Лирико-колоратурное сопрано Ольга Перетятько родилась в Петербурге, но больше пятнадцати лет живет на Западе: в Берлине, где получила вокальное образование и начала профессиональную карьеру, и в Швейцарии. Она успела поработать с ведущими европейскими дирижерами — Даниелем Баренбоймом, Альберто Дзеддой, Пласидо Доминго...

Ольга Перетятько как Норина

- Генеральная репетиция прошла безупречно, как я поняла из нескольких реплик по пути к вам? Я услышала несколько слов: красивая, замечательная, смешная…

- Во-первых я рада оказаться здесь. Везде уже пела, а Лондон оставался не взятым. Здесь у меня дебют в роли Норины, и сразу в Ковент-Гардене. У нас было множество репетиций, мы много работали. Надеемся, что мы не разболеемся, и всё для меня пройдет хорошо. Реакция во время репетиции была классная! Вы знаете, у нас говорят, что если генеральная прошла очень хорошо, то это не очень хорошо. Лучше, если есть невидимые, технические штучки, тогда есть хороший шанс, что премьера пройдет удачно.

- Мне кажется, эта опера – очень удачна для дебюта любой сопрано. И Норина – точно ваша героиня.

- Да, постановка очень игровая, много деталей, много всего. Я, наконец-то, не умираю…Я остаюсь в живых, что уже хорошо. Доницетти здесь юморист, но горький. И большой психолог. Тема-то до сих актуальная, и она всегда будет такой, потому что очень много пожилых людей хотят жениться на молоденьких девушках. Но мы немножко помучаем Дона Паскуале, а потом он сам все поймет и смирится. Так что тенор и сопрано останутся вместе. С тенором мы уже пели в «Севильском цирюльнике» на арене Оранже во Франции. Дамиано я давно знаю, наша совместная первая постановка была еще в 2009 году.

Кстати, его постановка «Дона Паскуале» была впервые показана в Париже, но режиссер, когда приехал сюда, практически все переделал, даже финал изменил.

Ольга Перетятько как Норина

- Но почему нужно было менять уже состоявшийся спектакль?

- Потому что мы, исполнители, другие! Я спрашивала-переспрашивала, почему так, почему эдак. Норина – она стерва вначале, охотница за деньгами, ну совсем несимпатичная. А режиссер, к примеру, вывел на сцену маленького мальчика - Паскуаля в детстве, чтобы показать, какой он хороший, как маму любит, как он страдает… Я сказала режиссеру: «Ты ему еще в руки собачку дай… Все штампы использовал! Тогда объясни, почему Норина у тебя такая злобная?»

- Так, какая она, ваша Норина?

- Норина обрастала положительными чертами потихоньку, и в принципе у нас не было изначально любовной темы тенора и сопрано, мы практически не появлялись на сцене вместе, а когда были – то все это было наиграно, чтобы Дона Паскуаля поймать. А сейчас у нас много маленьких мизансцен вместе, и мне так гораздо больше нравится, потому что характер показывается с разных сторон, как в жизни. Белого и черного не бывает, там миллион оттенков. Поэтому мне важно было показать, почему моя героиня стала такой. Как-то я его переубедила, мы поработали, и у нас как-то все сложилось.

И вот так, по ходу дела все переделали. Получается, что Лондон увидит сейчас премьеру.

- Режиссёр прислушался к вашему мнению? Мне чаще доводилось слышать обратное.

- К какому-то мнению – прислушивается. Главное – начать говорить! Есть люди, которые говорят: да-да-да. Но я всегда спорю. Вернее, если я не согласна, я не спорю – я начинаю обсуждать! Мы же все – не идиоты, мы же все собрались ради одной цели. И да - Дамиано прислушивался.

- Репетиции к этой постановке шли в течение месяца. Рабочий процесс в Королевской опере как-то отличается от других театров? Комфортно ли вам здесь?

- Прекрасный театр. Я побывала на многих спектаклях. Очень интересная акустика, а мне удалось посидеть и в партере, и в амфитеатре.

Здесь нет суфлера, что для театров такого уровня - редкость, особенно, для тех, кто приезжает за два дня до премьеры, «впрыгивая» практически на ходу. Но вся работа чётко выверена.

