев» балета) мне не понравилось. Да и балетом это можно назвать с большой натяжкой – это, скорее, пантомима. Я не случайно слово герои поставил в кавычки. Это не герои, а антигерои, вызывающе даже не жалость, а отвращение своей ненужностью и никчемностью. На протяжении почти всего нахождения на сцене они копошатся в глине, из которой они якобы созданы Прометеем. И этим существам он дарит божественный огонь, низведя его с Олимпа! В такой интерпретации это, по меньшей мере, безответственный поступок, если не сказать больше. И тогда справедливы вопросы, которые можно вместе с поэтом, задать Прометею:
Чиста, как пламена заката,
Господня страсть.
Как ты посмел, огнем зачатый,
Огонь украсть?!
Горит во тьме, как глаз бессонный,
О жизни весть.
Как ты посмел, Огнем рожденный,
Огонь низвесть?!
В земные поместить затворы,
С небес на дно?
Как Он тоскует по простору,
Где все – Одно!
Зинаида Миркина. Сб. «Нескончаемая встреча», цикл «Семисвечник», «Свеча 1-я. огонь украденный»
Кроме того, эта так называемая хореография, на мой взгляд, абсолютно ортогональна возвышенному духу музыки, пускай во многом и наивной. Сам же Юровский утверждает, что «Бетховен, как и Шиллер, верил в то, что люди в основе своей хороши и богоподобны». Но вся хореография противоречит этой вере. Юровский замечает, что послебетховенская двухсотлетняя история человечества противоречит этой вере. Можно с этим соглашаться, можно спорить, но, мне кажется, не стоит нагружать светлую в принципе музыку Бетховена несвойственными ей мрачными в большинстве своем смыслами последующего двухсотлетнего бытия человечества.
Также диссонансом по отношению к музыке прозвучал рассказ Кафки, прочитанный Евгением Цыгановым. Вообще, все, что читал в первом отделении Цыганов – и отрывки из Овидия, и из диалога «Протагор» Платона, и рассказ Кафки - производило впечатление чтения с листа, что также входило в диссонанс с мастерским исполнением музыки. Во втором отделении Цыганов в роли Гефеста выступил намного удачнее.
А вот тростевые куклы, изображающие олимпийских богов в бетховенском балете, отторжения не вызвали. Их наивность вполне корреспондирует с наивностью музыки.
Зато исполненные во втором отделении три акта (I, V и VI) из оперы Карла Орфа «Прометей» произвели грандиозное впечатление. Суровый масштаб последней оперы Орфа сопоставим с пафосом трагедии Эсхила «Прометей прикованный», на полный текст которой она и написана. Исполняется она в прекрасном переводе Юрия Димитрина. Мне импонирует именно такой порядок слов в её названии, своей ритмикой, как я это слышу, более соответствующий всей ритмике греческой просодии в русском языке, чем обратный. Есть все основания надеяться, что в ноябре мы услышим целиком всю оперу Орфа в концертном исполнении.
Три акта из оперы Карла Орфа «Прометей»Впечатляет и сам состав орфовского оркестра: из струнных – только девять контрабасов, зато по четыре рояля и банджо, огромное количество ударных. Всё вместе это звучало под рукой маэстро превосходно. Очень хорош был Камерный хор Московской консерватории (художественный руководитель Александр Соловьев). Великолепен был в партии Прометея петербургский, из Михайловского театра баритон с прекрасным вокалом Борис Пинхасович.
Сенсационно показала себя исполнительница партии Ио сопрано Екатерина Кичигина. Степень ее самоотдачи была стопроцентная, если не больше – голос она расходовала безоглядно! Вокальный диапазон её вокала показался огромным и ровно звучащим во всех регистрах: яркие верха и богатые низы.
Её появление в зале и проход сквозь партер под хорошо поставленные восклицания (если не сказать вопли), да и потом в сцене встречи Ио с Прометеем, пробудили во мне воспоминания более чем полувековой давности. Тогда в этом же зале в 1962 и 1963 годах гастролировал греческий театр из Пирея, в котором играла гениальная актриса Аспасия Папатанасиу. От ее воплей ещё за сценой в роли Медеи шевелились волосы на голове даже у отнюдь не сентиментального двадцатилетнего юноши, который запомнил их на всю жизнь. Более сильного театрального впечатления в жизни у меня не было. И вот воспоминания ожили! Да не обидится на меня Кичигина, я не ставлю на сознательном уровне знака равенства между нею и Папатанасиу! Но эмоциональная память не руководствуется рациональным сознанием, а оживает по своим, нам неведомым законам. И я благодарен Екатерине за то, что она оживила такие воспоминания. Воистину, в России надо жить долго.
Владимир ОЙВИН «Новости музыки NEWSmuz.com»
Фото - Сергей БИРЮКОВ
Продолжение: про второй день | про третий день
Комменты