Режиссер воспользовалась новым переводом книги Эйприл де Анжелис (April de Angelis) и лирикой Ричарда Томаса, изобилующими скабрезными подшучиваниями, двусмысленными намеками, легким матом и яркой критикой Брексита. Впрочем, события в этой эротичной оперетте разворачиваются в мире высшего политического общества, где деньги дают власть над классовыми и гендерными структурами, а судьбы наций в основном определяются сексуальными приоритетами дипломатического корпуса. Миллионы Ханны Главари, нашей счастливой вдовушки, дают ей возможность автономно управлять миром мужчин и более того - контролировать его.

Режиссер и его команда - дизайнеры Бен Стоунз и Эстер Бялас (Ben Stones, Esther Bialas) создали роскошную «шоколадную коробку» с изображением Belle Époque Paris, сочетающую в себе красоту с размахом - где бы события не происходили: парадная лестница и зал посольства, ресторан Максим…

Оперетта насыщена эротикой и гламуром

Это ароматная, романтическая комедия насыщена эротикой, присутствует и откровенная пошловатость: от писующе-танцующих струй мужского септета, которые, как оказалось, таким незатейливым образом (кто пустит струю выше - успокаивают свою израненную мужественность) - до вполне недвусмысленного и трепетного «танца» стола, под которым (вместо теплицы), происходит совсем не платоническое свидание Валенсии и Камилле де Розиллон. Феминисткам и сторонницам движения против сексуальных домогательств дана богатая почва для критики, впрочем, на мой взгляд, шутки заходят, пожалуй, слишком далеко.

Вечер состоялся в первую очередь, благодаря прекрасному выступлению Сары Тайнан в главной роли. События в оперетте происходит перед первой мировой войной, и хотя ее герои представлены в костюмах, соответствующей эпохе, главная героиня – типичная представительница сороковых годов: светловолосая, кудрявая, стройная, элегантная, вызывающая. Ее первый выход на сцену стилизован под Мерилин Монро. В ее голосе четко прослеживается тонко выраженная меланхолия.

Натан Ганн (Nathan Gunn) и Эндрю Шор (Andrew Shore) как типичный старый граф Данило и звездный дипломат Зета искрятся юмором. Риан Лоис и Роберт Мюррей (Rhian Lois and Robert Murray) как страстно влюбленные друг в друга Валансьен и Камилла пели очень хорошо, но, к сожалению, были скучны, как прожившая лет двадцать и наскучившая друг другу супружеская пара.

Влюбленные Риан Лоис, Роберт Мюррей и несравненная Сара Тайнан

Хор был в отличном состоянии. А зритель благодушно простил некоторую веселую неряшливость дирижёра Кристины Поски (Kristina Poska).

Аудитория явно наслаждалась каждой минутой шоу, театр был переполнен, и ни в кафе, ни в фойе в перерыв было не пробиться. Это хороший знак! Но – признаться - с началом второго акта я откровенно заскучала, блеск и мишура примелькались быстро, и я откровенно зазевалась на пару со своей соседкой слева. Ни танцы бобров, ни чувственное обаяние мелоса, ни броские оркестровые эффекты, ни нескончаемый гламур постановку не облагородили, хотя я не моге не оценить усилия Английской национальной оперы, приложенные к созданию этой постановки.

Кстати, во время ее премьеры в Вене в 1905 году зрители и критики сочли ее откровенно непристойной и непристойной. Такой она и осталась. Тем не менее, повторюсь, это несколько вульгарная веселая вдовушка доставит много безобидного удовольствия.И, надеюсь, все билеты на каждый ее спектакль будут проданы!

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Alastair Muir

И уже это ставит первоначальную идею Островского-Яначека о роли и месте женщины и ее судьбе в беспросветной рутине домашнего самодурства, сдобренного доброй порцией набожности, и как следствие - обостренным чувством вины, абсолютно нереальной. Идею вырвали из исторического контекста и попытались внедрить в совершенно неприемлемую реальность.