Чем еще отличается Ковент-Гарден? В Вене, например, ты приезжаешь за четыре дня до премьеры, и очень часто там нет оркестровой репетиции. У меня был дебют в «Риголетто» (Джильда), но весь set – оркестр и декорации – я увидела впервые на спектакле. Это в Австрии. В Германии нам покажут, где стоять, куда идти, и все - на этом всё! Это было стрессово, но, пока ты молодой, у тебя столько куража, на все тебя хватает. Так что принципиальное отличие – здесь есть время!

Вся последняя неделя – оркестровые репетиции, сегодня была генеральная, то есть – достаточно времени на все. Но с другой стороны - можно устать. Потому важно знать себя, где подстраховаться, где-то отдохнуть… Я с вами вот сейчас поговорю и замолкаю на несколько дней. Несколько причин есть для этого – боюсь разболеться. Хорошо, что приедет "моя поддержка". Это мой любимый человек, и он русский. Мне наконец-то не нужно переводить шутки.

- И мы можем узнать его имя?

- Григорий Шкарупа. Бас. Он летит сейчас из Берлина. Он поет там.

- И сейчас вы живете с ним в Швейцарии?

- Так получилось. Я 14 лет жила в Берлине, и мне все там нравилось. Но из Цюрихского аэропорта выезжать намного удобнее. Я немножко устала. Ты не живешь. Едешь - поешь - едешь - поешь. Несколько раз, когда я просыпалась в отеле, в первую минуту не понимала, где я. Пришло время себя больше полюбить. Я у себя одна! А в Цюрихе я познакомилась с людьми. И мне город, и страна там очень понравились. Прониклась как-то! Раньше мне было бы скучно. А теперь то, что надо: спокойно, тихо, природа, озеро!

- Певица - она всегда актриса? "Она прекрасно играла", - услышала я фразу о вас.

- Прошло то время, когда певцы стояли и пели. Сейчас по-другому нельзя! Нам вообще сейчас сложнее, нашему поколению. Потому что есть Интернет. Нет никаких железных занавесов. Сегодня спел, завтра все и везде знают об этом. Тебе нельзя провалиться, нельзя болеть. Всегда нужно быть в идеальном состоянии, потому что, если больна, и что-то не так споешь – тебе этого не простят. Нам нельзя плохо выглядеть. Мы вечно молодые. Молодая сопрано 50-ти лет (смеётся), да-да! Особенно сопрано. Мы должны говорить на языках, мы должны быть быстрее. Мне как-то попался на глаза контракт Марии Каллас, и там есть пункт, где было сказано, что ей дается и оплачивается время на разучивание партии. У нас такого не бывает. И у нас должно быть какое-то богатырское здоровье! Иначе – не справляешься! Перегораешь!

Со мной такое случилось пару лет назад: был кризис, когда я ушла от мужа, от агента, сменила страну проживания. Когда я устала.

- Языки. Произношение. Современные певцы должны свободно говорить на иностранных языках? Или достаточно выучить партию?

- На французском я могу объясниться, один раз давала интервью, чуть не поседела… Говорю на итальянском, немецком, английском. Когда знаешь язык, разучивать партию легче, петь легче. Заучить текст без языка можно, но понять - сложно! А это важно и это слышно, понятно зрителю. Видно же все на сцене: глупый, умный, начитанный… Что пережито певцом, что наиграно.

Когда иногда я слышу, как поют на русском языке иностранцы, иногда хочется смеяться. И я понимаю, что кто-то смеётся над нами, когда мы поем не идеально. На русском петь иностранцам очень сложно, ну, может быть, болгарам легче, славянским певцам. Другим – нужно иметь ухо. Может вызубрить, слово в слово все выучить. Но я думаю, что если ты не говоришь на этом языке, не понимаешь его, не можешь объясниться - не надо браться. Я потому так долго не соглашалась на французские оперы - не была готова. Но после «Похитителей Жемчуга» Бизе и Сказок Гофмана хочешь не хочешь заговорила по-французски. И с каждой новой ролью понимать язык удается легче. По-итальянски я говорю, как сейчас по-русски.

- Голос. Вы все время говорите о своем голосе, как о живом организме.

