Лучшее из того – нашего – театра, который вот уже десять последних лет, как убеждают нас разные голоса, должен уйти со сцены – в порядке, разумеется, добровольно-принудительном. Но вместо сдачи позиций, он живёт и побеждает даже в театре модного направления.
Повторюсь: новое – хорошо забытое старое. И этот принцип во второй премьере «Театра мюзикла» реализован по полной программе и весьма убедительно.
На сцене – раёк. Ярмарочный «волшебный фонарь» из XYIII века – излюбленный формат пролетарского театра, грозное оружие народной сатиры. И ведь – точно: по месту и действию – время к тому самое подходящее, НЭП. Расцвет частного капитала, торжество дурновкусия, резкий контраст в образе жизни отдельно взятых и по-разному массовых групп людей.
На сцене – раёк
На сцене, как на экране, течёт декорационная лента «театральных новостей»: вот банк ограбили, а здесь уже драка в ресторации – криминальные разборки между местными и гастролёрами с Юга, а вот картинка с выставки тщеславия и профанации исторического прошлого – съёмочной площадки, и вскоре следом – простой до боли сельский быт, такой далёкий от диванных, ампирных интерьеров городских квартир…
Рисованное полотно, не без иронии пародирующее популярный 3D-стиль современных постановок, с лёгкостью переносит нас в назывное место действия, потому что основное – не меняется: это всё одно и то же – мы там же, где живут герои спектакля, в России, с её загадочной русской душой и с её никем не разгаданной тайной бытия.
Мы там же, где живут герои спектакля, в России, с её загадочной русской душой и с её никем не разгаданной тайной бытия
«Растратчики» – чисто русская история.
Только в России пьяница-дворник может подбить на преступление двух ответственных бухгалтеров коммерческого банка единственно для того, чтобы завладеть несколькими рублями зарплаты своей сожительницы-уборщицы (!).
Только в России поверженный властитель без промедления после случившихся перемен становится пророком в своём Отечестве: едва отряхнув с ног своих прах царской фамилии, новое общество наполняется почитанием былых, низведённых чинов и званий.
Совершенно отвязная, балаганная сцена на киноплощадке, где «дворяне и дворянки» играют самих себя под восторг новых русских, так узнаваемо проецируется на день сегодняшний и так трагично напоминает о том, что фетишизм и верность традициям не имеют между собою ничего общего, и путать их нельзя и оскорбительно для памяти народа.
И главные герои-то в мюзикле типично наши, родные.
Максим Леонидов
Вот Филипп Степанович – казалось бы счастливчик: прежде офицер, переживший революционный коллапс и получивший при новой власти хорошую должность, благополучный семьянин, женившийся по любви и проживающий с супругою вполне согласно и обеспеченно. Ему бы «замонотиниться под пейзаж» (по Жванецкому), не привлекая к себе ничьего особого внимания, а он ночами и даже на работе спит наяву, вспоминая былые сражения и мечтая о подвигах рыцарства. Максим Леонидов в этой роли как-то удивительно сосредоточен и при этом азартен – он играет человека обычного, но образ – типический: Филиппа Степановича гложет тоска по жизни яркой, ему хочется куража и небанальных чувств.
А рядом с ним – Ванечка-кассир, Станислав Беляев, тоже, казалось бы, принятый в новое общество: человек молодой и современный, однако, и он подвержен неким странностям – одушевляет, к примеру, предметы из своего служебного обихода. Выливает тоску по душевному общению на карандаши и ручки? И да, и нет. Ванечка – почти фольклорный персонаж: наивный и романтичный, совестливый и увлекающийся, простой как один из изобразительных символов спектакля (банковский билет в три рубля) и глубокий в своих переживаниях о вечном и прекрасном и в стремлении к ним.
В оригинальной повести-фельетоне Валентина Катаева тепла по отношению к главным персонажам немного – время диктовало задачи скорее разоблачения, чем понимания. Создатели мюзикла – либреттист и постановщик Александр Шаврин и автор саунда Максим Леонидов, продюсеры проекта Михаил Швыдкой, Давид Смелянский и Александр Попов – рассказали нам немного другую историю. Время в ней уже окутано флёром прошедшего, ставшего милым, а расстояние, с которого мы вглядываемся в события тех дней, столь велико, что превращает их в образ художественный и менее всего политический. Но всё равно – отечественный.
Усилиями авторов спектакля «красный фельетон» превратился в лирическую трагикомедию в лёгких рифмах умных текстов музыкальных номеров рассказавшую нам о людях, мечтающих вырваться из безнадёжной рутины будней и окунуться в недоступный им мир удовольствий и красивой жизни.
И, конечно, весь этот балаганчик не был бы уж совершенно, до конца нашим, без анекдотичного финала: мелкие бухгалтеры-растратчики блекнут перед масштабом иного, вышестоящего воровства – по сюжету мюзикла всё тот же пропойца-дворник, эдакий чёрт в табакерке, сообщает героям в завершение сюжета, что их банк разорился, так как подчистую был ограблен собственным управляющим. И это тоже по-русски: мизерная кража потонула в бездне глобального воровства, а, раскаяние, пришедшее к героям в душевной чистоте затерянной в провинциальной глубинке деревни, оказалось пережитым понапрасну. Страшно, не правда ли?
Но с тем же театральным лукавством, каковое вообще свойственно нашему сценическому менталитету, все эти наводящие на грустные размышления темы, довольно умело задекорированы жанровыми драпировками.
Приметы мюзикл-проекта? Да вот они, опять же с лёгкой, нашей, изюминкой: исполнительский кастинг в сочетании с типичной для европейского театра бенефисной (под звезду) антрепризы, ансамбль музыкантов – больше похожий на бэнд, обычный для музыкальных постановок в драматическом театре.
И музыка – не композиторская в привычном понимании большого жанра, а тоже – от звезды, звезды эстрады: песенная мелодичность от Максима Леонидова – с узнаваемой, личностной интонацией и особыми, леонидовскими же ритмическими изысками. И в этой музыке – тоже сочетание примет жанра: несколько достойных, запоминающихся настоящих хитов плюс мелодии и ритмы, элегантно построенные на парафразе и ироничных цитатах. Благо, что ретро-стиль постановки к тому располагает – даже не слишком опытное ухо без труда услышит в звуковой канве спектакля отголоски советской музыкальной эстетики 20-х-30-х годов прошлого века и другой популярной в русском обществе музыки – маршей, гимнов, городских романсов.
Спектакль – своего рода калейдоскоп точных театральных примет и знаков, к которым привычно поколение постановщиков и каковые не утратили ни своей сценической действенности, ни вложенного в них смысла.
От нашего театра в спектакле – расчёт на импровизацию, непредсказуемость актёрского настроения, свобода темпоритма и необязательность зрительской реакции. Именно поэтому наши спектакли бывают то гениальными, то провальными – в отличие от хронометрированных западных лицензионных проектов, где в принципе невозможно отступление от рисунка роли и высоты интонации.
Именно поэтому наши спектакли очень трудно рецензировать, в них многое по принципу – начали, играем, а дальше – как повезёт. Мне повезло.
Елена ЕЗЕРСКАЯ, «Новости шоу-бизнеса NEWSmusic.ru»
Еще фото мюзикла «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Мюзикл «Растратчики»
Комменты