Это Катя Кабанова - странная! Две женщины Островского в середине XIX века, Катя и ее золовка, бросили мощный вызов мракобесию и самодурству, каждая по-своему. Одна - головой с обрыва в реку, другая - сбежав от постылого с любимым. Но здесь религиозность и набожность практически отсутствуют. Об этом напоминает только текст и спешащие в этот момент горожане/прихожане, скрывающиеся за безликими дверьми, предположительно – церкви.

Американское сопрано Аманда Майески (Катя Кабанова)

Вместо этого режиссер предлагает исследование сексуальности в маленьком провинциальном городке, где наша героиня находится под постоянным наблюдением своей безупречно одетой, подтянутой, аккуратно причесанной надзирательницы - свекрови-бизнесменки. Но не только она. За ней также подглядывают все, кому не лень – работники Кабанихи, прохожие, причем изначально, еще до того, как она согрешила, - с откровенным презрением и пренебрежением.

Надо сказать, поводы для этого есть. Ее поведение, мягко говоря, странновато. С зацикленностью на теме птиц, но не «Почему люди не летают как птицы?», а скорее как материал для психотерапевта. Множество птичьих фигурок, с которыми она играет, как малолетняя девочка (нам напоминают, что ее воспитывали «как куклу»). Она иллюстрирует движениями рук - с какой-то подозрительной отрешенностью - музыку Яначека, имитирующую полеты птиц, и более того – нервно, беспорядочно и без всякой необходимости теребит руками.

Аманда Майески (Катя Кабанова)

Кстати сказать, режиссер публично заставил Катю признаться в измене мужу на… трамвайной/автобусной остановке, после чего местные рыболовы подсовывали ей мокрые рыбины, оскорбляли, в нее разве только не бросали камни.

Музыкально, однако, постановка Ричарда Джонсона впечатляет.

Американская сопрано Аманда Майески (Majeski) как Катя и привлекательный чешский тенор Павел Чернох (Černoch) в роли Бориса Григорьевича – интересная сценическая пара. Оба высокие, красивые. Он – черноволос, она - блондинка. Но он безволен, а она недостаточно сильна, чтобы противостоять жестокости и беспечности общества. Она поет красиво, с какой-то хрустальностью в голосе, с замечательной преданностью и изысканным сиянием тона. В то время как Чернох обладает ровным теплым тоном.

Катя и Кабаниха - американское сопрано Аманда Майески и британское меццо Сьюзан Бикли

Пылкий Дикой - британский бас Клайв Бэйли (Clive Bayley) и жестокая, бесцеремонная Кабаниха в исполнении британской меццо Сьюзан Бикли (Susan Bickley) стоят один другого, как вокально, так и драматически.

Эмили Эдмондс в паре с Эндрю Тотиз (Варвара и Кудряш)

Энергичная зажигательная Варвава, которую очень выразительно сыграла австралийская меццо-сопрано Эмили Эдмондс (Emily Edmonds) в паре с Кудряшом – английским тенором Эндрю Тотиз (Andrew Tortise) создали образ живой и пренебрегающей условностями общества влюбленной пары, которой сам черт не помеха. Эндрю Стаплс (Andrew Staples) - безвольный спивающийся Тихон.

Опера Яначека написана так драматично и плотно, с такими ясными столкновениями музыкальных тем и такими ритмическими переходами, что дирижеру остается только одно – преподнести зрителям эту великолепную музыку в первозданном виде. И это безупречно сделал бывший музыкальный директор Английской Национальной оперы Эдварс Гарднер (Edward Gardner), как это не звучало бы странно, впервые дебютировавший на сцене Ковент-Гардена.

Солистам хора, однако, пришлось лихо! Им приходилось то имитировать воздушные потоки шторма, то они «закручивались» в водную воронку», унося с собой Катю Кабанову. При этом они еще и замечательно пели.

Декорации Энтони Макдональда (Anhony MacDonald) – просты и схематичны. Деревянные панели, может быть церкви, комната Тихона, главным атрибутом которой – огромное окно, автобусная остановка скамья…

Просто: концерт русской музыки

Кроме того, музыкальный директор Королевской оперы Антони Паппано снова собрал своих поклонников на концерт, который традиционно проходит один раз в год в Ковент-Гардене. На этот раз – вместе с грузинской меццо-сопрано Анитой Рачвелишвили.

