21 и 22 мая пройдут концерты группы Lumen в «Главклубе» на Горбушке, а 23 мая презентация состоится в Санкт-Петербурге.

- Тур «Мир» подходит к концу. Он был длиннее обычного. А чем ещё он отличался от остальных, ведь, наверняка, меняется группа, меняется отношение к ней поклонников и организаторов?

- Мы совершили огромное количество качественных изменений, которые нам помогли в совершенно разных сферах и областях. Поменялись и взаимоотношения внутри коллектива в лучшую сторону. Они всегда у нас были прекрасными, но всё время оставалась проблема того, что мы не учитывали слабости друг друга, и из-за этого происходили конфликты. Конечно, они быстро разрешались, но оставался какой-то осадок, а самое главное все эти эмоции в туре изматывали ещё сильнее. А теперь мы знаем друг друга настолько хорошо, насколько это только возможно у друзей. Мы перестали замечать какие-то вещи, которые нам раньше мешали быть совершенно спокойными и полностью отдавать себя творчеству.

Если говорить про организаторов, то мы достигли потолка, и мне сложно представить, что ещё можно сделать, чтобы было лучше. Опыт предыдущих туров и концертов позволил нам наладить взаимоотношения с организаторами, которых мы уже знаем, и поэтому все вопросы, которые возникали, очень быстро решались, так как у нас с организаторами есть взаимопонимание. Мы могли не переживать о технических моментах.

Это самый прекрасный тур из всех, в которые мы ездили, потому что он дался нам очень легко.

- Везде ли одинаково принимали альбом «Мир»?

- Нет. Безусловно, были города, где наши слушатели знакомились с песнями с «Мира» на концерте как будто в первый раз, то есть очень внимательно слушали, смотрели на сцену, пытались впитать. А были наоборот города, в которых песни принимали как давно знакомые, их подпевали, под них отрывались. Но в целом альбом был везде принят положительно.

- На декабрьском концерте в Москве ты сказал о том, что хоть вы и записали альбом о любви, вам ещё есть, о чём кричать. Означает ли это, что возврат к жёсткому протесту неизбежен?

- Да, мы и в этом альбоме от него недалеко отошли. Несмотря на то, что в нём есть песни лиричные, даже в них остаётся место для того, чтобы сказать о чём-то ещё. Как, например, песня «Беги». Безусловно, по нашему содержанию и по нашему духу идеи протеста нам по-прежнему близки.

- Может быть, уже написаны какие-то песни, отражающие события, произошедшие за последний год, потому что год был достаточно драматическим?

- Это вопрос, над которым лично я часто и надолго задумываюсь. Насколько нужны и актуальны песни, которые были бы посвящены каким-то конкретным событиям? Например, такие, как «Благовещенск». Она нам очень нравится, и мы играли её на концертах этого тура, потому что тема остаётся актуальной до сих пор. История с Благовещенском не закончилась: не так давно была очередная серия судов. И песни, похожие на сводки военкоров, может, и интересны, но ведь всегда есть возможность перейти в абстракцию и описать ситуацию и твоё отношение к ней, не ссылаясь на конкретные события, а рассказывая о том, что происходит вокруг в принципе. Вот над этим я очень много размышляю, то есть как лучше, как правильнее доносить то, что тебя тревожит, то, о чём тебе хочется рассказывать, потому что было очень много событий за последнее время, которые меня тронули.

- Ты, можно сказать, стал журналистом: ведёшь свою колонку в журнале «Ровесник». Вступаешь ли ты в переписку с читателями, и какими своими проблемами они в основном делятся с тобой?

- Да, я даже завёл для этого специальный электронный ящик, на который можно присылать вопросы и темы для обсуждения. Но пока, честно сказать, читатели не настолько активны, насколько мне бы хотелось. Я уже получил первые письма, правда, ответить на них ещё не успел, но мне немного жаль, что нам в этом общении несколько мешает то, что очень много вопросов связано с творчеством группы «Lumen». С одной стороны мне это безумно приятно по понятным причинам, а с другой – хотелось бы поговорить о чём-то, кроме музыки.

- Слово, произнесённое со сцены, отличается от слова, напечатанного в СМИ?

- Да. Безусловно, отличается и достаточно сильно. Человек, который приходит к тебе на концерт – это человек, который, скорей всего, сделал свой определённый выбор в том, какая музыка и какие идеи ему близки. Поэтому слово, произнесённое со сцены, будет принято положительно. Я, конечно, могу заблуждаться, но мне так кажется.

Получайте музыкальные новости первыми в Telegram!

