Françoise Pollet: Я часто говорю вслух то, о чём другие только думают!

Многие критикуют певицу Француазу Полле. Почему? Эта аристка никогда не делала ничего так, как было принято.

Она абсолютная мировая дива. Персонажи, которых она воплощает на сцене, всегда в стиле Феллини: в их характерах в избытке оттенков, сенсаций, чрезмерности и нежности.

В этом интервью она рассказывает о своих округлостях, доходах, сольфеджио и половом акте.

Françoise Pollet
Françoise Pollet

- Несколько недель назад на своей странице в соцсети вы поделились статьёй о том, что люди с большим задом, как правило, умнее. Вы пострадали из-за аппетитных округлостей вашей фигуры в вашей карьере?

- Эта статья меня утешает. Она об интеллекте, который наказывается, когда некоторые руководители театра злоупотребляют своей властью и решают, что певцы должны выглядеть, как манекены. Мне было обидно в течение моей карьеры за мой большой зад, и я была рада опубликовать эту статью и доказать, что они были неправы. Теперь это меня уже не волнует.

Но я помню, как Жерар Мортье (Gérard Mortier, директор бельгийской оперы) предложил мне участие в опере Франца Шрекера "Далёкий звон", сказав: "Это для тебя, работай... никогда не знаешь, что будет потом". А потом произошло то, что произошло: Кристоф фон Донаньи бросил эту постановку в самый последний момент. Сопрано Анна Силья и Мортье срочно позвонили мне и спросили, нет ли у меня возможности поучаствовать в спектакле. Я сказала, что нет, но Мортье сказал, что очень нуждается во мне. Так, у меня было лишь 5 дней на подготовку. Я прибыла в Monnaie, где директор Йоханн Шааф очень любезно сказал мне: "Вы очень хорошо поёте, но почему вы такая толстая?". Очень поэтично и очень мило с его стороны.

В самом начале моей карьеры то же несчастье случилось со мной и Масрселе в постановке "Вольного стрелка" фон Вебера. Режиссёр Жак Карпо вслух пожалел о том, что я такая большая. Даже Жерар Мортье перед всеми - хористами, солистами, зрителями - воскликнул, увидев меня: "Но вы по-прежнему полная!"

Я не думаю, что я виновата в том, что такая крупная. Я была болезненным ребёнком, маленькой, тоненькой девочкой. Когда мне было около 20 лет, я начала округляться, в основном, из-за таблеток. Каждый раз, когда меня критиковали за мой вес, это доставляло мне очень, очень много страданий. Хьюго Галл (Hugues Gall) сказал мне прямо в лицо, что я не могу исполнять партию Маршальши в Гранд-Опера, потому что я не достаточно "гламурная", что на самом деле значило "ваша задница слишком большая". Я думаю, это ужасно.

- Как объяснить эту новую фобию больших оперных театров? Ведь в драматических театрах и кино публика легко принимает полных персонажей.

- Честно говоря, я не знаю. Я часто спрашивала себя об этом и часто отражала атаки тех, кто принимал решения по поводу меня, говоря им о том, что никогда не имела проблем с поиском партнёров, эмоциональных и сексуальных. У мужчин, очевидно, нет проблем с пухленькими женщинами, но если на сцене ваша талия больше 42-44 размера, то вы страдаете ожирением. Скажу вульгарно: "полные люди более желанны в жизни, чем на сцене".

- Давайте вернёмся к дебюту: как вы открыли в себе оперную певицу?

- Честно говоря, это то, о чём я даже не думала. У моей матери был красивый голос, но она не пела профессионально, однако её иногда просили что-нибудь исполнить в узком кругу друзей. Её сестра вышла замуж за тенора Erc Audouin, который пел в La Monnaie с начала 20 века. Он давал моей матери уроки вокала. Так, пение не было чем-то неуместным в кругу моей семьи, но я мечтала о том, чтобы стать танцовщицей. К сожалению, я не могла, потому что была слишком худой. Мои родители, воспитывавшиеся в семьях со скромным достатком, чувствовали, как важно их детям получить прекрасное образование в области искусства, так что мои братья и я учились игре на фортепиано, а в возрасте девяти лет я начала играть на скрипке. Пение не давало мне пищи для фантазий, пока однажды мой учитель не сказал мне, что у меня красивый голос. Это звучит нелепо, но затем я сдала вступительные экзамены в класс пения в консерваторию Версаля. Преподаватели, которые меня тогда слышали, никак не могли поверить в то, что я никогда не занималась вокалом. Меня приняли сразу, и я стала учиться вместе со студентами второго и третьего курсов. Я прошла всю программу обучения за 3 года, хотя обучение длится, как правило, 5-6 лет. Вместо поступления в школу Парижа я решила поехать в Германию. Уже тогда меня очень интересовали оратории и lieder, и когда я узнала, что Эрнст Хэффлигер (Ernst Haeffliger) с 1970 года преподаёт в Мюнхене, я подала заявление и поступила в 1972 году.

- Хэффлигер - великий евангелист и специалист по музыке Моцарта - был почти кальвинистом. Каким учителем вы его запомнили?

- Я бы не сказала, что он был строгим, но он уделял большое внимание дисциплине, работе и целостности в музыке. Когда я сама начала преподавать, мне было трудно, потому что сам Хэффлигер говорил мало и никогда не касался студентов. Иногда, когда вы хотите, чтобы ваши ученики вас поняли, не стесняйтесь прикоснуться к ним, плюс мы должны обладать очень специфическим словарным запасом.

В конце концов, я узнала больше о пении и поняла, что попытки следовать всем инструкциям не всегда удачны с физической точки зрения.