Анита Рачвелишвили

Это не первый концерт Паппано, когда предпочтение отдается русской музыке. В этот вечер он открыл концерт сюитой Стравинского «Жар-птица», иллюстрацией которой в программке послужили несколько наиболее известных в живописи фейерверков.

Анита Рачвелишвили глубоким богатым голосом исполнила очаровательные песни Рахманова под аккомпанемент оркестра Королевской оперы (оркестровка Владимира Юровского и венгерского пианиста и дирижера Золтана Кочиш).

Она открыла свой цикл с «Христос Воскресе», затем исполнила «Проходит все», «Не пой, красавица...», «Эти летние ночи», «Вчера мы встретились». «Как мне больно». Удивительный голос, он настигает тебя, как мощная ликующая волна, и вдруг нашептывает на ушко нежнейшие сладостные звуки. Публика не отпускала Аниту, и ей трижды пришлось возвращаться на сцену. На бис спела бессловесный шедевр «Вокализ».

После антракта была исполнена сюита No 3 Чайковского, и ее исполнение потребовало полной собранности дирижера, что и Паппано, и музыкантам удалось как нельзя лучше.

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Clive Barda и instagram.com

Это поистине грандиозная постановка, в которой режиссер пытается ответить на непростые вопросы о природе творчества, ищет параллели между искусством и жизнью. Главный герой его «Пиковой дамы» - сам Чайковский. Да, сам великий русский композитор и его… неудовлетворенные желания и мечты.

Лиза - Ева-Мария Уэстбрук

Стефан Герхайм достиг пика своей артистической карьеры в 2008 году с оперой «Парсифаль в Байрейте, но вопрос, насколько его творения совершенны с художественной точки зрения, – спорны! Хотя однозначно, этот художник привлекает к себе интерес и внимание зрителя. Уже хотя бы тем, например, что ему удалось вместить в «Парсифаль» чуть ли не всю историю Германии. Такой же эпохальный исторический экскурс, включая Гулаг, можно найти в его постановке «Евгения Онегина».

«Пиковая дама» в этой интерпретации появилась впервые в Амстердаме в 2016 году, и повторюсь, это все о нем, о Чайковском, роль которого исполнил Владимир Стоянов. Впрочем, болгарский баритон также и поет! Но только князя Елецкого.

Лондон нетрадиционной сексуальностью не удивить, тут мы – впереди планеты всей. А потому акцент на том, что Чайковский был гомосексуалом (о чем так или иначе просачивались слухи даже в той стране, где такого явления не существовало), никого не удивил, но нетрадиционная ориентация некоторых из его героев (Германа и Полины) - это уже исключительно новаторское, режиссерское.

Открылся занавес, и нашему взору предстала блистательная, великолепная гранд-зала в доме графини - дизайн сцены Филиппа Фурхофера (Philipp Fürhofer). Wow! - едва не сорвалось с моих уст, однако – оно, это слово, сорвалось-таки: бессознательно и с абсолютно противоположным восхищению оттенком! «Наше всё» сам Чайковский поднялся с колен перед кем-то сидящим в глубоком кресле (оно стоит спинкой к зрителям), подобострастно целуя волосатую руку. Секундой позже с кресла резко поднялся мужлан, на наших глазах застегнул ширинку, а затем бесцеремонно вырвал из рук композитора пачку денег, рассмеявшись напоследок дерзким вызывающим смехом. Все! Неудовлетворённые «мечты» великого композитора – сбылись. Здесь и сейчас, прямо на сцене. И тут же композитор, обеспокоенный чувством вины за свою гомосексуальность, или наоборот, вдохновленный, с головой погружается в работу над оперой о неудовлетворенной любви и одержимых азартных играх. Действие на сцене уже идет, но «Пиковая дама» все еще не началась.

