- Так что же с твоим отъездом в Армению?

- Никуда я уезжать не собираюсь. Просто сестра решила подарить мне небольшой кусочек земли с шикарным видом на гору Арарат, - рассказывает музыкант "МК". - Увидев всю эту красоту, сразу вспомнил свой сон тридцатилетней давности. Тогда я только прочитал “Снега Килиманджаро” Хемингуэя. Я уже старый, сижу в шезлонге, рядом - сенбернар. На груди бочонок с коньяком, я его попиваю, курю сигару и смотрю на Килиманджаро. Стечение непонятных обстоятельств - ты мечтаешь о чем-то, каким-то образом это появляется во сне, потом вдруг звонит сестра и говорит: “Приезжай, у меня для тебя есть сюрприз”. Теперь думаю, что нужно там домик построить. Но есть у меня друг, который приглашает пожить у него в Сан-Франциско. Предлагает заняться виноделием. Уже присмотрел для меня виноградники. Если соглашусь, тогда придется уезжать надолго. По-другому нельзя. Смысла нет.

Армен Григорян

- Ох, это все уже давно в прошлом. Сегодняшний девиз группы - “Революция или смерть!”. Серьезно! Наша шестилетняя пауза, которая была между “Мифологией” и “Амстердамом”, привела к революционным изменениям в мозгах. Я неожиданно для себя понял, что меняется мое восприятие мира. В жизни я теперь добропорядочный дядька, а на сцене - бесшабашный артист.

- Поэтому больше не рождаются такие хиты, как “Кондратий”, “Маленькая девочка”, “Белые Столбы”, “Лепрозорий”?

- Возможно, что хиты типа “Эльзы” и “Ветра” сейчас и не рождаются, но “Амстердам” явно расширил нашу аудиторию, а иначе люди не пошли бы на наши концерты.

- Но былого ажиотажа вокруг группы уже нет?

- Ажиотажа нет давно. Ни на одну группу, в общем-то. (Смеется.) Он закончился, когда закончились социальный протест и разрывание рубах. И выжили группы, у которых были своя философия и индивидуальность, кто научился вести вменяемый диалог со своими слушателями.

- Ты сказал, что сильно поменялся внутренне. А свою банку чистого спирта, о которой все твои поклонники узнали из шлягера “Безобразная Эльза”, ты выпил?

- В том-то и дело, что из трех вещей, которые меня всегда сопровождали по жизни, ни тунеядства, ни пьянства, ни бл…дства не осталось вообще! Сам понимаешь, невозможно играть так много концертов с людьми, которые каждый день “после вчерашнего”. Иначе это будет команда с пьяным вратарем, постоянно пропускающая голы. У нас всегда было принято, что, если ты заядлый курильщик или выпивоха, надо пойти к врачу, заплатить ему миллионы и попытаться вылечиться. Но через несколько дней ты опять берешься за старое. На своем примере я понимаю, что это все не так. Когда что-то надоело, ты это выкидываешь. Так же у меня случилось и с курением, и со смертельными запоями. Они просто стали мне неинтересны. Я, например, никогда не думал, что могу получать удовольствие от секса трезвым. (Смеется.) Оказывается, можно! Но в большей степени секс заменила любовь. Сначала любовь, а потом уже секс.

Сейчас это единственно нормальный выход и оружие в противостоянии всему идиотизму, который со всех сторон пытается залезть тебе в душу. Только любовь является настоящим щитом.

- Но вряд ли, как мне кажется, стали бы возможными на трезвую голову приключения, которые, например, произошли с тобой в компании Венедикта Ерофеева. Ты как-то рассказывал, что, будучи в гостях у одной барышни, вы с ним зажарили хозяйских аквариумных рыбок.

