Дмитрий Маликов стал героем предновогоднего выпуска программы «Личные связи» писателя и медиаменеджера Юрия Костина, которая выходит на его авторском YouTube-канале.
Костин: Дима, привет!
Маликов: Привет-привет!
Костин: Мы с тобой впервые встречаемся в таком качестве несколько странном.
Маликов: Ну да, для меня твоё амплуа сегодня новое.
Костин: Слушай, для меня твоё амплуа вообще в целом новое, потому что благодаря тому, что мне пришлось потратить какое-то время на изучение твоей биографии, я вдруг понял, что я тебя совсем не знаю. Получается, что ты в 94-м году с отличием закончил Московскую консерваторию. При этом понятно, что мы сейчас находимся с тобой в школе Гнесиных.
Дмитрий Маликов и Юрий Костин
Маликов: Да, это конкурирующая фирма.
Костин: Ты как-то мне сказал в самом начале, что это конкурирующая фирма. Надеюсь, тебя это не смущает.
Маликов: Нет-нет. Наоборот, я здесь давно мечтал побывать. Здесь произошел капитальный ремонт, очень всё классно, замечательные инструменты.
Костин: Ты поиграл и доставил большое удовольствие нашей группе. 86-й год, «Шире круг», песня Лилии Виноградовой.
Маликов: Да.
Костин: Далее «Открытие года», всевозможные фестивали, Сопот и даже Монте-Карло.
Маликов: Но это было уже чуть попозже, 88-й, там, да, 89-й.
Костин: Даже Монте-Карло. И в 90-м году Монте-Карло, причём там Гран-при.
Маликов: Да-да.
Костин: В 90-м году у тебя сольник в «Олимпийском». Чтобы понимали люди, к сожалению, «Олимпийского» уже нет, а память об этом замечательном заведении, стадионе осталась. Но сольник в 90-м году – это вообще очень круто.
Маликов: Да, причём у меня было 2 их в один день, потому что…
Костин: А этого я не знал.
Маликов: Да. Это Лисовский проводил Серёжа. И он так быстро продал первый концерт, что говорит: «Давай второй». И продал второй тоже, вот.
Костин: Это удивительно.
Маликов: То есть это, я думаю, был такой своеобразный рекорд: 2 концерта в день в «Олимпийском» – это было круто.
Костин: Дальше идёт интересная история. Ты как-то сказал в одном из интервью, что ты вроде как слуга двух господ: и классика, и популярная музыка. Но в этом-то, наверное, и есть преимущество твоё, в отличие от многих коллег по цеху. Хотя я знаю, что никогда никого не обижал, никогда не участвовал в этих разборках.
Маликов: Стараюсь.
Костин: Кстати, как ты к ним вообще относишься? Это неизбежный элемент нашего музыкального мира или всё-таки какая-то болезнь роста?
Маликов: Ну, я думаю, что мы здесь с тобой как бы похожи, то есть мы стараемся не принимать участия в таких, вот, каких-то совершенно ярых, даже не разборках, а просто выяснении отношений и так далее. Я просто стараюсь не попадать в такие ситуации, вот. В жизни всё бывало, и когда тебе приходится делать выбор какой-то – это всегда сложно, и, как правило, какой бы выбор ты ни сделал, всё равно будет плохим.
Потому что всё равно другая сторона на тебя неизбежно напрягается, так сказать, начинает воевать и так далее. Поэтому надо до этого не допускать. Я, вот, всегда все эти годы, может быть, благодаря своим родителям, был независимым таким человеком, то есть я не принадлежал никакой продюсерской или другой как бы касте, вот.
И в этом были свои плюсы и свои минусы. Плюсы в том, что я сам принимал решения все, а минусы в том, что, безусловно, я был, так сказать, немножко одиноким волком, и, так сказать, когда команды решали, иногда я оказывался за бортом. Но ничего страшного, я от этого не страдаю. Я старался, так сказать, как-то доказывать себя своим творчеством и вроде бы получалось.
Конечно, сейчас времена изменились, сейчас совсем другое время, и идёт естественная смена поколений в шоу-бизнесе. Я считаю, она, действительно, очень серьезная и надо уступать место молодёжи. Просто найти себя, найти своё счастье. Ну, вот, я нашёл своё счастье и в детях, и в инструментальной музыки, и в фортепиано.
Ну и продолжаю писать песни. Может быть, не так рьяно и активно, как раньше, но, тем не менее, я надеюсь, что моя песенка еще не спета.
Костин: Уступать место молодёжи. Ты уверен, что нужно уступать место молодёжи и что настала пора? Есть кому уступать? Вот вопрос.