Надо признать, что режиссером проделана огромная исследовательская работа, проштудированы дневники и письма композитора, биографии Чайковского разных авторов, просмакованы все возможные сплетни… Так что многие действия, на которые намекает в постановке режиссёр, на самом деле имели место быть. Но отражает ли эта автобиографичность непростую судьбу создателя? Мне немного грустно, что все эти исследования привели только к одному – последовательному, на протяжении всего этого затянувшего оперного действия, возвращению, повторению и обсасыванию одного и тоже момента - сексуальной ориентации композитора. Хотя, признаюсь, спектакль Герхайма, что называется, выстроен, периодически увлекает своим захватывающим театральным размахом. Декорации - удачны, а освещение сцены в определённые моменты вызывает просто-таки ребячий восторг (дизайнер Бернд Пуркрабек, Bernd Purkrabek).

Но вернемся к образу Чайковского – роли бессловесной, изъясняющегося на языке жестов, что на фоне других поющих героев, выглядит по меньшей мере странно. Зато он много жестикулируют, пафосно играет на пианино, нервно записывает ноты, которые, созданные им же герои вырывают - с каким-то остервенением - из его рук; дирижирует созданной им же музыкой. Хотя несравненный маэстро Антонио Паппано и оркестр Королевской оперой прекрасно справились с этой задачей сами, и, пожалуй, именно от них, музыкантов и дирижера, пришло наибольшее удовольствие от целого вечера.

Чайковский (Владимир Стоянов ) и чайковские...

На самой же сцене было иногда бестолково, часто шумно и очень многолюдно, - периодически число Чайковских в абсолютно одинаковых сюртуках, графинь в черных платьях и - в светло-серых тонах Лиз увеличивалось до размера, к счастью, слаженного хора.

Герман - Александр Антоненко

Александр Антоненко, как Герман, удивил только однажды - в момент, когда он узнал историю трех карт. Его глаза ожили, засверкали безумной одержимостью. Уж не знаю, как им/ему удалось такое, но это меня лично эта визуальная перемена человека весьма впечатлила, в отличие от его вокального исполнения. Кстати, тот неряшливо одетый незнакомец из кресла в начале первого акта и минутная роль императрицы Екатерины Великой в конце второго акта во время петербургского бала - это все он, Александр. Убедительные драматические данные!

В сверкании люстр и канделябров, спускающихся хрустальных подвесок торжественно звучит оркестр, а хор поет «Славься, нежная к нам Мать! Виват!», Чайковского сзади пытается обнять сама «императрица»...

Эпизод, когда в сверкании люстр и канделябров и спускающихся хрустальных подвесок торжественно звучит оркестр, а хор (взрослый и детский) поет «Славься, нежная к нам Мать! Виват!», Чайковского сзади пытается обнять сама «императрица», оказавшаяся на самом деле тем самым из кресла неопрятным мужчиной-проститутом, снова издевательски рассмеявшимся над Чайковским... Этот эпизод оставил странное впечатление. Контраст: восторженность – смятение работает. Я не вижу в этом какого-то смысла, кроме того, чтобы поднять зрителя торжественно высоко-высоко, а затем опустить его низко-низко – что ж, это тоже дано не каждому.

Графиня (Фелисити Палмер)

Графиня 75-летней меццо-сопрано Фелисити Палмер была убедительна. Лиза в исполнении Евы-Марии Уэстбрук (Eva-Maria Westbroek) на вполне приличном русском поет историю с огромной болью, она искренна, трогательно, как ангел, и она – обречена, она предчувствует свой конец. Вняв мольбам Германа, полюбив его, она без раздумий готова бежать с ним, но с ним происходит другая метаморфоза: от любви он переметнулся в другую крайность, и уже Графиня, хранящая тайну трех карт, и символизирующая для него богатство, владеет его умом.

Анна Горячева (слева) и Владимир Стоянов

Джон Лундгрен - могущественный граф Томский. Также в постановке были задействована меццо-сопрано Анна Горячева в роли Полины, и не только (вы узнаете ее на одном из снимков).

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Tristram Kenton / ROH

Всё в прошлом – вся эта завораживающая магия испанского танца, кастаньеты и цыганские костры. Режиссер нейтрализовал «Кармен», остались только костюм Матадора и женская массовка в черных испанских платьях. Но - есть бродвейская звезда Кармен, окруженная ослепительными танцорами с обнаженными торсами и удивительной необычной раскраской лиц, запоминающиеся картинки, хотя и лишенные смысла. Например, экстравагантный черный шлейф платья Кармен, в финале огромным веером раскинувшийся на огромнейшей лестнице, словно скопированной из знаменитого фильма Эйзенштейна.