- Голос - это очень сложно. И очень важно! Здесь столько факторов. Нельзя забывать, что раньше и оркестры были другие, и динамика совсем другая. Играли на жильных, а не на металлических струнах, что повысило и звонкость, и громкость оркестра. Количество музыкантов тоже увеличилось. Как в спорте: выше, громче, сильнее! Особенно это заметно на операх Пуччини. Нужно быть гением дирижирования, чтобы сдержать хор, певцов, оркестр в тех рамках, как планировал композитор.

С Нориной я, что называется, вспрыгнула в последний вагон, можно сказать. Почему? Просто позже вряд ли бы мне предложили эту роль.

Мой голос сейчас меняется, крепчает, становится более мясистым, в лирику пошел, и надо дать миру привыкнуть к этому. Люди в оперной среде определяют тебя в начале карьеры на какое-то место, и все - ты там, на следующие 20 лет. Но если ты хочешь что-то менять, не петь какую-то партию, а перейти в другую, надо переламывать сложившееся мнение, надо, чтобы они поняли, что пришло время, что пора по-другому воспринимать певицу, что голос ее изменился. Так, между прочем, я оказалась в «Севильском цирюльнике». Раньше - отказывалась, но театры спрашивают, и я согласилась: почему бы и не спеть? Партия Розины. Конечно, низко написана, там много в малой октаве. Но я там опять нашла регистр, мне так в кайф там находиться. Вспомнила! Я ведь начинала как меццо-сопрано. Я всегда могла больше, чем другие за счет большого диапазона.

А в прошлом году я спела графиню, начинала с Барбарины. Керубино пела еще раньше, словом, все женские роли в «Свадьбе Фигаро». Самая красивая музыка, конечно, у графини, игровая - Фигаро и Сюзанна, конечно, Керубино, от которого все падают от восторга, а самая красивая ария у Барбарины: "Уронила, потеряла…"

Ольга Перетятько (Норина) и Иоан Хотеа (Эрнесто)

Репертуар

- Репертуар надо для себя найти. Как-то он должен отзываться в тебе, этот характер. Ты не можешь петь, во что не веришь.

- Это интересно! А мне доводилось слушать другое: постановка – не та! Неудобно, некомфортно… Режиссер самовыражается. Но мне кажется, когда певцам в постановке некомфортно, и они просто работают на сцене, нам, зрителям, это тоже понятно.

- Поэтому нужно дискутировать и с дирижером, и с режиссером. Если есть время и силы, и статус позволяет. Не скандалить! А просто разговаривать. Если ты не веришь в то, что ты исполняешь, значит, никто не поверит.

О современной режиссуре

- Нет постановок классических или современных. Есть режиссура хорошая или плохая. Здесь никто и никогда ничего не докажет. Это как параллельные миры. Вы видите одно, я – другое. У каждого своя правда. А благодаря интернету у нас много развелось сейчас критиков и псевдокритиков. Но я считаю, что для критика важно хотя бы знать предмет, о котором ты пишешь. Кроме того, и зритель должен приходить в театр подготовленным, независимо от постановки. Это важно!

- «Пахота». Несколько раз я услышала от вас это слово. Это своего рода оперный шоу-бизнес, когда деньги определяют все остальное?

- Но это совсем другая «пахота». В моем понимании – это тяжело и много работать. Хотя – почему бы и нет? Ты тридцать лет работал на имя, а потом имя должно поработать на тебя. Это же в любой области так. Я такой толерантный зритель, потому что знаю, как это тяжело – стоять по ту стороны рампы.

- Лондон – последний бастион, который вы взяли?

- Подождите, доживём до понедельника!

Послесловие. Понедельник наступил. Дебют состоялся. Лондон действительно увидел почти премьеру и познакомился с замечательной певицей.

«Дебют Ольги Перетятько произвел сильное впечатление. Ее верхние ноты имели редкую алмазную огранку, которая очень подходила расчетливой Норине, а трель пианиссимо в ее арии «So anch’io la virtù magica» была офигительно великолепна». «Ольга Перетятько – сопрано с бриллиантовым блеском», - поделились своими впечатлениями о нашей соотечественнице во время антракта мои английские коллеги.

Читайте обзор премьеры «Дона Паскуале» в Лондонской Королевской опере здесь.

Людмила ЯБЛОКОВА, Лондон
Фото: Clive Barda