- Сейчас многие люди не понимают, что тогда образ жизни был другим. Не было клубов, развлекух разных. Поэтому люди в основном проводили время друг у друга в гостях, начиная шапочное знакомство в пивняках или кабаках. И таких квартир, где собирались интересные люди, в Москве было много. И таких знакомств тоже происходило немало. Просто Ерофеев почему-то вылез из всего этого круга. А так в этом круге встречались музыканты, известные шахматисты, даже воры в законе. Как, например, некий Кардинал в “Яме”, который пытался спонсировать “Крематорий”. Его вовремя посадили. Так что публика была разная. Я уже не говорю о бесчисленных знакомствах с актерами. Когда мы записывались в театре Маяковского, то ежедневно ходили, как на работу, в ресторан ВТО. Тогда алкоголь был некой сопроводиловкой для людей: снять стресс, проще познакомиться. И было много личностей, в отличие от сегодняшнего дня, которые могли в посиделках дать тебе то, чего у тебя не было.

Армен Григорян

- И что дал тебе Ерофеев?

- Абсолютно ничего. Потому что он сразу, как только появился в нашей компании, сказал, что ненавидит рок-н-ролл. А зашел он к нам случайно - хозяйка квартиры соседствовала с ним по даче. Видимо, оттуда он и приехал, потому что был в телогрейке. Хотя сама попойка была интересной. Но Ерофеева я только потом выделил, когда прочитал “Москва-Петушки”. Я же не знал тогда, что он автор великой повести.

- Смотрю, ты и курить перестал?

- Да, с курением тоже завязал. Никогда раньше не думал, что смогу бросить. А как прекратил, начал ощущать запахи. (Смеется.) И увлекся… парфюмерией. Недавно привез из Египта кучу масел. И нашел интересный способ, правда, не знаю, применяется ли он официально в парфюмерии, - смешиваю их со спиртными напитками. Масла дают очень интересный запах, перемешиваясь с односолодовым виски. У меня уже есть мужская и женская линии. И мои дети испытывают их на себе. Сын ходит с моими ароматами в институт, девушки довольны. А когда его спрашивают, что это за духи, он говорит - английские. У нас с английскими запахами пока не очень, поэтому он так и хитрит.

- Это у меня случилось уже в третьем тысячелетии. С наступлением 2001 года начались метания, проблемы с группой, конфликты между участниками. Мы перестали развиваться, писать новые песни. Нужно было разбегаться, но возникли душевный онанизм и жалость. Но постепенно выход из этого тупика был найден. Сегодня состав группы полностью обновлен, и только благодаря этому появился “Амстердам” и мы вернулись на вершины хит-парадов.

- Многие музыканты 80-х говорят, что им помогли с возрождением бывшие поклонники, которые, став богатыми людьми, начали приглашать забытые группы к себе на сабантуи.

- Это не про нас. Хотя “крематорская” публика тоже разбогатела. У нас всегда была другая штука, такая сказочная жизнь. Стоило чего-то возжелать, как вдруг это появлялось. Например, наша студия. Все, что происходило, происходило случайно и падало с неба. Творчество меня интересовало гораздо больше, чем тусовка с нужными людьми и зарабатывание денег. Они сами появлялись. Но как легко они ко мне приходили, так же легко я с ними и расставался.

- Когда журналисты задают вопросы, где присутствует слово “легенда”, я сразу начинаю думать, какой же я старый. Возникает ощущение пьедестала, а ты на нем - памятник. Как Ленин, указывающий рукой куда-то вдаль. Поэтому я дергаюсь, когда меня начинают канонизировать. Я считаю, что “Крематорий” был интересен в конце прошлого века, но будет востребован и в этом. И то, что мы нашли новые формы существования, мне крайне интересно. Поэтому не хочется превращаться в бронзовый бюстик.

А молодые, может, и ощущают себя богами. Я вообще-то не люблю “фабрикантов”. Эта попытка искусственно кого-то слепить чревата негативными последствиями, потому что можно пропустить Моцарта и Паганини. Придет талант, а ему скажут, что он м…к и не в “формате”, парень перестанет верить в себя. А в экран влезет, как, собственно, и происходит, какой-нибудь крендель с папиком-баблонавтом. Эта искусственно-инженерная система мне абсолютно не нравится. Но это наш шоу-бизнес, где все следуют принципу: слепить что-нибудь по-быстрому и пустить пыль в глаза.

