7 ноября оркестр Игоря Бутмана принял участие в фестивале «Джазовая провинция». Концерт прошел в воронежской филармонии. Перед выходом на сцену Игорь Бутман пообщался с прессой в Доме журналистов.

- Игорь Михайлович, вы мэтр, вы величина, вас называют товарным знаком российского джаза. Кроме лавров, есть и какая-то возложенная ответственность?

- Мы работаем, чтобы как можно больше людей полюбило нашу музыку, которую мы считаем одной из самых современных и динамично развивающихся. Иногда музыканты думают, что если они научились немножко импровизировать, играть пару-тройку стандартов и высокопарно говорить о джазе, то они могут выходить на сцену. И такие концерты служат не очень хорошую службу.

Мы стараемся поднять планку. И если у академических музыкантов она есть – Моцарт, Бетховен, Рихтер, то у нас таких величин немного, особенно в России. Поэтому мы должны вдохновлять артистов на свершения. Чтобы молодежь росла и понимала, что качественное исполнение может пробить дорогу на самые вершины. Такие фестивали, как «Джазовая провинция», продвигают эти идеи высокого качества джазового искусства, делают правильное дело. Много молодежи набирает вес, главное не останавливаться и конкурировать с лучшими силами джаза в мире и даже не со мной!

Мы стараемся поднять планку!

- А для президентов с особым настроем играете?

- Конечно, у нас есть специально заготовленные моменты, которые первые лица сразу оценивают. Играя перед Путиным, мы сразу - «С чего начинается родина». И он готов. А перед Цзян Цзэминем: «Далеко-далеко, где кочуют туманы», и он с нами поет. Мы стараемся играть те вещи, которые лучше получаются. Есть проверенные композиции, которые вызывают наибольшие впечатления. Неважно, знают ли их зрители или впервые услышали. Например, в Индии играли «Луч солнца золотого».

Перед Клинтоном играли в 2000 году 15 минут, три композиции. Сыграли самое лучшее. Это большая ответственность, мы концентрируемся. Представьте, Путин с Клинтоном только что разговаривали о ядерной боеголовке, и для того, чтобы они лучше друг друга понимали, чтобы прочувствовали, что они партнеры, мы им играем что-то сближающее. Клинтон нас принял очень хорошо и потом написал, что такого никогда в жизни не слышал. Он не врет, ему зачем, он же от нас не зависит и ничего мне не должен. На коньках он меня не видел!

- Продолжаете кататься?

- Катаюсь, конечно! Вчера катался с министром обороны Шойгу. В хоккей играли. Фигурное катание ушло. Но если Авербух позовет, я всегда готов.

- А времени хватает?

- Знаете, сколько времени мы тратим на какую-то ерунду? Телевизор смотрим, кофе пьем, чай пьем, перекусил, закусил, допил, не допил. Если бы я этого не делал, я бы достиг совершенства.

Еще играю в разные виды спорта – в хоккей, футбол, теннис. Смотрю телевизор, общаюсь с друзьями, читаю книги, могу выпить. Вот мы вчера с друзьями ехали в поезде, взяли пива, вспомнили разные истории. Николай Яковлевич Левиновский написал две книги о том, что случалось в поездах, байки всякие - в русских поездах отлично сидишь, разговариваешь. Так что мы с удовольствием посидим, выпьем, закусим в меру. Мы и пошутить любим!

- Свой саксофон воспринимаете как живое существо?

- Существо, которое надо оживить. Искусственное дыхание делаю ему все время. Сакс – это инструмент, я за ним слежу, спал с ним какое-то время, когда был маленький. Сейчас с саксофонами больше не сплю. С собой взял три саксофона, я в одной пьесе играю на трех.

- В политику пойти не хотите? Вы были доверенным лицом кандидата в президенты.

- Не хочу. Это ответственное дело, а я не уверен, что буду так же хорош там, как в музыке. И вообще мне музыка больше нравится. В политику не хочу, а то наделаешь делов. А с меня взятки гладки, музыкант - дурак.