Маликов: Это уже другой вопрос. Неизбежно приходит и растет поколение, например, наших детей, в частности, моей дочке Стефании, ей 20 лет, и она будет слушать музыку, которая ей нравится, будет слушать своих сверстников. Какая это музыка? Я думаю, нашим родителям тоже не очень нравилось то, что мы делаем, так же, как нам сейчас не нравится.
Но есть интересное там, например, Jony, есть хорошие музыканты, есть какая-то своеобразная новая манера у этих ребят, у этих исполнителей, и текстовая, и исполнительская, и интонационная. Своя лирика какая-то. Может, она в их понимании чувственная, она очень какая-то такая доходчивая. Они прямо плачут.
Я вижу иногда в «Инстаграме» попадаются какие-то сториз или что-то молодых девчонок, которые кайфуют от этих песен так же, как моё поколение кайфовало от песни, там, «Ещё, ещё», условно говоря. Понимаешь? Так что это нормально. Не то, чтобы уступать. Это просто всё в любом случае приходит. И в одном фильме я слышал фразу «поэзия – удел молодых». Так же и поп-музыка – это, в принципе, удел молодёжи.
Костин: Я знаю, что ты тоже работал, условно, с современным таким молодежным мейнстримом, и даже у тебя клип есть с известным блогером.
Маликов: Да.
Костин: Ты это делал из интереса или потому, что всё-таки не хотел уступать эту дорогу?
Маликов: Ну, это просто желание не уходить в какой-то свой мир и быть зашоренным артистом, потому что я откликаюсь на интересные идеи, которые связаны и с молодёжью, и с рекламой, например, и это нормально, потому что сама наша профессия – она предполагает вот такой широкий круг, какое-то общение. И вообще, любые коллаборации – это хорошо. Но, к сожалению, у меня их даже маловато.
Я бы ещё побольше «поколлаборировал» с молодыми артистами и с удовольствием, там, дал бы какие-то свои старые песни, чтобы, может быть, их как-то по-новому покрутили и повертели, и сделали что-то свежее. Это интересно.
Костин: Сейчас посмотрят наш с тобой проект, наши «Личные связи», и отбоя не будет, точно тебе говорю.
Маликов: Да ради бога. Кстати, вот так же появилась эта идея от Хованского по поводу вот этого трека. Он тоже посмотрел какой-то то ли мой выпуск с Big Russian Boss, то ли где-то я в «Твиттере» написал, и предложил идею, на которую я согласился. Был, может быть, небольшой риск, но риск оказался очень оправданным и удачным.
Костин: Ты про рекламу говорил. Ты снимаешься в рекламе очень заметно…
Маликов: Да.
Костин: А ты человек современный, и, наверное, правильно понимаешь, что такое использование своего имени. А имя твое – это бренд очевидно.
Маликов: Да.
Костин: Мы это прекрасно понимаем. Причём не только в популярной музыке – в классике, в фортепианной музыке, в концертном деле. Тебе, во-первых, предложили это? Был ли у тебя какой-то элемент ломки такой творческой, что вроде это реклама и как же так? Потому что мы все из советской школы, и, может быть, есть какие-то комплексы. Или нет? Как ты это воспринимаешь?
Маликов: Хороший вопрос. Ты знаешь, во-первых, мне первую рекламу предложили, которую до сих пор все помнят, чуть ли не в 95-м году. Это был Head & Shoulders, шампунь. И уже не одно поколение сменилось, а всё равно меня иногда называют «Мистер шампунь».
Но потом прошло время. Потом, вот, действительно, последнее время на волне молодёжного вот этого какого-то успеха, того, что я достаточно активен как бы в Интернете, стали поступать предложения именно от этих брендов, потому что они видят, кто на виду, того они и приглашают. Плюс, есть какой-то авторитет, есть какая-то репутация, не подмоченная. А для рекламы это важно. И предложения, естественно, я какие-то сортирую, не на все соглашаюсь, но предложения, которые ко мне поступили, они мне понравились: и творчески, и финансово. Это же ещё и деньги, не забывай об этом. Особенно в этом году это очень актуально. Потому что концертная деятельность сведена почти к нулю, вот, поэтому я не могу сказать, что это огромные прямо доходы. Не нужно думать, что это миллионы миллионов, но это вполне нормальные деньги для того, чтобы существовать и кормить семью.
Костин: Я задам тебе ещё один вопрос такой, касающийся именно твоего личного положения, в том числе и материального, про 20-й год, который уходит и всё никак не может уйти.
Маликов: Да.