- Дружба с другими музыкантами у тебя завязывалась?

- Приятельские отношения были всегда, близкой дружбы - нет. Людям, которые работают в одной области, сложно дружить. Мы недавно встретились в аэропорту с музыкантами из “Машины времени”. А я вспомнил, как в юности ходил на их концерты. Как пару раз подносил барабаны Ефремову. Или выпил однажды с Крисом Кельми портвейна.

Отношение к старым рокерам - это пиетет, как к учителям. А со своими ровесниками отношения только приятельские. Похлопаю при встрече по плечу или иногда послушаю музыку коллеги на концерте. Но сейчас возникла одна большая проблема. Музыканты перестали слушать друг друга. Каждый ездит на своей кобыле.

- Наверное, это я мешаю семье. (Смеется.) Со взрослой частью семейного населения еще что-то можно решить. А вот с детьми - проблема. Потому что сейчас они нуждаются во мне, а у меня нет времени даже с ними повстречаться. И это очень тяжелая байда, обратная сторона медали рок-н-ролла.

- А дети между собой общаются? Ведь Гриша с Елизаветой у тебя от первой супруги Иры, Аннушка - от жены Дарьи.

- Не очень. У них и возрастной разрыв большой. Иногда я собираю детей. У меня есть фотографии, где мы все вместе. Но это очень серьезный минус, что я отсутствую каждый день как отец. Хотя, с другой стороны, я обеспечиваю их финансово, и это вносит конкретный смысл в мою жизнь. Как иногда хочется почувствовать себя семейным, любящим папашей... Но в основном я выступаю как праздничный папа. Приехал, погладил по головке, погулял, подписал дневник. На этом все заканчивается.

- Признайся, супруги ревновали тебя к поклонницам?

- Бывало, конечно. У меня пейджеры улетали из окна, телефоны, а однажды даже ноутбук улетел. Это происходило, когда жены проводили мониторинг поступающих сообщений. (Смеется.)

- И что говорил им?

- Мало ли дураков на свете? Фанатки всякую ерунду шлют… Я меняю уже четвертый телефонный номер за последний год. Как только он становится известным, тут же появляются сумасшедшие девушки, которые шлют эротические сообщения с подробностями, явно рассчитанные на то, что их будет читать кто-то еще. Но сейчас мои уже привыкли к этому.

- Пацан сказал, пацан ответил… Не очень. В современной российской жизни все не так просто. Лучше ничего не обещать, чем пообещать и не сделать. А сейчас вокруг так много пропаганды идиотизма и дури. Если ты связываешься, не дай Бог, с какой-нибудь госструктурой, то рано или поздно в говно попадешь непременно. Лучше создавать вокруг себя некий круг, который соответствует твоему представлению о порядочности и приличии. У меня он узкий, но крепкий Я понимаю, что, согласившись сотрудничать с госорганизациями и политическими деятелями, тут же превращусь в дойную корову, которую позвали только для того, чтобы использовать во имя той же пропаганды. Ты и не заметишь, как превратишься в раба.

- Я вообще-то говорил о шляпе. Ты как-то заявил, что теперь будешь выступать без нее. Почему снова в ней?

- Да нет, я говорил, что сожгу ее. И это происходит каждую пятилетку. Помнишь слова из фильма: “Мы ходим каждый Новый год в баню”? Так вот, каждые пять лет мы сжигаем шляпу. В этом году спалим опять - 25 лет как-никак. Потом будет новая шляпа. И если она доживет до своего пятилетия, ее тоже сожгут. Но тот революционный момент, о котором я тебе говорил вначале, коснулся не только изменений в образе жизни и музыке, но и сценического образа. Сейчас половину концерта я выступаю в “амстердамском” прикиде. Эта та самая игра в спектакль. Та иллюзия, которая необходима на сцене. Тем и интересны концерты, они требуют перевоплощения внешнего. Поэтому актеры часто используют грим, меняют одежду. А для меня это - головные уборы.