Различные журналы, газеты читают люди совершенно разные, которых объединяют совершенно другие характеристики, нежели отношение к жизни. Понятно, что газету «Коммерсантъ» читают преимущественно коммерсанты, но при этом они настолько разные, с таким разным отношением к жизни, что та или иная точка зрения может быть очень близка одним и отвергнута другими. То же самое я могу сказать и про «Ровесник». Принцип, по которому объединены его читатели – это возраст. Это молодые люди, но они совершенно разные: одним близка рок-музыка, другие ей не интересуются; есть те, кому интересно, что происходит вокруг, и те, кто об этом ещё не задумывался. Конечно, отношение к тому, что я пытаюсь донести со страниц, у них будет абсолютно разное, не такое, как у тех людей, которые приходят на концерты.

- Существуют ли конкретные примеры того, как твоё слово заставило людей совершать поступки?

- Да. Не знаю, какая-то конкретная песня или целый пласт творчества заставил людей делать это, но в нескольких городах ребята начали заклеивать улицы листовками и посланиями положительной направленности.

- Но ведь это опять же слова…

- Я не думаю, что это просто слова. Найти какую-то правильную мысль, сделать листовку – это поступок. Попытка изменить отношение других людей к жизни – это очень важный шаг. Собственно говоря, мы сами этим и занимаемся в определённой мере. Всё то, что люди делают со своими жизнями, услышав нас, возможно, не меняет мир глобально, но сами эти люди меняют, например, своё отношение к потребительству, меняют своё отношение к локальным или глобальным военным конфликтам, даже просто меняют своё отношение и после этого совершают поступки в рамках правильно расставленных морально-этических рамок. Возможно, что они не совершают подвигов, но тоже делают мир лучше.

- Поговорим о новом клипе «Лабиринт». Почему именно Нью-Йорк ассоциируется с городом-лабиринтом?

- Любой большой город похож на лабиринт, и это то, что объединяет людей в больших городах. Да, впрочем, каждый человек проходит какой-то свой лабиринт, но причины, по которым мы выбрали Нью-Йорк, не столько творческие и не столько заряжены каким-то философским подтекстом, сколько обусловлены вопросами техническими. Нам хотелось показать жизнь в огромном кипящем городе, но при этом сделать это так, чтобы по возможности не прибегать к каким-то постановочным решениям, то есть мы не использовали массовку и никого ни о чём не просили. Мы хотели, чтобы люди, которые попали в кадр, оставались в нём самими собой, чтобы они вели себя так, словно нас нет на этих улицах с камерой. Нью-Йорк был самым доступным вариантом из всех, поэтому мы на нём и остановились. Снимать это в России было бы сложно, потому что люди вокруг понимают русскую речь, и человек, поющий на улице на знакомом языке, заставлял бы их отвлекаться, оборачиваться, а это нам не подходило. Нам бы всё равно пришлось использовать массовку, статистов.

Про Нью-Йорк ходит достаточно много легенд, которые нам подходили. Город бурлящий, где каждый занят своим делом и не вмешивается в дела других. Так оно и есть, и мы это показали.

- «Лабиринт» - это песня о движении, а вы, наоборот, в кадре постоянно стоите на фоне движущейся толпы. Что символизирует такой видеоряд?

- Такое вот механичное движение не означает того, что в жизни человека на самом деле что-то происходит. Нас интересует вопрос, который метафорически и был выражен строчкой: «Что там выше крыш?». Нам интересно было добраться до той степени истинности происходящего, насколько мы вообще сможем в этот вопрос углубиться. Человек, который этим не озадачивается, а просто просыпается, по одному и тому же маршруту идёт на работу, с работы, замыкая свою жизнь в этот цикл, в котором не остаётся времени и места, чтобы задумываться над чем-то ещё, бегая по кругу, стоит в этом лабиринте в итоге. Он стоит, а не мы. Мы же это движение совершаем, ошибаемся, попадаем в тупики, возвращаемся, но мы движемся, и нам это важно.

- Как вы вышли на режиссёра Евгения Курицына, который известен по работам с Катей Лель и Сергеем Зверевым?

- Мы с ним очень давно знакомы, с 2005 года. И знакомы в связи с тем, что он делал для Вячеслава Бутусова, когда после долгого перерыва началось возвращение этого важного для нас человека к своим слушателям. Вот тогда Курицын занимался и записями, и аранжировками для «Ю-Питера». Тогда и началось наше знакомства, потому что волей судьбы мы оказались на одном лейбле. Но ни разу до этого мы из-за какой-то случайности не смогли поработать вместе.

- Ну и последний вопрос. Удалось ли всё же узнать, что там, выше крыш?

- Нет, я считаю, что это горизонт, это как велосипед: пока ты крутишь педали, он едет, но стоит тебе остановиться, и ты падаешь. До этого горизонта невозможно добежать, но к нему можно идти, а можно не идти, и всякий раз, когда ты делаешь шаг, ты всё равно становишься ближе. Чем больше шагов, тем ты ближе. И если тебе это важно, то путь будет пройден не зря. Для нас это важно, и мы будем гнаться за горизонтом до тех пор, пока есть силы.