Костин: То, что индустрия не получила поддержки, в отличие от некоторых других институтов, индустрий и прочих сфер деятельности общества, то, что запретили новогодние корпоративы массовые (подпольные, я думаю, будут проводить в любом случае). И то, что некоторые артисты при этом, в отчаянном положении находясь или не в отчаянном, а просто в положении худшем, чем они там были в предыдущие годы, сказали:
«Ну, раз так, тогда давайте бойкотировать «огоньки» и всевозможные новогодние мероприятия, потому что какая разница? Для нас это субботник – приглашают, денег не платят. А что же за такие двойные стандарты? Вы нас не поддерживаете, мы угасаем фактически, так давайте тогда будем смотреть старые архивные записи в новогоднюю ночь». Ты как к этому относишься?
Маликов: Ну, я бы не стал смешивать эти два понятия, потому что это просто Валерой было сказано на эмоциях, и я тут его полностью оправдываю, и вообще он совсем даже не это имел в виду, мне так кажется. А что касается в целом вот этой всей ситуации, то, ну, я тут как бы доверяю тем, кто принимает решения, с одной стороны. То есть те, кто просит от лица артистов, они (надо просто правильно понимать аудитории) просят не за себя, они просят, в основном, за своих музыкантов, за коллег.
Потому что, вот, мы сейчас находимся на классической сцене, и как много классических музыкантов, которые тоже остались без работы. Хотя, я думаю, что оркестрам как раз филармоническим помогают, то есть им оставляют зарплаты. А мы же как бы на хозрасчете, артисты, поэтому мы как бы… Социальных обязательств у государства по отношению к нам не так уж и много.
Хотя я, как индивидуальный предприниматель, плачу все налоги и, в общем, делаю это с радостью, но, безусловно, больно, и переживаю за людей, которые живут от зарплаты до зарплаты, у которых семьи, которые привыкли получать деньги с конкретных мероприятий, а этих мероприятий нет. Такая же проблема во всём мире сейчас.
У меня друзья в Америке живут, они говорят, там вообще просто ужас. Люди меняют профессии, да и у нас тоже, у меня один музыкант сменил профессию. Был гитаристом, сейчас ремонтируют кондиционеры. Ситуация сложная. Никто не думал, что так будет. И главная проблема в том, что… Мы пострадали больше, чем, может быть, другие, потому что всех закрыли на 3 месяца, а потом открыли, то есть худо-бедно рестораны, там, всё это работает. А нам не дают выступать. Концерт - 25%. Это я в сентябре успел на 50% дать несколько концертов, в том числе и фортепианные в Доме музыки, и спектаклей несколько дал детских своих. Вот это, конечно, была отдушина, я чуть-чуть выдохнул, но потом вдруг с октября опять всё это пошло, по независящим от нас причинам.
Я смотрю, особо ничего не успокаивается, заражения продолжаются, и вроде как меры принимаются. Но надежда на вакцину. Посмотрим, как оно всё будет. Что касается участия в каких-то телевизионных передачах, я, например, сейчас мало хожу на телевизионные передачи. Не потому, что я что-то бойкотирую, просто я остерегаюсь лишних больших контактов.
Но, мне кажется, сейчас время немножко побыть наедине с собой, с семьёй и позаниматься творчеством. Я пишу новый фортепианный альбом, песни, пару песенок новых записал. Ну, такой, конечно, большой гиперактивности, большого вдохновения вся эта ситуация не прибавляет.
Костин: Насчёт Валерия Меладзе. Скажу сразу, этот разговор был у нас в проекте «Личные связи».
Маликов: Серьёзно?
Костин: Да, можно посмотреть в Интернете, найти это интервью. Там, я с тобой абсолютно согласен, он ни к чему не призывал, просто Валера, как и, в общем-то, наверное, мы с тобой, человек с обостренным чувством справедливости. И, собственно, ему защищать себя лично не особенно и нужно. И тебе, потому что вы востребованные люди, у вас много проектов. У него есть концерты, худо-бедно, но все-таки есть запас определенный.
Маликов: Да нет, конечно, мы не бедствуем. Есть запас прочности.
Костин: Подушка безопасности, как сейчас говорят. Он-то, в общем-то, не за себя в основном выступал. Мы говорили о людях, которые, скажем так, очень талантливые и даже в какой-то степени есть и гениальные люди, которые просто не были достаточно востребованы и тогда с точки зрения концертов, или, например, ограничивали себя в количестве выступлений. И сейчас для них, для, как ты справедливо сказал, для членов их коллективов особенно, настали очень тяжёлые времена.
Поэтому я, честно говоря, призывал бы любым удобным способом – на этой площадке, на любой, на самых больших площадках – все-таки оказать поддержку отрасли и, в первую очередь, здравому смыслу.
