В рамках Шестнадцатого Международного фестиваля «Джазовая провинция-2011» Воронеж посетили ансамбль «Каданс» и Герман Лукьянов. В зале не было пустых мест. А после концерта к Лукьянову подходили знатоки джаза со словами благодарности: «Я все понял, мне очень понравилось», «Спасибо вам за ваше творчество!».

Перед отъездом из Воронежа Герман Лукьянов пообщался с журналистами.

Герман Лукьянов пообщался с журналистами

- Герман Константинович, вы все время используете разные инструменты (труба, флюгельгорн, альтгорн). Как пришла такая мысль?

- Джазовые музыканты - народ очень любопытный. Мы искали новые звуки с незапамятных времен. Сразу после диксиленда появляется гитара, электрогитара, появился сопрано-саксофон, который не использовался в джазовом арсенале. Появился виброфон, электроорган и так далее. Все это постепенно внедрялось. Это вечная игра в новые звуки. Поэтому потянуло и меня к альтгорну.

- Вашим учителем в Московской государственной консерватории был Арам Хачатурян. А каким он был учителем?

- Это умеренно новаторский композитор, который обладал большим талантом. Он знал, что я увлекаюсь джазом, знал, что я трубач. Я написал концерт для трубы с оркестром, но это было формальной отпиской. Вообще консерваторский опыт, если и был полезен, то не был достаточно плодотворен для меня. Все что я делал в то время, я делал помимо стен консерватории и помимо доктрин, которые там развивались.

- О ваших произведениях говорят, что они имеют особую композицию, про вас говорят, что у вас есть авторский почерк. Где черпаете вдохновение?

- Из воздуха, из того, что я люблю музыку. Иметь свой почерк и свой саунд в оркестре - это очень сложная и важная задача. Про «Каданс» говорили, что мы имели свой саунд. Нас можно узнать по звучанию, не зная наших произведений.

- Герман Константинович, может, хотите из любопытства освоить какой-то новый инструмент? Или какой-то народный?

- Может, когда мне будет 90 лет, освою. Хотя вы почти угадали, сейчас попробовал еще один инструмент - я его сам сконструировал. Если вы знаете блок-флейту, у нее есть свисток и ряд отверстий. Я обрезал отверстия и оставил свисток, и соединил две блокфлейты - одна теноровая, другая сопрановая. Было много работы, я их подгонял. В конце концов получилась флейта из двух стволов... И когда-нибудь, возможно, вы услышите звучание этой небывалой флейты. Мне говорят: «Зачем ты ее сделал?» Но у нее есть своеобразие, во-первых, у нее глиссандо ярко-выраженное, и это уже само по себе краска совершенно особая. А еще зачем? Да из интереса. Все из того же интереса, из которого джазовые музыканты все щупают как дети.

- В этом году вы отмечаете 75-летие. Сколько лет вы в джазе?

- Серьезно лет с 20. Если говорить о серьезном успехе, это было трио, которое выступило в 1966 году. Я - на флюгельгорне, Леонид Чижик - на фортепьяно, Владимир Васильков - на ударных. Без контрабаса, обратите внимание, что нетипично для джазовой музыки. Александр Цфасман был председателем жюри Московского фестиваля. Он аплодировал нам стоя. Мы получили 5 дипломов втроем. Больше не бывает - как лучший ансамбль, как лучшая композиция и каждый как лучший инструменталист на своем инструменте. Вот такая была картина. Там была моя композиция «Крестьянская свадьба». Она звучала ярко, стильно, и это Цфасмана покорило. Тут я себя показал как композитор.

Герман Лукьянов и ансамбль «Каданс»

- Критик Митропольский вас похвалил, что вы хорошо выглядите. Может, секрет в том, что вы работаете с молодыми?

- Точно - занимайтесь детьми и всегда будете молодыми! (смеется)

- Не было желания оставить джаз и уйти в другое направление?