- Игорь Михайлович, когда в семье два брата музыканта - это облегчает или усложняет работу и отношения?

- И облегчает, и усложняет - мы с Олегом и конкуренты, и помощники. Олег благодаря нашему отцу и мне начал играть на барабанах. Мы вместе с ним играли. И я на него давил, давление, может быть, не всегда было справедливым. Но он многому научился. Теперь он вышел на самостоятельный путь. Сейчас мы играем редко вместе. У меня достаточно тяжелый характер. И в плохом настроении могу делать замечания. Он начинает со мной спорить, начинается неконструктивный разговор. Чтобы не спорить, решили остаться друзьями. У нас хорошие отношения.

А вот в Советском Союзе самая большая проблема была с выбором музыканта себе в партнеры. Николай Левиновский не мог себе взять саксофониста Игоря Бутмана из Ленинграда, потому что у меня долгое время не было московской прописки. А я сейчас взял себе музыканта из США Николая Левиновского без всяких вопросов, мы обеспечиваем ему гостиницу, поездки. В любое место России он может с нами ездить, кроме закрытых атомных городов, как американец. Сейчас мы обратились к президенту России, чтобы Николаю Левиновскому вернуть гражданство.

Игорь Бутман

- Вы строгий начальник?

- Мне кажется, я просто душка! Если у музыкантов какая-то проблема, они могут ко мне обращаться, и мы эту проблему решим. В больницу устроиться, просроченный паспорт поменять, в милицию кто-то попался, финансовые сложности, нужна машина, чтобы переехать... Я своим ребятам по мере возможности помогу. Но от них требуется дисциплина и отдача! Меня любить не надо. Мне надо сказать «Здравствуйте!», сесть на свое место и здорово играть! И я никогда никого не штрафую, но мое слово иногда хуже штрафа.

- «Акапелла Экспресс» сказала, что у российских музыкантов 90% заработка - это корпоративы. Можете с этим согласиться?

- Сегодня у нас концерт, завтра корпоратив в Пензе, послезавтра в Тюмени концерт. Международный культурный форум – это корпоратив или нет? Просто корпорация покупает концерт артиста. Это концерт. Люди считают, что играем для толстосумов, нет - приходят люди, которым тот же самый банк дарит джазовую музыку в рабочий полдень. Они могут подарить Стаса Михайлова, Елену Ваенгу, Аллу Пугачеву и остальных, некоторые дарят Мариинский балет. Это самая ответственная работа для нас. Мы должны слушателей вовлечь в свою аудиторию. Это концерт - сидят 9 человек, сидит 2 человека - мы не можем идти против нашего естества. Мы должны поразить людей, чтобы они захотели еще джазовый концерт, не обязательно Бутмана. Мы много гастролируем, мы востребованные.

- Вы неоднозначно отзывались об опыте работы в «Поп-механике» и о Курехине. Как могли бы этот опыт охарактеризовать сейчас?

- Сергей Курехин был выдающийся человек, с ним было интересно спорить, разговаривать. Хотя я к авангарду отношусь неоднозначно. То, что делал Сергей Курехин, когда «Поп-механика» была из 6 человек, было интересно. Но Курехин никогда не был джазовым музыкантом, он был очень способным человеком, но глубоко музыку не изучал и не хотел. Иной раз само действо интересовало его больше. Когда это стало хеппинингом, военным он говорил «шагайте», козам говорил «блейте», реакции публики не было. И вообще были группы в Питере, которые играли рок лучше Курехина и Гребенщикова. Курехину хотелось над всем стебаться. Стеб в Советском союзе - хорошо. А потом все стало можно…

- А вы у кого учитесь?

- Меня способно научить общение с коллегами. Я самый главный себе критик. Что-то не получается, мне надо работать очень много. Если я буду много работать, совершенство будет казаться где-то рядом. Однажды мне американский барабанщик сказал: «Тебе остался один шаг до Wayne Shorter, но он может быть 50 см, а может быть бесконечно огромный». Для нас главное - репертуар, есть новые веяния, есть завоевания мастеров прошлого. Совершенству нет предела, и мы не останавливаемся.