Маликов: Безусловно.
Костин: То есть, не закрывая общественный транспорт, это невозможно закрыть, мы прекрасно понимаем, что людям нужно передвигаться на работу, потому что они там зарабатывают деньги и кормят свои семьи. Но вместе с тем всё-таки понять, что огромное количество людей, которые каждый день спускаются в подземки в наших больших городах, – и концерты, которые при любом удобном случае легко закрыть, как в случае с Бастой в Питере получилось.
Нельзя совсем лишать индустрию таких возможностей, потому что она не менее значима, чем образование. Это такая вакцина. Ты говоришь про вакцину медицинскую, а я говорю про вакцину для общества. Ваша индустрия, ваше сословие, скажем так, музыкальное, оно в какой-то степени всегда поддерживало общество в состояние тонуса.
Маликов: Конечно.
Костин: Я где-то прочитал, что один из твоих альбомов продавали как-то в аптечной сети. Это правда?
Маликов: Это правда, да. У меня есть фортепианная пластинка, которая называлась «Панацея». Музыка – это универсальное средство от всех болезней, поэтому я такой сделал рекламный трюк. Чуть-чуть возвращаясь к предыдущей нашей теме. Действительно, артисты призваны для того, чтобы создавать определенный положительный эмоциональный фон у людей. И, конечно, этого фона сейчас людям очень не хватает.
Я, вот, по своим поклонникам вижу. Вот у меня сейчас будет один из онлайн-концертов в «Инстаграме», и мне просто, ну, исписались все девчонки, говорят: «Пожалуйста, нам пускай онлайн, но выйди в эфир, спой что-нибудь, скажи, расскажи, потому что нам очень не хватает вот такого реального общения». Потому что это позитивные эмоции, которые, в общем-то, лечат так же, как и музыка. Музыка же она лечит.
Костин: Ты имеешь отношение к образовательной деятельности. Ты мне рассказывал про спектакли.
Маликов: Да-да.
Костин: Мало кто знает, что ты вёл ещё программу, вернее, много кто знает, мало кто, видимо, помнит.
Маликов: «Спокойной ночи, малыши».
Костин: «Спокойной ночи, малыши». Вспоминаешь про это время?
Маликов: Я вспоминаю. Это не так давно было, это было где-то с 12-го по 15-й, что ли, год. Три годика – это очень симпатично. Кстати, все эти выпуски есть в Сети, я показываю их своему малышу сейчас трехлетнему. Он не понимает, что он видит вроде папу, а вроде и папа рядом. Это хорошее время, потому что эта программа ещё больше научила меня искренности, потому что с детьми.
Дети – они все понимают, всё чувствуют, и это хорошая очень такая школа. Плюс память тренирует, потому что там нет телесуфлера, надо всё учить наизусть. Поэтому я благодарен этой программе и Саша Митрошенкову.
Костин: 31 января 20-го года в «Крокусе» состоялся твой концерт «Внезапно 50».
Маликов: Юбилейный, да.
Костин: Да, юбилейный. Мне очень название тогда понравилось. Во-первых, это было внезапно для тебя, я имею в виду 50? Во-вторых, как ты этот возраст воспринял, потому что для многих это некий рубеж? И, в-третьих, что бы ты посоветовал себе 25-летнему?
Маликов: 25-летнему?
Костин: Тому, да, если с высоты этих небольших…
Маликов: Вернуться туда? Ну, во-первых, название пришло случайно, потому что многие просто не верили, что мне 50, поэтому такое название, которое, в общем-то, пришлось по душе. Прошло всё замечательно. Я благодарен судьбе и господу богу, что я успел отпраздновать, потому что потом как раз всё это дело и началось. Год начался для меня на позитивной ноте, а потом с марта…
А что касается пожелать, что пожелать? Да, в принципе, все в целом нормально. Я ни о чём не жалею, ну, просто всегда мы допускаем какие-то мелкие ошибки, кого-то обижаем вольно или невольно, совершаем какие-то моральные огрехи. Ну, просто надо каяться, больше заниматься здоровьем, потому что здоровье с годами начинает барахлить, чтобы оно не барахлило, надо его беречь с 25-летнего возраста. Ну, а честь вроде как удалось сберечь.
Дмитрий Маликов и Юрий Костин
Костин: Детям своим какой главный совет дал бы, и в их лице и тем, кто сейчас вступает в большую жизнь в не самые простые времена?
Маликов: Ну, во-первых, хочется пожелать удачи, потому что, как сказал один мой хороший художник знакомый Боря Житовский: «Дима, запомни, я тебе желаю удачи, потому что удача короче жизни». Но это пожелание. А совет, ну, как сказать? Как можно больше читать мудрости, как можно большему успеть научиться в молодом возрасте, потому что ты очень открыт к знаниям, ко всему. Как можно больше делать добра и не ждать от этого никакой благодарности. Тогда благодарность как раз и будет.