- Смотрю, у тебя их целая коллекция.

- Это все поклонники. Нет ни одной шляпы, которую я купил сам. Все с удовольствием принял в дар.

- А что с твоей коллекцией бутылочных открывалок?

- Расширяется. Ни одна гостиница не остается неохваченной моим увлечением. Наношу ущерб каждому номеру, в котором бываю. Сейчас уже ребята из группы подключились.

- Это очень смешная история. Проезжаешь по Крымскому мосту, а на ЦДХ написано - Армен Григорян, выставка картин. И так две недели, прям как Ленин в Мавзолее. Но это было сделано так, смеха ради. Раньше я часто выпивал в мастерских друзей-живописцев. А выпив, художники начинали рисовать наших девушек, как правило, обнаженных. Я тоже был не прочь поиграть в художника. Тогда я и узнал, как мешаются краски, что такое подмалевок и как надо наносить мазок. В один момент решил попробовать сам. Но то, что это заведет в такие дебри… Когда мне предложили выставиться, я выдвинул условие: пусть худсовет ЦДХ принимает мои картины инкогнито, без фамилии. Сначала они их выбрали, а потом появилось мое имя.

- Но ты рисуешь не только девушек. Например, пишешь такие картины, как “Старый Педро Троеглупофф”, на которых изображены твои недруги.

- У меня в жизни случались разные встречи. В основном люди были хорошими и порядочными. Но встречалось и достаточно всякой мрази. Просто мне нужен был некий собирательный образ. Очень важно не забывать уроки прошлого! Если бы я был Господом Богом, я бы повесил на стену портрет Люцифера. Если бы был Иисусом Христом, непременно повесил бы Иуду. Чтобы всегда помнить о том, что подлость и предательство существуют. Это очень важно при моем характере, я не очень разборчив в людях и довольно доверчив. А поскольку в наш бизнес можно запросто влезть (мы не контролируем наши потоки, не ведем бумажек, как правило, работаем под честное слово), то и обмануть нас очень просто. Картина написана именно по этому поводу. Есть люди, которым нельзя подавать руки.

- Но такие люди порой занимают ответственные посты. А зная о твоем отношении к ним, не исключаю, ставят тебе палки в колеса?

- Лучше жить так, чем делать вид, что ты относишься к ним не то чтобы с уважением, а даже с терпением. Нельзя, если ты знаешь, что это сволочь, идти с ним на компромиссы. С определенного времени у нас в “Крематории” практиковался тест. Кто бы ни приходил к нам на работу, мы с ним крепко выпивали, смертельно. И если гость начинал откровенничать, но оставался человеком - с ним можно дружить и делать дела. Если превращался в скота с человеконенавистническими воззрениями, значит, он таков, а трезвым он просто скрывает свое истинное лицо. Если есть червоточина, то рано или поздно она вылезет.

- Твои картины написаны в манере примитивизма, но, как говорят, с армянскими мотивами.

- Мне сказали критики, что это неопримитивизм с армянскими отклонениями. Я увлекался раннехристианской миниатюрой Армении и Византии, ну и возникла идея по краскам оставить все примерно так же, но поменять персонажи и увеличить размер. И постепенно все это стало проявляться.

- В чем еще проявляются твои армянские корни?

- Слава Богу, что я не стал алкоголиком - это тоже армянская черта. Так как армяне пьют уже тысяч пять лет, то все слабые алкоголики, согласно естественному отбору, отправились безвозвратно на тот свет, а остались самые сильные и стойкие. Это крепкие гены помогли мне не спиться. И еще, наверное, сентиментальность, которая во мне присутствует.