Хор был вынужден то и дело взбираться по этой лестнице, крадучись

Ох, уж эта «потемкинская» лестница! Широкая, высокая и черная, единственный обширно-массивный атрибут декораций дизайнера Катрин Ли Таг (Katrin Lea Tag) из Берлина.

Опера длится дольше, чем обычно, благодаря речитативу и диалогам, которые звучат как бы от лица самой Кармен. Но поскольку нет фонтана, нет фабрики, нет ничего из того, что должно было бы быть на сцене в виде декораций, то эти речитативы позволили зрителям, особенно тем, кто пришел на эту оперу впервые, хоть как-то следовать за сюжетом оперы, основанием для создания которой стала новелла Просперо Мериме. Однако в сравнении с февральской премьерой текст диалогов значительно сократили.

Гаэль Аркез (Gaëlle Arquez) в роли Кармен

В постановке много удивительного. Сама Кармен, чей образ режиссер трансформирует в течение всего спектакля, одевая ее то в одежды матадора, то в маскарадный костюм гориллы, то в современную офисную одежду: черные брюки и белую блузку с галстуком, то в платье с воланами, и, наконец, эффектное бальное платье с огромнейшим шлейфом. Для чего это нужно постановщику – показать многоплановость ее характера?

Чрезвычайно шумные выходы массовки, грохочущие по этой лестнице, их чрезвычайно странная мимика, жесты; присутствие явной темы кабаре - шесть неутомимых танцоров практически в каждой сцене. Неординарная хореография принадлежит Отто Пихлеру (Otto Pichler).

Но в музыкальном отношении это был весьма приятный вечер, даже несмотря на то, что французское меццо-сопрано Гаэль Аркез (Gaëlle Arquez) была введена в роль за несколько часов до премьеры вместо Ксении Дудниковой, которая не смогла выступить из-за болезни. Но мало спеть эту Кармен, ее еще надо сыграть, и абсолютно очевидно, чтобы сделать это безукоризненно, на это требовались часы тщательных репетиций, поскольку возможность ошибки – исключена!

Американский тенор Брайан Джагде (Brian Jagde) в роли Дона Хозе

Американский тенор Брайан Джагде (Brian Jagde) как оскорбленный, скорее уязвимый Дон Хозе, поет с боевым ударом военного. Элеонора Бурато (Eleonora Buratto), дебютировавшая в Королевской опере, дала нам неприкрытую теплоту и открытость невинной Микаэлы, влюбленной в Хосе, ее насыщенное сопрано богато разными оттенками.

Элеонора Бурато (Eleonora Buratto) как Микаэла

Также была хороша Мерседес Айгуль Ахметшиной, она знакома с этой оперой, год назад Айгуль исполнила роль Кармен в современной постановке «Трагедия Кармен» на музыку Мариуса Констант (Marius Constant по мотивам Бизе).

Мерседес Айгуль Ахметшиной (справа)

Айгуль Ахметшина и аргентинец Герман Е. Алкантара (German E. Alcántara) в роли контрабандиста Данкайро, они оба – участники молодежной программы Jetter Parker Young Artist. Русский бас Александр Виноградов дебютировал на сцене Королевской оперы, в роли Эскамильо, но уж больно незажигательный, невыразительный получился тореадор.

Коски предъявляет огромные требования к хору, и хор в его постановках – всегда на высоте, а в «Кармен» еще был вынужден то и дело взбираться по этой лестнице, ползать, крадучись… Канадский дирижер Кери-Линн Уилсон (Keri-Lynn Wilson), дебютировал так выразительно и с такой головокружительной скоростью, что скорее всего, очень скоро его пригласят в Ковент-Гарден снова.

Та «Кармен», в феврале, разочаровала и опустошила. Это возрождение порадовало пением, волнующим, трогательным. Но все-таки мое сердце отдано другой, традиционной, не облегченной, не бродвейской.

Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Bill Cooper