Костин: Я знаю, ты производишь впечатление человека счастливого в плане личной жизни, как это, с одной стороны, ни странно, потому что ты заметная фигура, и, слава богу, что это так. В свободном доступе очень мало негативной информации о твоей жизни личной, всевозможных романах, которые приписывают звездам, и прочем. Ты же примерный семьянин?
Маликов: Ну да, да, я примерный семьянин, уже 28 лет.
Костин: А как вы познакомились?
Маликов: Ну, я просто, по фотографии в альбоме у своих друзей влюбился в девушку. Говорю: «Можно с ней познакомиться?» Мне организовали встречу. Это было непросто. Причём она приехала на встречу, была съёмка в «Лужниках», 21 марта. Какое-то тогда было время лихое, и поводов было немного. И нашелся такой забавный смешной повод – концерт, посвящённый приезду мамы Сильвестра Сталлоне.
То есть сам Сильвестр не удосужился приехать, а мама его приехала. И вот в честь нее мы пели и плясали там в «Лужниках», еще был какой-то банкет. Сегодня это звучит, конечно, забавно. Но, тем не менее, этот концерт позволил мне познакомиться с моей будущей женой.
Костин: У тебя замечательная семья. Я очень уважаю твоих родителей.
Маликов: Да, я знаю, ты дружишь с моей сестрой тоже.
Костин: Да, и с отцом. Кстати, насчёт папы. Он великий, конечно, музыкант советский, российский, человек невероятной, потому что мало кто способен на поступки, на жесты. Я неоднократно и на себе испытывал. Был, скажем так, участником, и он дарил мне и понимание, и доброту, и поддержку во многих начинаниях, которые… Как некоторые премии музыкальные, которые, казалось бы, абсолютно были не моим делом, сложным, но, получается только потому, что есть такие люди как он. Мы нашли забавную историю, тоже интересную. Правда ли, что в детстве как-то вы с ним гуляли, ты был на саночках, он не заметил, что ты выпал?
Маликов: Да-да-да. Он любил так меня быстро возить.
Костин: И обратил на это внимание, только когда домой уже подъехал.
Маликов: Да, у меня то же самое было несколько дней назад. Лена смеялась. Мы взяли на тест-драйв машину прокатиться. И обязательное условие было – что сядет менеджер назад. И что-то Лена говорит: «Ладно, ты меня высаживай там около дома, я пойду по своим делам». Мы пока пересели, я за рулём, она за рулём. Парень вышел, говорит: «Ну, сам езжай, отвози обратно в салон». Они оба вышли, я сел и уехал. И тоже за поворотом только… Это, видимо, семейное. Но папа вроде редко меня нянчил. Это я этот год весь, видишь, нет худа без добра.
Костин: Ну да, только хотел сказать.
Маликов: Весь год с марта много провожу с ним (ребенком) времени. Это, конечно, большое счастье, потому что 2, 3, 4 годика – это бесценные дни. Дети забавные. Он мне сегодня говорит: «Папа, ты что такой неадекватный?» Трех лет ещё нет. Я говорю: «Да вроде адекватный». Он говорит: «Нет, ты мне машинку ещё не привез». Ну вот. «Ты неадекватный».
Костин: Это был бы неплохой первый вопрос, да, для нашей передачи.
Маликов: Да, конечно, конечно.
Костин: Ты же рано начал заниматься музыкой. Кстати, говоря о классике, у тебя просто огромная работоспособность и большое количество концертов и с симфоническими оркестрами, и сольно, и не только у нас в стране. Надеюсь, когда всё откроется, это будет продолжаться. И ты ведь Народный артист Российской Федерации. Это такое звание, которое не дается просто так.
Маликов: Ну да.
Костин: Скажи, пожалуйста, как это происходило? Ты каким-то образом сам лоббировал или кто-то тебе помогал? Или это чудо такое произошло, что заслуженно дали народного?
Маликов: Нет, просто есть некая процедура как бы. Я не возражал против её проведения, так скажем, потому что за меня ходатайствовала организация, и для того, чтобы получить это звание, нужно пройти много инстанций. И на каждом этапе эти инстанции, специальные комиссии, которые решают, достоин или недостоин. Я прошел. Не знаю, как там, с какими-то внутренними сложностями, интригами, разговорами, комментариями, я просто этого не знаю, но в итоге всё получилось.