- Вскоре ваша карьера значительно превзошла простую оперную славу, и мы увидели вас по телевизору, где вы с Жан-Пьером Фуко пели "Мир из камня".

- ... Благодаря некоторым счастливым встречам. Я никогда не любила рамки, а в мире оперы их просто обожают: если ты поёшь Моцарта, то не можешь петь Вагнера; если ты поёшь Вагнера, то не поёшь Верди; если исполняешь музыку барокко, то не можешь петь ничего другого. Если вы поёте современную музыку, то все думают, что вы не можете ничего другого. То же самое касается разнообразия репертуара.

Я просто хотела получать удовольствие. И с того момента, как я обрела определённую известность, я стала угождать себе. В 1995 году, когда вышел мой альбом «Quand on n'a que l'amour», подобных вещей было мало, лишь Доминго и Паваротти исследовали эту неизвестную пока область. Меня как будто хлопнули по рукам. Помню статью в Le Parisien, где было сказано: "Пусть она оставит это тем, кто делает это лучше, чем она".

Теперь я смеюсь, потому что вижу: барьеров практически нет. Натали Дессай заканчила карьеру исполнением произведений Мишеля Леграна. Я всегда думала, что оперному певцу с нашей техникой гораздо легче попробовать себя в различных жанрах, нежели эстрадному певцу начать петь оперу. Стоит послушать Флоренса Пани, чтобы убедиться в этом. Я пела "Мир из камня", потому что Люк Пламондон (Luc Plamondon), либреттист рок-оперы "Стармания", лелеял надежду о создании лирического варианта этой работы, немного в стиле "Вестсайдовской истории" Бернстайна. Вот так я оказалась на канале TF1 с произведением "Мир из камня", и мне было очень-очень приятно участвовать в этом.

- Между вами, прессой и директорами оперных театров были отношения в стиле "любовь-ненависть"?

- Я часто говорила вслух то, о чём другие только думали, что я и по-прежнему делаю сейчас с вами (смеётся). Я также не могу скрыть тот факт, что я сильная личность, что иногда я говорю громко и резко. Людей такого рода часто пытаются ограничить, вот и всё. Пора признать, что без певцов не было бы оперы. Нужно, чтобы режиссёры и директоры театров оставляли место республике, где эгалитарный обмен был бы правилом. Сегодня певцы спустились со своих пьедесталов, и это хорошо. Диве нет смысла капризничать и раздражать всех вокруг, опаздывать на репетицию, не знать текста. К счастью, эти времена прошли.

Настало время, когда руководители начинают понимать, что певцы наделены разумом и в то же время чувствительны, поэтому с ними нельзя обращаться как с переменными слагаемыми.

- Многие говорят о вас как о гении сольфеджио. Эта особенность позволяет вам учить партии в такси и экспромтом выступать на концертах.

- Это была оратория Онеггера "Жанна Д'Арк на костре". Я была на la Maison de la Radio, затем автомобиль отвёз меня домой, чтобы я переоделась. Потом меня доставили в Сен-Деми, где я должна была заменить коллегу. Тем временем я выучила роль и встретилась с Сэйдзи Озава (Seiji Ozawa). Этот концерт был записан live и вышел на Deutsche Grammophon. Оставив сцену, маэстро сказала всей команде: "Эта Полле фантастическая", и он никогда не переделывал меня... такова жизнь (смеётся).

Что касается сольфеджио, это часть абсолютного слуха, он даётся природой и трудом. Для развития навыка сольфеджио я переписывала на слух сонаты для валторны, когда училась игре на скрипке. Это своего рода тренировка.

- Мы говорим о технике и об эмоциях. Каково это - исполнить последнюю ноту и услышать аплодисменты публики?

- Очень сильные эмоции, невероятное счастье. Но я никогда не забывала утром и вечером кидать первый и последний взгляд в зеркало, где я вижу себя, Франсуазу Полле, совсем не диву. Я думаю, что всегда старалась оставаться приземленной, я не хотела быть высокомерной.

- Затем наступает время завершения карьеры, и важным аспектом в принятии решения является финансовый вопрос...

- Финансовый вопрос очень серьёзен, потому что сейчас, будучи преподавателем, я зарабатываю ежемесячно половину или даже треть того, что я зарабатывала за один вечер исполнением. Однажды я сказала себе: "Ни при каких обстоятельствах я не буду делать не очень хорошо то, что раньше я делала отлично". Поэтому я позвонила своему агенту и сказала, что должна разобраться в своём репертуаре и принять такие партии, как Маршальша, и партию в девятой симфонии Бетховена. Потому что, в конечном счёте, сопрано в девятой симфонии поёт последнюю ноту, и если эту ноту пропустить, то всё иcполнение не будет впечатляющим. Мой тогдашний агент сообщил: "Она больше не поёт". В последние годы моей карьеры мне хотелось, чтобы мне позвонила Фелисити Лотт. Есть агенты, которые говорят, что в их команде есть отличный певец, которые могут обеспечить достойное завершение карьеры. Агентство, с которым я сотрудничала, просто предвидело перспективу: спрос пошёл на убыль, я развелась, мои родители умерли один за другим, было очень сложно эмоционально... Именно тогда меня назначили в консерваторию Лиона.

В этой стране, когда кто-то переходит на преподавательскую деятельность, о нем говорят, что его карьера закончилась. У меня карьера завершилась плавно, хотя я всё ещё могла петь несколько лет без проблем. Но - это хорошо закончить раньше, чтобы потом не было нескольких прощаний.

Camille De Rijck. Перевод с французского - Юлия Пнева

Быстрый поиск: