Цикл из эпических опер, основанных на германской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах» был впервые представлен на суд лондонской публики в театральном сезоне 2004-2005 годов английским режиссером Кейтом Уорнером (Keith Warner). Второе возрождение, как и первое, осенью 2012 года, и ажиотаж вокруг «Кольца» взвинтил цены на билеты до 300 фунтов в партере, что, однако, не остановило любителей Вагнера с регулярностью навещать Лондон и Ковент-Гарден, но значительно понизило мой шанс побывать на знаменитой постановке.
Но запретный плод – сладок. Подогрел интерес и тот факт, что лондонская критика достаточно скромно оценила новое возрождение – на три звезды из пяти, и это как-то не сходилось в моем понимании с той шумихой вокруг постановки, очень хотелось все увидеть и услышать самой, а потому на «Валькирию» я попала.
Декорации дизайнера Стефаноса Лазаридиса (Stefanos Lazaridis) тщательно продуманны. Символично огромных размеров окно, массивная дыра в котором с неровными краями стекол служит своего рода дверью, через которую появляются певцы: появляясь из ниоткуда и уходя в никуда. Присутствуют здесь и массивный стол со стульями, мощный диван, на который прилегает в томлении Зиглинда; позднее, перевёрнутый на бок, он становится утесом, под которым она прячется. Но в последнюю секунду он снова служит по своему прямому назначению – это ложе блистательной воительницы Валькирии. Погруженная в глубокий сон своим отцом, вокруг нее, спящей, бушует по кольцу – спирали жизни – вполне живое пламя, дабы не трусливый и подлый, но только благородный и сильный, смелее самого Вотана (Джон Лундгрен, John Lundgren) поцелуем пробудил бы ее к земной жизни. Заключительная сцена в звездно-зеленом освещении Вольфганга Гёббеля (Wolfgang Gobbel) без сомнения – апофеоз всей постановки.
Сюжет увлекает с самого начала, а тектонические пласты музыки Вагнера – бесконечное движение, порыв, необъятность, в которую он обличает сказания и легенды, звучащие монологи и диалоги, развернутые в бесконечную мелодию вместо привычных арий, все это завораживает.
Первый акт выстроен достаточно убедительно. Жесткий, задумчиво-недобрый Хундинг в исполнении Айн Ангэ (Ain Anger), его угнетенная на первый взгляд жена Зиглинде в исполнении американской сопрано Эмили Маги (Emily Magee), которая, однако, оказалась достаточно сильной, чтобы противостоять натиску мужа. Ее исполнение, однако, не было безупречным, как и актерское мастерство австралийского тенора Стюарта Скелтона (Stuart Skelton) в роли Зигмунда, чья тяжеловесность и неповоротливость не позволила ему убедительно играть, но пел он несравненно. В течение первого же действия оба персонажа претерпевают серьёзные изменения, но и вначале, и в конце – уже мужественный Зигмунд с уязвимой Зиглиндой составили душевную пару.
Sara Konnoli (Фрика)
Но вечер принадлежал другим персонажам и певицам – английской меццо-сопрано Саре Коннолли (Sara Konnoli) как Фрика и шведской сопрано Нине Стэмме (Nina Stemme) как Брунгильда.
Фрика - это глубокая личная драма, горький гнев и обвинения в супружеской измене. Коннолли достигла совершенства, донося вокально - в каждой своей фразе – нескончаемую боль и негодование. Но выразительно и ее лицо, мимика, движения – весь ее облик - символ отвергнутой женщины. Джон Лундгрен в роли Вотана достиг своего величия в последней, заключительной сцене с Брунгильдой, она была поистине прекрасна и невыносимо трогательно. Но вокально Нина Штемме превзошла своего сценического отца. Это, безусловно, ее роль, и она отдает сцене - всю себя безвозвратно.
Nina Stemme (Брунгильда)
Nina Stemme (Брунгильда)
Антонио Паппано дополняют эту выдающуюся постановку своим чудесным прочтением Вагнера.
Послесловие. Удивительно, что «Полет валькирий», который, казалось можно было без труда исполнить захватывающе и оригинально, на самом деле был и не полетом вовсе, а языческими неуклюжими танцами с черепами (якобы несущихся в вихре – используйте свое воображение, если получится!) коней вокруг несуществующего костра.
Королевская опера ознаменовала концертной постановкой «Реквиема» Верди День перемирия, положившего конец военным действиям Первой мировой войны. Это случилось 11 ноября 1918 года.
С тех пор каждый ноябрь подавляющее большинство лондонцев носят на лацканах своих пиджаков маленькую красную гвоздику: здесь не отмечают, здесь вспоминают, поминают погибших. Музыкальный руководитель театра Антонио Паппано в своем предисловии к концерту назвал еще один момент, достойный того, чтобы о нем вспомнили. Ковент-Гарден отметил в эти дни 50-летие основания Королевской хартии: театр всегда подразумевался королевским, но с этого момента он стал Королевским вполне официально.
Но я оказалась на концерте по другой причине – меня привело желание еще раз услышать норвежское сопрано Лизу Дэвидсен, о которой мы впервые рассказали 11 сентября этого года в обзорных материалах концертов BBC Proms. Она дебютировала в Королевском Альберт Холле, и это стало незабываемым событием для многих любителей классической музыки и лучшим концертом для меня лично.
И теперь – дебют в Ковент-Гардене наряду с тремя супер-голосами и тоже дебютантами - американской меццо-сопрано Джейми Бартон, французским тенором Бенджамином Бернхайм и венгерским басом Габором Бретц.
Это был совсем другой «Реквием», и другой вечер, более камерный, утонченный.
Что-то есть особенное в голосе Лизы Дэвидсен. Ее сопрано мощное, необъятное, но в тоже время теплое, мягкое, лучистое, она берет без надрыва высокие ноты, в голосе чувствуется непринужденность и раскованность. Американское меццо Джейми Бартон соответствовала ей разнообразием звучания и выражения, и была не менее приятной. Их дуэты звучали в унисон, как одно целое. Французский тенор Бенджамин Бернхайм был очень чувствительным, легким в соло, но внес блеск и резкость в квартет, а венгерский певец Габор Бретц имел подходящий солидный бас.
Дирижировал концертом сэр Антонио Паппано, взявший небольшой перерыв от Вагнера, тетралогия «Кольцо Нибелунга» которого открыла новый театральный сезон в Королевской опере. Паппано утонченно провёл этот концерт, введя зрителя и мир ушедших и позволивших зрителям ощутить себя если не в раю, то, по крайней мере, в библейских садах Эдема.
Было бы неверно сказать, что это был вечер Лизы Дэвидсен, но все же без нее он не был бы таким же.
Людмила ЯБЛОКОВА
Фото: Bill Cooper / ROH
Комменты