Костин: Сейчас как никогда актуальна, извини за такое слово, пропаганда той же классики, потому что ну наша страна…
Маликов: Конечно.
Костин: И пусть это будет в популярной форме, пусть это будет в каком-то образовательном ключе. Кстати, касательно талантов, у тебя есть любимый поэт-песенник? Тот, кто тебе писал стихи. Или ты никого не станешь выделять?
Маликов: Нет, сейчас мы об этом поговорим. Вот хочется чуть-чуть вернуться к вопросу о званиях и наградах. Я как раз думаю, что здесь ключевым был тот момент, что я много занимаюсь как раз просветительской деятельностью. То есть я дал порядка 150 бесплатных мастер-классов, например, в нашей стране, практически все города объездил, около 80 спектаклей, тоже в городах в основном у меня было очень много благотворительных спектаклей. И этим я горжусь. Тут дело не в званиях и наградах, вопрос в том, что я думаю о детях, как раз о популяризации той самой классики, о которой ты говоришь.
Потому что я приезжаю к детям, я приезжаю в такие залы не как эстрадный исполнитель, хотя, конечно, это имеет значение. Они меня знают, там, ведущий «Спокойной ночи, малыши» и так далее… а как классический музыкант. И дети играют со мной на одной сцене классическую музыку, это моё условие. Что касается поэтов-песенников, то в моей жизни четыре, так сказать, базовых поэта-песенника. Это Саша Шаганов, первые мои песни им написаны. Безусловно, он почувствовал вот этот дух времени, такой есенинский, и меня почувствовал, хотя он в тот момент уже работал с «Любэ». И как-то вот он нашёл эту краску романтическую.
Потом я с самого детства дружу с Лилей Виноградовой. И она тоже написала мои базовые хиты. Потом эстафету перехватил Володя Баранов, тоже великолепный, такой тонкий, интересный парень. И ещё вот с Ларой Дэлия мы несколько вещей писали. Так что с поэтами в моей судьбе мне повезло. Сейчас большой дефицит слова, современного слова. Не хочется матом ругаться, понимаешь. Точнее хочется, но нельзя. Вот, это самое. А слово очень важно в песне, очень важно.
Костин: Ну ты понимаешь, что нельзя матом ругаться, а многие этого не понимают. И постепенно это становится нормой.
Маликов: Да. Ну это как раз вопрос поколения. И когда это всё появилось, никто не думал, что это будет позволено говорить со сцены. То есть я просто воспитан в других традициях.
Костин: Но ты хорошо понимаешь своё предназначение? Это такой вопрос, потому что опять же слуга двух господ…
Маликов: Да.
Костин: То есть классика и всё-таки популярная музыка, очень качественная, добротная на европейском уровне, все это признают. У тебя есть международные награды, и никто не скажет, что Маликов не умеет петь, и вот, и никто не скажет, что не умеешь играть…
Маликов: Нет.
Костин: … на фортепиано. Вот своё у тебя есть или ты до сих пор ищешь?
Маликов: Ты знаешь, и я до сих пор ищу. У меня вот какой-то свой путь. Свой путь, который связан вот с некой энергией. Энергия лирическая, позитивная, какая-то такая идущая, добрая, в сторону детей. То есть и это возможно. А просто песни, рояль, спектакль – это разные формы доставки той же одинаковой энергии. Поэтому в песнях мне нравится, когда люди танцуют, например, когда просто вот люди веселятся. Вот сейчас Новый год, к сожалению, мы этого будем лишены.
Но я никого не обвиняю, потому что это объективные вещи. То есть так приятно быть Дедом Морозом, понимаешь. Ты приходишь, все радуются, весёлые, пьяные. Ты поёшь какую-то свою песню, и все знают. В инструментальной музыке я выхожу на концерте в Доме музыки с оркестром, и люди растворяются. Они просто улетают куда-то в другие стратосферы. И тоже в этом есть… Дети, счастливые глаза детей, когда они приходят домой и спрашивают у мамы: «Кто такой Моцарт? А вот почему он такой? А вот как он жил?» То есть тоже есть в этом некая миссия. Поэтому вот такой у меня путь. Он разный, понимаешь?
Костин: Абсолютно точно. Скажи, а вы в семье обсуждаете творческие моменты? Вот ты про Инну (сестра Дмитрия Маликова) упомянул, у неё проект «Новые Самоцветы»?
Маликов: Да.
Костин: Достаточно интересный проект, который дает возможность серьёзно продлить жизнь величайшему бренду музыкальному ещё времён Советского Союза. Вы даёте друг другу советы? Ты помогаешь как-то или наоборот, может быть, что-то тебе смеет кто-то советовать, помимо родителей?
Маликов: Мы безусловно обмениваемся нашими новинками, я их отправляю. Она опытный человек. Коллективу в следующем году 15 лет, и она очень набрала масть, набрала опыт, набрала мастерство. Потом она трудяга невероятная. Они работают просто, есть концерты, нет концертов, у них репетиции, съемки. Постоянно она в тонусе. Я, честно говоря, более расслабленный веду образ жизни сейчас. Но я считаю, что я его заслужил.
Мне её учить нечему, ей меня тоже. Родители? Мы с радостью выслушаем их мудрые советы, но они не всегда уже соотносятся с сегодняшним временем, я бы так сказал. У Инги тяжёлая работа, потому что вот эти песни «Самоцветов» в основе своей подавать по-новому, подавать так, чтобы они нравились, очень непросто. Но мне кажется, что у неё это получается. Это тоже просветительская работа, это тоже достойно звания и наград, потому что это преемственность поколений. То, о чём мы, взрослые люди, так часто говорим, и то, что мы хотим передавать нашим детям.
Костин: Знаешь, почему я этот вопрос задал? Потому что мы начинали с тобой разговор с того, что это новое время и новое поколение. Честно говоря, я себя не очень, в общем, понимаю в каком-то поколении, поскольку мы занимаемся музыкой в большей степени в медиа, на радио…
Маликов: Ну ты всё равно близок очень.
Костин: Как-то мне этот контент понятен. Если он хороший, ты там про Jony говорил, или вот песня «Юность» или какие-то другие вещи, которые звучат на радиостанциях, даже мейнстримовых, вроде «Авторадио», и у наших конкурентов тоже они появляются. Но вместе с тем это вопрос выбора человека. То есть у тебя выбор: очень быстро 20 миллионов просмотров или у тебя долгий путь, но при этом понимание того, что это там навсегда. Потому что скороспелость, реакция публики на эпатаж, очевидна.
Маликов: Эпатаж очень идёт поп-культуре. Это массовая история, и он всегда был. Он был в более завуалированных формах, в более мягких таких, не было такой разнузданности, такого этого, вот, но он всегда был.
Что касается вечности, то это тоже вопрос сложный, потому что, что останется после нас, и что будет через 50 лет, никто не знает. Может быть, ничего не останется. И, может быть, не дай Бог, солдат, идущий, так сказать, по разрушенному Парижу, пнёт Мону Лизу в поисках дозы от радиации, понимаешь. И все культурные ценности будут низложены. Этого никто не знает. Конечно, такого сценария никто не хочет.
Поэтому поп-музыка – это продукт скоропортящийся, а, допустим, инструментальная музыка, которой я занимаюсь, она долго живёт. Но она такая очень элитарная, для маленькой аудитории, со всеми вытекающими минусами. Поэтому тут нет ответа. Тут каждый принимает решение сам. И очень много ещё зависит от внутреннего состояния человека. Готов ли ты эпатировать? Я, например, не очень готов. А молодёжь – она иначе. Вот спрашиваешь у какого-нибудь там популярного артиста, не буду называть: «Слушай, ну ты понимаешь, что через год тебя может никто и не вспомнить?» Он говорит: «Да я понимаю, я это знаю. Скорее всего, так и будет. А мне уже это неважно». То есть у них другое отношение. Мы планировали как-то, мы хотели долгой карьеры, а они сегодня сочиняют песни, завтра диджействуют, послезавтра он будет торговать машинами, и так далее. И это нормально. То есть такое время.
Костин: Надо ли это всё контролировать? Вот твоё мнение?
Маликов: Цензуру?
Костин: Да.
Маликов: В наши дни это невозможно…
Костин: Технически?
Маликов: Технически невозможно стало, да, потому что это всегда было сложно, а сейчас это невозможно. И, ну, если прикрыть интернет, например, и как-то там это всё дело, наверное, будет большой социальный взрыв. Потому что для людей уже открыли эту форточку, уже воздух идёт и нельзя закрывать.
Костин: Ну, ты тоже считаешь, наверное, что настоящая жизнь, настоящее искусство найдёт дорогу? Что есть какая-то высшая справедливость в этом или всё-таки нет?
Маликов: Это как ответить на вопрос…
Костин: Ну да.
Маликов: … есть ли Бог, понимаешь? Как у Антона Долина на майке написано: Бога нет, и Бог есть, понимаешь? Так что поэтому на это невозможно ответить, про высшую справедливость. Какие-то есть вещи, которые мы не можем просто осознать, и мы не можем предсказать. Художники, в широком смысле этого слова, они обладают неким таким более тонким ощущением мира, и каждый идет по своему пути. Но сейчас мир где-то заблудился.