- Нет, колебаний таких я не испытывал. Я понимаю, что в джазе много не заработаешь. Майлс Дэвис много зарабатывал, но он немножко изменил ортодоксальному джазу и стал заигрывать с роком, с молодежью. Чтобы слушать музыку, надо как минимум иметь музыкальный слух. А чтобы слушать джаз, надо иметь еще и очень хороший ритм, потому что суть и квинтэссенция джаза - это игра ритмов, это жонглирование ритмами. Если это не радует и не вызывает восторг, тогда концерт не нужен, потому что красивое звучание можно и в симфоническом оркестре услышать, и в опере. Но люди идут на джазовый концерт, и они здесь получают то наслаждение и те эмоции, которые может дать насыщенный ритм.

- Мы слышали, как вы ругали своих музыкантов после концерта. А когда в 1970-х вы работали с Муслимом Магомаевым, он тоже был строгим?

- Какое это имеет отношение к джазу? Он не был таким серьезным, как его описывают. Муслим Магомаев был большой энтузиастом выступлений - мог не есть сутки перед концертом, а потом мог напиться и вести себя как-нибудь непритязательно.

- Вы собрали молодой коллектив. Чтобы передать опыт?

- Когда в гареме собирают молодых жен, там совсем другая задача, - смеется. - А здесь опытные артисты часто обращаются к молодым по нескольким причинам. Одна из них - инстинкт передать свой опыт, другая причина - хорошо заработать: им можно меньше платить. Третья причина - молодые с интересом идут к опытному артисту, потому что у него есть секреты, которые в другом месте не узнаешь. Поэтому получается взаимная выгода. Опытный старый артист использует молодых, ему выгодны их темперамент, горячность, жар, желание познать новое. А у молодых есть интерес встать на ноги, обрести мастерство, которое дома, натирая мозоли на руках, не обретешь. Кроме того, артист имеет имя. Он может сделать концерты, у него есть авторитет. Хотя мои музыканты уже не такие юнцы, у одного - пятеро детей, второй - третий раз женат. Во времена Пушкина они бы уже считались пожилыми.

- …А зрители все-таки и теперь не особенно продвинутые...

- Не жалуйтесь! Хотя зрители, и правда, отличаются. У американцев, например, так слух развит! Если в Вашингтоне в метро спросить: «Кто играет на рояле?», человек 5-7 ответят. У нас если поднимется один, это удача. У них больше музыкальных школ, хоров, оркестров. Мы играли в джазовом колледже с Бутманом, и перед нами сидели пацаны 15-18 лет, развалившись – у них там свобода полная. Мы сыграли мою композицию «Чай вдвоем», и они аплодировали стоя. Они понимали все - тонкости гармонии, аранжировки. Потому что их приучили.

- Что посоветуете молодым музыкантам?

- Мой музыкант Саша говорит – учиться и слушать музыку. А на счет этого у меня есть каламбур, который переходит в афоризм, афоризм переходит в мудрое изречение. Ленин изрек – учиться, учиться и учится. Я перефразирую - учиться учиться. Надо сначала разобраться, что твой предмет, а потом совершенствоваться в задаче. Надо найти алгоритм и метод, который может привести к успеху. И люди, которые этот метод находят, совершенствуются и становятся мастерами. А другие - увы.

Надо найти алгоритм и метод, который может привести к успеху!

- А вы какие перед собой задачи ставили, когда начинали?

- Сначала надо было понять, что такое джазовая музыка. Центр ее находится на 42-й авеню в Нью-Йорке, а мы – провинция. И Париж, и Берлин - провинция. Но и провинция тоже может кое-что придумать… Но конечно, проще забиваться в кругу себе равных, потому что есть коллективный разум, коллективное общение, которое помогает переварить сложные задачи. А задачи были сложные - понять законы джазовой музыки, разобраться в свинге. Мы грамотные были - в консерватории учились - но особенности джазовой гармонии, не говоря уж о ритме, это с трудом до нас доходило. Информация была крайне скудной. В то время, если попадалась американская пластинка, это было чудо. И конечно, это замедлило движение в смысле понимания. Конечно, если бы я жил в Америке, я бы быстрее встал на ноги. Сейчас молодые люди быстрее растут. Они ближе к сути джазовых законов, стоит пошевельнуться, и у них все есть. Расти сейчас гораздо проще.