Костин: Да. На этой волне, на которой сейчас происходит создание миллиардов контента, ещё 10 лет назад в интернете, 8 лет назад, в интернете было 20 миллиардов контента.
Маликов: Так, а сейчас?
Костин: А сейчас 200. Единовременно. И вот как сохранить популярность?
Маликов: Как сохранить себя в первую очередь?
Костин: Ещё вопрос, наверное, самый главный, что, потеряв себя, ты уже не сможешь ничего никому отдать.
Маликов: Да.
Костин: Как ты живёшь, вот особенно в пандемию? Вот чем ты дома занимаешься? Ты вообще, я не знаю, готовишь что-то? Картошку чистишь?
Маликов: Хороший вопрос. Нет, я не готовлю вообще. Не мой уровень. Я просто не умею. Ну, у меня жена хорошо готовит. Потом, я сейчас стараюсь, так сказать, правильно питаться, поэтому всё, что ест мой сын, ем примерно и я. А он ест диетические продукты: суп с фрикадельками там, я не знаю. Ну, правда, он вечером ест макароны, а макароны - это не самая здоровая еда.
Но я тоже их люблю, конечно же. Я много гуляю, занимаюсь спортом, выезжаю на какие-то встречи. В принципе, мало что изменилось, просто стало меньше концертов. Общаюсь с друзьями. Я люблю искусство, люблю живопись, люблю смотреть… я бываю постоянно в виртуальных музеях. Я, кстати, начал часто играть в шахматы.
Костин: Дим, сейчас нам с тобой перестанут верить.
Маликов: Почему?
Костин: Просто перестанут верить и, может быть, даже смотреть, особенно перед праздниками. Вот очень хочется узнать, в чём же ты плохой? Уж больно идеальный.
Маликов: Я люблю выпить.
Костин: Слава Богу. А, кстати, ты когда-нибудь выходил на сцену ну, немножко…
Маликов: Под шофе? Я думаю, да. Но это было на корпоративах, причём новогодних. У меня была новогодняя ночь, когда было 8 концертов.
Костин: Прямо точно работа Деда Мороза.
Маликов: Да. Это ну 94-й или 93-й, 95-й год, не помню. Я запомнил, что было мало денег и много концертов. И очень было симпатично, под конец я уже не мог, ну наливают же везде, угощают, потому что народ хлебосольный. Ну а сейчас, конечно, сложнее, особенно вот такие фортепианные концерты.
Костин: Не, ну это… тут вообще.
Маликов: Должна быть концентрация, да, играть вообще невозможно. Так что сейчас, перед Новым годом, конечно, копим силы. Хочется зажечь.
Костин: Ну, то есть понятно, не всё потеряно ещё.
Маликов: Я ещё не совсем потерян.
Костин: Не всё потеряно, товарищи!
Маликов: Не всё потеряно, да.
Костин: Мы нормальные люди… Я тебе, с твоего позволения, конечно, задам некий такой блитц. То есть…
Маликов: Давай, конечно.
Костин: Ты смотрел пресс-конференцию Путина?
Маликов: Смотрел. Фрагменты.
Костин: Твой главный недостаток?
Маликов: Лень.
Костин: Ты конформист или борец Дон Кихот?
Маликов: Конформист.
Костин: Смысл жизни человека?
Маликов: В любви и в осознании себя. Ну и чтобы найти себя и сделать что-то, оставить после себя какой-нибудь хороший след.
Костин: А что такое любовь?
Маликов: Ну, конечно, лав, любовь без всяких условий… условностей. Безусловная любовь.
Костин: Дружба всё ещё существует в наше время?
Маликов: Существует. Но она всегда связана с какими-то обстоятельствами.
Костин: Что ты больше всего не любишь? У Высоцкого была песня «Я не люблю». Что ты больше всего не любишь?
Маликов: Что я больше всего не люблю? Ну, конечно, я больше всего не люблю предательство.
Костин: Любишь?
Маликов: Свою жену.
Костин: Наше время одним словом? Как охарактеризуешь?
Маликов: На букву П хотел сказать. Ну, в общем, все поняли. У меня сразу, что первое, что пришло в голову, извини.
Костин: Ну и поздравь нас всех с Новым годом. Что ты пожелаешь нам?
Маликов: Дорогие друзья, счастливого вам Нового года! Просто спокойного, доброжелательного, чтобы вы просто почаще могли очно встречаться, не думать о масках, перчатках, дистанции. Чтобы у нас эта проблема отошла на другой план. И чтобы как можно больше у нас было приятных, добрых, позитивных эмоций. C наступающим Новым годом! Я вас люблю.
Комменты